Валентин Головин - Сто затей двух друзей. Приятели-изобрететели Страница 12

Но ответы из яйца слышались все тише и тише. Тогда Ятив сказал:

— Прошу всех соблюдать самую отчаянную тишину! Вопрос задам я.

— Скажи, Петенька, ты устал?

В ответ, когда все сидящие перестали дышать и даже моргать глазами, послышалось еле слышное «пи-пи», и чудо природы смолкло.

— Дальнейшие наблюдения над ним будут проведены научным институтом цыплятоведения. А пока пусть утомленная крошка отдохнет у меня в кармане. Объявляется антракт!

Занавес задернулся. Раздались аплодисменты. Зрители встали. И все стали наперебой обсуждать увиденные чудеса Индии и Востока.

После короткого перерыва началось второе, разоблачительное отделение занимательного вечера. Снова торжественно открылся занавес.

И опять церемонно вошли и поклонились зрителям восточные чудодеи. Но теперь первым заговорил профессор белой магии Ашим:

— Как и почему происходили непонятные явления, которые показывал перед вами наш уважаемый собрат Ятив? Многие думают, что стоит прошептать мудрые слова «шал- да-балда-сигулда», как тут же простые карандаши превратятся в заколдованные палочки. Если мне позволит дорогой профессор Ятив, я раскрою тайну этих слов.

Черный маг стоял неподвижно, со скрещенными на груди руками. Вместо ответа он в знак согласия поклонился.

Тогда Ашим сказал: — Эти слова «шалда-балда» вовсе не волшебные. Этот набор слов — белиберда и ерунда! Правильно я говорю? — спросил он, обращаясь к черному магу.

Наступило молчание. Все ждали, что скажет Ятив.

Некоторые надеялись, что черный чародей постоит за себя и накажет светлого кудесника за его дерзость. Но черный Ятив снова покорно поклонился в знак согласия.

— Ну вот, — обрадованно произнес Ашим, — теперь мы приступим к разгадке всех тайн и фокусов. Итак, загадка первая: чудесный карандаш повисает в воздухе. Такой секрет знает весь свет, о чем уже и собаки не лают. Ведь его Ятив просто придерживал пальцем другой руки.

Тут добрый Ашим повернул руку с карандашом со стороны ладони, и все поняли, как их ловко одурачил черный факир Ятив.

— Чтоб спичечная коробка повисла на любой высоте нитки, надо внутрь коробки вставить дужку из картона. Тогда стоит слегка натянуть нитку, и коробка перестанет ползти вниз. Таково второе чародейство Ятива, — объяснял и показывал добрый Ашим.

Очарованная монета в третьем фокусе была засунута в коробку со щелью. Если зажать щель, пятак при тряске стучит. Отжать щель — монета выскользнет наполовину из коробка. Тут ее можно придержать ладонью, и стук прекратится. Ну, а взмахи палочкой были и тут для отвода глаз.

В зале среди слушателей понемногу воцарилось веселье. Оказывается, каждый фокус был до смешного простым.

Чтобы немного охладить восторг зрителей, Ашим предупредил:

— Всякая разгадка кажется легкой, когда ее знаешь. Если вы сами надумаете стать фокусниками, не забудьте все хорошенько подготовить. Как бы от смеха не было лишнего про вас смеха. — И, взмахнув платком, он стал показывать четвертую тайну Ятива.

— Чтобы спичка осталась цела, надо иметь в запасе спрятанную в какой-нибудь рубец платка запасную спичку. Ее-то и дают изломать зрителям. А положенная в платок на виду у всех спичка лежит пока в запасе. И потом неожиданно появляется из платка невредимой, как будто вы ее восстановили взмахами волшебной палочки.

Во время разоблачений мрачный колдун Ятив стоял невозмутимо, словно и не он морочил головы зрителям все первое отделение.

— Три таинственных кольца, — продолжал любезный Ашим, — заранее склеены, каждый по-своему. В первом — конец ленты просто склеен с другим концом. Во втором — лента перевернута один раз. И в третьем — лента перекручена два раза. Если с такими хитростями склеить все три ленты, то всегда при разрезании их вдоль будут получаться разные кольца.

Шестой фокус — загадочный колпак, где пропадала монета, имеет внутри карман. Если повернуть колпак карманом вниз, монета окажется внутри него. Если карман вверху, то монета свободно выскальзывает из колпака без задержки. Вот и все, — и он низко поклонился зрителям.

Занавес стал медленно закрываться.

— А умный цыпленок? Как он говорит? Расскажите нам петушковую тайну! — забеспокоились ребята.

Занавес снова раздвинулся.

