Большая книга ужасов - 78 - Эдуард Николаевич Веркин Страница 9

Потом соседка ушла.

В столовую заглянула матушка.

– Эта тетенька мне совсем не понравилась, – сказала Катька. – Какая-то она не такая…

– Обычная тетенька, – произнесла мама. – Скучно ей одной, вот она и ходит по соседям. В сельской местности такое распространено.

– Опять что-то с дверью. – Я устроился в кресле и стал дышать на наш реликтовый кофейник и протирать его рукавом. – Ведь никакого звонка не было…

– Завтра вызову электрика со стройки отца, пусть все посмотрит.

– Папа у нас сам электрик, – вставила Катька.

– Он главный инженер, а не электрик, – поправила мать. – К тому же он приедет только через две недели, а с дверью надо что-то решать…

– Лучше собаку завести, – посоветовал я. – Собака сразу чует, если в доме что неладно…

– А что неладного может быть в доме? – спросила матушка.

Я стал изучать потолок.

– Я тебя, кажется, спрашиваю, – мать грозно повысила голос.

– Говорят, что все предыдущие хозяева этого дома умерли страшной смертью…

Мать посмотрела на меня с усталой усмешкой.

– Прежние хозяева этого дома уехали в Испанию на постоянное место жительства и продали дом нашей строительной компании. Если уехать в Испанию – значит умереть страшной смертью, то…

– А ты их видела? – спросил я. – Хозяев-то?

– Друг мой, – матушка стала разговаривать со мной, как с маленьким ребенком, – в каждой уважающей себя деревне есть дом с привидениями, о котором местные жители расскажут множество страшных историй. И в каждой деревне есть колдунья, которая во всем виновата. Или колдун, который наводит порчу на фермерских свиней. Или пруд с русалками. Так водится, это фольклор. Сказки, байки, легенды…

Я промолчал.

– Сын, – теперь мать обращалась ко мне тоном старого, умудренного жизнью товарища. – Ты просто не представляешь себе, что значит чем-то отличаться от других. Особенно в деревне. Если ты отличаешься от деревенских, то тебя будут травить. Эту несчастную женщину наверняка травят…

– Ну-ну, – сказал я. – Не похожа она на несчастную что-то… Пойду я погуляю. Посмотрю, что тут да как…

– Осторожнее с местными ребятами, – посоветовала мне мать. – Они чужих не любят…

– Не боись, ма, – ответил я. – Чужие здесь не ходят…

И я выскочил на улицу.

Дверь в воротах закрыта. Как попала к нам соседка, было непонятно. Скорее всего, где-то в заборе имелся лаз, по которому соседка и пробралась. Я подумал, что надо будет пройти вдоль забора и поискать прореху, но это потом. А сейчас хорошо бы сходить в село, купить болванок к компьютеру. Вообще-то мне, конечно, дисков не надо было, но хотелось посмотреть на эту деревню, оценить, так сказать, атмосферу. Конфликта с местной молодежью я не опасался – я прекрасно помнил, что в местную школу ходило всего ничего учеников. Если учесть, что половина из них младше меня, а еще половина из этой половины – девчонки, то какой-то реальной угрозы не существовало. А с оставшейся парой ребят я как-нибудь бы договорился. Или справился бы.

Я вышел за ворота, потянулся и медленно побежал вверх по холму, к селению. На полпути остановился и оглянулся назад, и мне снова показалось, что случилось нечто странное. Мне показалось, что наш новый дом чуть сдвинулся в сторону, а дом соседки, наоборот, чуть приблизился, будто подполз прямо к самому нашему забору. Я потер глаза. Соседкин дом встал на свое место. Скорее всего, имела место иллюзия, вызванная изменением угла зрения, такое частенько бывает. Поэтому я решил не забивать себе голову всякими иллюзиями и поковылял дальше.

Село оказалось большое, но несколько однообразное, все сплошняком двухквартирные одноэтажные дома, похожие на кирпичи, наверное, раньше здесь развивалось какое-то производство и дома строили централизованно. К тому же все эти дома оказались расставлены вдоль одной улицы, и до центра мне пришлось добираться долго.

Центр меня ничем не поразил. Один магазин «Продтовары», другой «Промтовары». Между ними кафе «Медведь-2». «Медведя-1» нигде видно не было. Сначала я направился в «Промтовары» и нашел там много чего интересного, например, совершенно новый аудиоплеер производства 1990 года за сто двадцать рублей или детское оцинкованное ведро на двенадцать с половиной литров с выгравированным на нем Микки-Маусом. В «Промтоварах» было все, кроме не очень нужных мне болванок.

«Продтовары» порадовали меня богатым ассортиментом соков, лимонадов и других фруктовых напитков, но пить мне сейчас не хотелось, мне хотелось шоколадки. Народу перед кассой было немного: две бабульки, мелкий паренек, паренек покрупнее и девчонка лет, наверное, двенадцати. Я встал в очередь и сделал себе лицо английского колонизатора, приехавшего на экскурсию в африканскую деревню и решившего немножечко освежиться кокосовым молоком. Очередь не обратила на меня никакого внимания, будто английские колонизаторы приезжали к ним ежедневно, и продолжила разговор.

– Ты лучше отдай мои перчатки, – говорила девчонка. – Я же знаю, ты их взял на своем драндулете кататься. Отдай, а?

– Да не брал я твои перчи, – отнекивался парень, – не брал. Они мне малы, посмотри на свои руки и на мои.

Парень продемонстрировал свои руки. Они и в самом деле были большие и в придачу перепачканные машинным маслом.

– Перчатки с обрезанными пальцами, а по запястью звездочки серебристые. Мне родители из Новой Зеландии прислали…

– Мне что из Зеландии, что из Новой Гвинеи, разницы нет. Я их не брал.

Они замолчали и стали рассматривать полки с товарами. Потом паренек постарше оглянулся, улыбнулся мне и сказал, видимо, чтобы не выглядеть глупо:

– Привет. Ты новенький?

– Угу, – усталым от жизни голосом сказал я.

– К бабушке приехал? На каникулы?

– Не. Жить тут буду.

– Дом купили?

Мне не очень нравились такие расспросы, но я решил, что это нормальное поведение в этой местности, и сказал:

– Не купили. Отец мой работу здесь получил, дом дали…

– Это какой это?

– А, там, у реки, – ответил я.

– С красной крышей? – глаза у паренька округлились.

– С черепичной крышей, – поправил я. – А что?

Паренек шарахнулся от меня и громко шепнул мальчишке поменьше и девчонке:

– Он из того дома!

Мелкий паренек и девчонка сразу же отошли в дальний угол магазина, а тот, что постарше, сказал мне шепотом:

– Давай-ка выйдем, ты, цыбил…

– Куда? – глупо спросил я, хотя прекрасно понимал, куда мне предлагали выйти.

– На улицу, цыбил. Сказать тебе кое-что надо.

Я пожал плечами и двинулся к выходу. Оглянулся и заметил, что бабки смотрят мне в спину, а одна мелко-мелко крестится. Неприятно.

На улице тот высокий парень огляделся и спросил:

– Так, значит, вы в том доме живете теперь?

– Ну, – сказал я, – допустим.

– А бабка эта? Старуха? Заходила к вам уже? – допытывался парень.

– Ну,