Андрей Конев - Золотой лев Страница 9

Из боевой шеренги пиратов выступил Лёшка Кишкорез и заголосил во всё горло:

— Эй, сундуки неповоротливые! Выходи на бой! Наши пламенные сердца горят отвагой! Безмозглые увальни! Дети рыжей кошки!

— Мало мы вам на прошлой неделе задали! Сейчас ещё добавим!

— О чём это они? — поинтересовался Буратино.

— Это формальный вызов. Такова традиция, — сказала Антонина. — Проигравшая сторона при встречах с победителями обязана молчать два дня. Тяжёлое наказание! Что может быть ужаснее, чем молчать, когда победители болтают без умолку?!.. Позавчера мы случайно проиграли. Поэтому сегодня пираты так красноречивы.

— Жуки колорадские! Свинки морские! Почитатели синего червяка! Сегодня мы вас вздуем по первое число!.. — закричали в ответ рыцари Золотого Льва. Они заняли позицию на крыше лодочного сарая и поэтому чувствовали себя в сравнительной безопасности. — Мы заставим вас молчать целых два дня, до следующего сражения!

Минут через пять обмен любезностями был закончен, и пираты ринулись в атаку.

— Вперёд! Ура! Давай, давай!..

Битва всех времён и народов началась.

— Готово! Что теперь делать? — спросил Буратино, прислушиваясь к отчаянным крикам, стонам и леденящим душу воплям.

— Перевезите меня на тот берег, — взмолилась Антонина. — Я должна участвовать в сражении! Только побыстрее! А то скоро все пираты будут измазаны плюхами, и мне никого не достанется!

— Слушаюсь! — козырнул Буратино. — Отелло, ко мне! Сударыня, прошу Вас!

Между тем побоище разгоралось: пираты от слов перешли к делу. Илья Абордаж и Ася Чёрная Метка обстреливали укрепившихся на крыше рыцарей комьями земли. Под шквальным огнём рыцарям Золотого Льва пришлось распластаться на крыше своей крепости, только знамя развевалось на копье Великого Магистра. Они пережидали обстрел и не видели, как Весёлый Роджер и Лёшка Кишкорез приставили лестницу и полезли на крепостные стены.

— Тревога! — заорала во всё горло Антонина. — Неприятель на стенах!

Рыцари услышали предупреждение. Они вскочили на ноги и, не обращая внимания на пушечные ядра, бросились отражать нападение. Пока Санчо отражал удары копий, Макс схватился одной рукой за лестницу и принялся её отталкивать. Это было не просто, поэтому он отложил копьё со знаменем в сторону и взялся за верхние перекладины двумя руками. Дело пошло лучше. Лестница ходила ходуном, пираты орали, отчаянно цепляясь за перекладины, канониры прекратили огонь, опасаясь ранить своих. И вот лестница отделилась от края крепостной стены и начала медленно падать в сторону. Но — о ужас! — Макс так увлёкся, что не разжал вовремя руки и вместе с лестницей полетел вниз.

Антонина застонала.

— Быстрее, сударь! — кричала она Буратино. — Гребите быстрее, или, клянусь чашей Грааля, я прыгну за борт!

Между тем Верховный магистр ордена Золотого Льва как угорелый носился вокруг лодочного сарая, спасаясь от своих кровожадных недругов. Он был безоружен — копьё осталось на крыше — и растерян, но не утратил присущего ему мужества. На бегу он выкрикивал оскорбления и угрозы преследующим его врагам, но это, похоже, ничуть не портило пиратам радужного настроения. Они понимали, что за всё хорошее нужно платить, а ради такой отличной охоты на предводителя рыцарей можно было вытерпеть что угодно. Баталия набирала силу.

На помощь соратникам с громкими воплями и свистом бросились Ася Чёрная Метка и Весёлый Роджер. Они внесли в происходящее сражение ещё большую неразбериху. Макс вертелся как юла. Все попытки пиратов ужалить его копьём пока кончались неудачей, но Тоньке было понятно, что долго так продолжаться не может.

Понимал это и Санчо. Он кружил по крыше и старался протянуть Максу своё копье, но, чтобы схватить оружие, тому нужно было остановиться хотя бы на мгновение, а этого мгновения у Верховного магистра не было. И тогда Санчо стал разить врагов сверху, начиная с последнего.

— Давай, Санчо! — подбадривала верного боевого товарища Антонина. До берега оставалось не больше пятнадцати метров, и леди-воительница уже потрясала копьём, стараясь тем самым привести неприятеля в замешательство. — Бей пиратов! Рази!

Больше всех не повезло Весёлому Роджеру. Не обладая из-за излишнего веса присущей соратникам ловкостью, он бежал последним, а потому первым получил разящий удар сверху. С чёрной плюхой на правом плече, чуть не плача, он покинул поле брани, чтобы довольствоваться незавидной участью зрителя.

Вторым пал Ильюха Абордаж. Он чуть волосы на себе не рвал! Ещё бы! Ведь он был всего в двух шагах от безоружной жертвы и вне досягаемости Санчо и уже поднял оружие, но Санчо метнул в него копьё, и плюха чёрной кляксой расплылась на пиратской груди… Какое разочарование! Одно только радовало Ильюху: он ушёл отмщённым. Ася Чёрная Метка подхватила упавшее копьё и по примеру Санчо метнула его в Макса. Верховный магистр рухнул — в полном изнеможении он растянулся на смятой, вытоптанной траве и закрыл глаза — пал как герой и был вынужден присоединиться к зрителям. Санчо остался один против двоих.

— Я иду! — подбодрила соратника Антонина. — Я уже близко!

Но она опаздывала. Баталия близилась к завершению. Тонька видела, как двое оставшихся в живых пиратов снова приставили к крепостным стенам сарая лестницу и полезли наверх.

Некоторое время Санчо растерянно топтался на месте, не зная, что ему лучше предпринять: спрыгнуть вниз или отстаивать крепость до последнего воина. Рассудок подсказывал ему бежать и уклоняться от битвы до прихода подкрепления в лице Антонины. Но в руках у него был штандарт Золотого Льва, а кроме того, на него смотрели — и Верховный магистр, и враги, и сама Тонька. Поэтому Санчо принял неравный бой. На миру и смерть красна и победа вдвое слаще, решил он.

Когда до берега оставалось метра три, Тонька выпрыгнула из лодки, чуть не перевернув её, и по мелководью бросилась на помощь изнемогавшему в неравном бою Санчо. Увы, она опоздала. Санчо пал, и на груди его стояла чёрная печать смерти. Но он успел ранить Лёшку Кишкореза в правую ногу, и теперь тот мог передвигаться только прыгая на левой. Зато Ася Чёрная Метка была целой и невредимой. Пока Антонина, кипя от негодования, выбиралась из реки, Ася спустилась с лестницы сама, помогла спуститься своему раненому товарищу и теперь ждала Антонину под крепостными стенами и ухмылялась. Но по мере приближения леди Золотого Льва ухмылка эта становилась всё бледнее и бледнее. Ася знала, как трудно иметь дело с леди-воительницей. Поэтому пираты ощетинились копьями и приготовились к защите.

Антонина старалась поразить их справа и слева. Она кружила вокруг пиратов, но те всё время были начеку: Тоньке самой приходилось постоянно уклоняться от мелькающих вокруг неё копий. Оборона противников казалась неуязвимой. Их было двое, и они держались вместе. А чтобы одержать победу, нужно было разделить их. Только как?!

Лицо Антонины вспыхнуло. Ярость и боевой азарт овладели всем её существом. Будь что будет, подумала она. Потом пронзительно выкрикнула боевой клич ордена Золотого Льва и, позабыв об осторожности, ринулась в решительную атаку.

О, нет на свете ничего страшнее и опаснее разъярённой Антонины! Вот она мчится с копьём наперевес, неотвратимая и жуткая, как отцовский ремень, из её горла вырываются пронзительные крики, а в глазах горит неистовая жажда мести. Нет на свете таких крепостных стен, которые бы могли её остановить, нет таких ворот, которые смогли бы задержать её хоть на мгновение, нет такой силы, которая заставила бы её отступить, потому что в пылу сражения леди-воительница не ведает страха. И тогда пиратам, какими бы кровожадными они ни были, остаётся только одно: или глупо, но с честью погибнуть, или искать спасения в стремительном, но мудром бегстве.

Ася Чёрная Метка выбрала бегство. Никогда ещё за все свои девять лет она не встречалась с такой силой ярости, с такой решительностью и безрассудством. Девочка забыла о своём раненом напарнике, помчалась прочь, на другой край света, лишь бы подальше от этого странного, непостижимого, жуткого существа с горящими глазами и разметавшимися по плечам волосами.

— Виктория! — закричала Антонина, пронзая копьём одноногого Лёшку Кишкореза. — Полная победа! — закричала она, догоняя и расправляясь с потерявшей от ужаса голову Асей Чёрной Меткой.

Зрители аплодировали. Даже пираты вынуждены были признать мужество леди-воительницы. Аплодировали они молча, потому что договор уже вступил в силу и на уста пиратов легла печать молчания. Даже Буратино аплодировал и восторженно кричал, что никогда в жизни ничего подобного ему видеть не приходилось.

— Сударыня! — говорил он. — Вы меня поразили! Это было просто потрясающе!

— Ну что вы, — скромно опускала глаза Антонина. — Пустяки… Теперь я уже не та, что раньше. Годы, знаете, берут своё.