— Прошу прощения. Но эту страшную тайну я могу раскрыть лишь с особого разрешения чародея Ятива. Его надо вам хорошенько попросить.

— Просим! Просим! Даешь Петьку! — закричали и захлопали из зала.

Ятив снова вместо ответа вяло кивнул головой.

— Ну вот, — удовлетворенно промолвил Ашим. — Сейчас распотрошим нашу загадочную птичку.

— Не надо ее потрошить! — послышался умоляющий голосок какой-то сердобольной девочки.

— Не волнуйтесь! Потрошить я буду самого себя, а цыпленка не трону, так как трогать нечего. Ведь его нет.

— Как нет? Куда он делся? Улетел? Украли? — снова зашумели зрители.

— Его нет и не было, — спокойно продолжал профессор белой магии.

— А откуда был писк?

— Пищал медведь.

— Какой медведь? Откуда он тут? Даешь цыпленка! — снова возмутился зал.

— Пикал и пипикал обыкновенный медведь, — начал было Ашим, но его снова прервали.

— Сразу видно, иностранцы с Bостока! He знают, что русские медведи рявкают и рычат, а не пищат, — авторитетно заявил Тортиков.

— Не верите? Медведь у меня под мышкой.

— Под какой мышкой? — засмеялись ребята.

— Медведь и есть цыпленок, и он тут, под мышкой, — упрямо повторил Ашим.

Тут поднялся такой ералаш, что ничего толком нельзя было разобрать. Одни кричали: «Веди мишку!» Другие: «Давай мышку!» А третьи: «Гони цыпленка!»

Ашим поднял ладонь левой руки и, когда наступила тишина, пообещал:

— Сейчас я вам покажу цыпленка, то есть мишку под мышкой. Глядите!

Профессор сунул руку себе под мышку и вынул оттуда маленького резинового медвежонка, который, если его нажать, жалобно пищал, как цыпленок. Ребята примолкли, а потом стали хохотать на все голоса. Ведь оказалось, Ашим был прав.

Остальное стало тоже вскоре понятным. Волшебное яйцо сначала было пустым. Внутрь скорлупы насыпали немного песка и залили песок клеем.

Теперь яйцо могло вставать, как ванька-встанька. В черном ящике лежали два карманных фонарика. Один отбрасывал тень от яйца на экран из простынки. Другой освещал только силуэт цыпленка, вырезанный из картона. Две совмещенные тени производили впечатление, что в яйце сидит птенчик. Когда все выяснилось, Ятив и Ашим снова стали низко кланяться и собрались было уходить, но ребята наизусть помнили афишу, и снова раздались крики:

— А где же третье отделение? Куда вы? От нас так не уйдете!

— Прошу снова прощения, — сказал белый волшебник, — сейчас узнаете, кто приехал к нам на гастроли. Но сначала произнесите вслух наши имена. Только не Ятив и Ашим, а наоборот.

И когда зрителям стало ясно, что Ятив — это Витя, а Ашим — это Миша, чародеи сняли халаты, колпаки, носатые очкастые маски. И тут все окончательно убедились, что профессор черной магии был Пуговкин, а белой магии Ромашкин.

Аплодисменты гремели до тех пор, пока друзья не попросили слова:

— Мы хотим, чтобы вы особо похлопали нашим художницам: Кате, Нюше и Нелли. Это они сочинили, написали и тайком повесили афишу о вечере. Это они украсили занавес. Это они раздобыли у уборщицы черный халат, а у врача — белый, сшили нам колпаки и усеяли наши одежды космическими светилами.

И тут весь зал вновь стал рукоплескать. Однако Ашим — Миша опять поднял руку.

— Я забыл сказать, что девочки были причастны к нашим носам. Ведь наши волшебные носы не случайно такие, как картошки. Это художницы отыскали две похожие на носы картофелины и облепили их кусочками бумаги. А когда эти носы высохли, их покрасили и приделали к ним черные очки, усы и бороду. Правда, Пуговкин предлагал сделать носы побыстрей — ведь на картошке наши бумажные носы просыхали довольно долго. Он просто хотел оклеить на ночь каких-нибудь два обычных носа, которые побольше, повидней…

Последние слова Ромашкина потонули во всеобщем смехе.

Не скоро уснул в этот вечер лагерь. А ночью всем снились говорящие цыплята, Индия, факиры, волшебные карандаши и прочие необычайные чудеса Востока.

ЦИП Пахомыча

Что день грядущий мне готовит?

А. С. Пушкин

С утра, когда начинало припекать жаркое летнее солнышко, из своей избы появлялся дедушка Пахомыч. Он садился на крыльцо, с удовольствием вытягивал ноги, обутые в толстые широкие валенки, и обычно говаривал: