Валентина Казакова - Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс Страница 13

Первым документом нового правительства стал Указ от 9 ноября 1906 г. Его основной идеей было уничтожение крестьянской общины вследствие разрешения свободного выхода из нее любого домохозяина. Покинувший общину крестьянин оставлял за собой в частной собственности все ранее закрепленные за ним земельные наделы, которые должны были быть сведены в один участок. Указ приветствовал образование отрубного и хуторского крестьянского хозяйства, не посягая при этом на помещичью земельную собственность. Причиной такого резкого перехода от политики принудительного сохранения общины к политике ускоренного ее разрушения стали уроки революции. Недавние события доказали правящему классу, что именно община способствует революционному объединению крестьян, их организации в более или менее управляемые сообщества. Не зря П. А. Столыпин считал, что общинная жизнь крестьян в деревнях, совместный труд и общие беды способствуют их сплочению, облегчая тем самым работу революционным агитаторам. Только крестьянина-собственника, живущего на уединенном хуторе, занимающегося обработкой собственной земли и улучшением своего хозяйства, поднять на бунт практически невозможно. Социальный же аспект аграрной реформы П. А. Столыпина заключался в том, чтобы как можно скорее заполнить существовавший в стране социальный вакуум путем создания широкого слоя буржуазных собственников, которые стали бы основным гарантом политической стабильности государства. Вместе с тем основной задачей Указа было желание отвлечь внимание крестьян от идеи насильственного отчуждения помещичьих земель. Ратуя за создание в России правового государства, Столыпин тем не менее был безусловным противником посягательства на частную собственность.

II Государственная дума приступила к работе 20 февраля 1907 г. Поскольку на этот раз участие в выборах приняли и революционные партии – социал-демократы и эсеры, то эта Дума по своему составу оказалась еще более левой, чем предыдущая. По этой причине депутаты, несмотря на то что правительство уже активно претворяло в жизнь Указ от 9 ноября 1906 г., решительно отказались не только от его утверждения, но и от его обсуждения. Новая Дума занялась собственным законотворчеством. Такая Дума не могла устроить правительство. Поэтому власти решили распустить II Государственную думу, а заодно обнародовать новый избирательный закон, не допускающий к выборам антиправительственные элементы. Эта идея шла вразрез с основными законами империи, согласно которым изменить избирательный закон можно только с согласия Думы. Тем не менее 3 июня 1907 г. был обнародован царский манифест о роспуске II Думы и об изменении Положения о выборах. Это событие было названо в истории третьеиюньским государственным переворотом. Новый избирательный закон решительно перераспределял число выборщиков в пользу помещиков и буржуазии. Теперь один голос помещика равнялся четырем голосам буржуазии, 65 голосам мелкой буржуазии, 260 голосам крестьян и 543 голосам рабочих. Права нерусских народов вновь подверглись резкому ограничению.

Первое заседание III Государственной думы, избранной по новому закону, состоялось 1 ноября 1907 г. Самую большую фракцию в ней составили октябристы (154 мандата) и монархисты самых различных оттенков (147). Кадеты получили 54 места, социал-демократы – 19. Что касается эсеров, то они вновь бойкотировали выборы. Новый состав Думы вполне устраивал правительство, которое смогло наконец вывести аграрный проект на утверждение.

Вопреки всем ожиданиям, крестьяне отнюдь не стремились к переходу на хутора и отруба. Пока выход из общины могли себе позволить только зажиточные крестьяне и беднота, надеявшаяся улучшить свое материальное положение за счет продажи земли. Из 2 млн вышедших из общины хозяйств (кроме 470 тыс. дворов в беспередельных общинах, где выделение было обязательным) свои наделы продали 1,2 млн крестьян, т. е. 60 %. Несмотря на действия правительства, действительно единоличные хозяйства, созданные по типу фермерских, к 1915 г. занимали всего 8,8 % надельной земли и составляли только 10,3 % всех крестьянских хозяйств.

Появление хуторян-фермеров вызвало ненависть к ним со стороны крестьян-общинников. Единоличные хозяйства часто поджигали, травили скот, уничтожали посевы, истребляли сельскохозяйственный инвентарь. Только за один год (1909–1910) было зарегистрировано около 11 тыс. фактов поджога хуторских хозяйств. Нередко инициаторами крестьянского сопротивления реформам становились представители самой власти. Членам землеустроительных комиссий не хотелось возиться с отдельными крестьянами-собственниками, и они предпочитали разбивать на хутора и отруба сразу все селения. Чтобы крестьянская община дала согласие на такую разбивку, к ней применялись различные способы давления, вплоть до привлечения военной силы. Несмотря на это, за семь лет интенсивного проведения реформы сельскохозяйственное производство достигло значительных успехов: посевные площади увеличились в целом на 10 %, а в районах наиболее активного выхода крестьян из общины – на 15 %; в 3 раза вырос объем хлебного экспорта, достигнув в среднем 25 % мирового экспорта зерна, а в урожайные годы – 40 %. За это же время вдвое возросло количество используемых минеральных удобрений, почти в три с половиной раза увеличились закупки крестьянами сельскохозяйственных машин. Успехи в сельском хозяйстве благотворно сказались и на развитии промышленного производства, темпы роста которого в эти годы были самыми высокими в мире (8,8 %).

Одним из главных пунктов аграрной программы стала правительственная политика массового переселения крестьян за Уральский хребет. Такими действиями верховная власть пыталась ослабить земельный голод во внутренних российских губерниях, а главное – отправить миллионы безземельных и недовольных крестьян, как можно дальше от помещичьих угодий – в бескрайние просторы Сибири, где пустующей земли хватило бы на всех. Те, кто соглашался на переезд, на длительное время освобождались от уплаты налогов, получали в собственность участок земли (15 га на главу семьи и 45 – на остальных домочадцев), а также денежное пособие – 200 руб. на семью. Кроме этого, взрослые мужчины освобождались от воинской повинности. В первое послереволюционное время массовое переселение шло быстрыми темпами. Через некоторое время этот процесс заметно замедлился. Всего же за период с 1906 по 1914 гг. в Сибирь было переселено 3 млн 40 тыс. человек. Однако плохая подготовка переселенческого ведомства к перевозке и устройству огромного количества людей привела к тому, что, несмотря на высокий процент закрепившихся на новом месте переселенцев, часть из них все же вернулась обратно (524 тыс., или 17 %). Несмотря на это, политика массового переселения имела большое значение. Так, например, резко возросло население сибирских земель. Переселенцы освоили более 30 млн десятин пустующей целины, возвели тысячи сел, ускорив развитие производительных сил сибирского региона. А главное, как и предвидел П. А. Столыпин, становление земельных отношений в освоенных районах шло в направлении создания крепких единоличных хозяйств. Однако крестьяне-переселенцы, даже освободившись от помещичьего гнета и проблем малоземелья, все же не пошли по пути американского фермерства. Традиционная тяга к коллективизму заставила их сменить общину на кооперацию. Так, в 1907 г. был образован Союз сибирских маслодельных артелей. В 1913 г. сибирские предприниматели вывезли 6 миллионов пудов масла, в том числе за границу – 4,4 млн пудов, или 90 % всего российского экспорта масла. Экспорт сибирского масла приносил казне баснословные прибыли. Сибирские кооператоры экспортировали за рубеж также пшеницу, шерсть, пушнину. В 1912 г. был организован кооперативный Московский народный банк (МНБ), который занимался предоставлением кредитов и поставками крестьянам сельскохозяйственной техники, удобрений, семян. Банк также координировал деятельность местных кооперативных союзов, которые выполняли роль механизма, осуществлявшего включение мелкого крестьянского производства в общую систему не только российского, но и мирового рынка. Кооперативная деятельность позволила значительно снизить цены на рынке. Кроме того, она оказывала ощутимую поддержку не только зажиточным и средним слоям крестьянского населения, но и беднякам. В начале 1917 г. в России насчитывалось 63 тыс. различных видов кооперативов, которые обслуживали 94 млн человек, или 82,5 % деревенского населения.

Столыпин осознавал, что нельзя ожидать результатов реформы слишком скоро; об этом он говорил и в одном из своих интервью: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Однако из-за противоречивости средств, с помощью которых проводилась реформа, Столыпин оказался в конечном итоге реформатором-одиночкой. Его действия не получили поддержки ни от широких слоев населения, ни от политиков, настоящей целью которых было формирование класса мелких буржуазных собственников. Крестьяне были недовольны тем, что правительство так и не отдало им помещичьи земли, а вместо этого предложило поехать за землей в Сибирь. Из-за этого многие из них склонялись к тому, чтобы отнять землю у помещиков силой. Дворянство не принимало реформ Столыпина, потому что они нарушали веками устоявшийся порядок. Поместное дворянство, недовольное появлением в деревне «чумазых лендлордов», яростно воспротивилось попытке Столыпина расширить политические права новой сельской буржуазии – провести проект бессословного земства. Либеральная интеллигенция не могла забыть того, что Столыпин в свое время ввел военно-полевые суды, что он был приверженцем самодержавных форм правления, поддерживал антисемитские и прорусские настроения в обществе. Обратив все силы на осуществление аграрной реформы, премьер-министр совершенно забыл о проблеме социального обеспечения рабочих. В числе недовольных оказались также и промышленники, которые усматривали в правительственной политике явный перекос в сторону сельского хозяйства. Нечего и говорить, что для радикально настроенных революционных партий П. А. Столыпин всегда был только «душителем революции», «вешателем», реакционером. Эсеры объявили на премьер-министра настоящую охоту. Только октябристы и стоявшая за ними патриотически настроенная буржуазия вместе с частью государственно мыслящей интеллигенции и чиновничества сразу объявили о своей безоговорочной поддержке всех столыпинских преобразований. Правда, потом он лишился и этой поддержки. Судьба реформ теперь зависела только от помощи государства. Но Николай II вдруг отказался от поддержки столыпинского курса. Это произошло вовсе не потому, что царь не хотел выглядеть бледной тенью своего неординарного премьер-министра, как думали многие. Просто царь почувствовал, что в случае успешного претворения в жизнь столыпинских начинаний, даже несмотря на личную приверженность Петра Аркадьевича самодержавию, монархия в «столыпинской России» окажется настолько рудиментарным атрибутом, что потеряет не только политическое, но и духовно-психологическое значение. Казалось, отставка Столыпина неизбежна. Но в сентябре 1911 г. Петр Аркадьевич, до этого переживший несколько покушений, в ложе киевского театра был смертельно ранен анархистом Богровым. После смерти Столыпина в стране не осталось ни лидеров, похожих на него, ни политических сил, способных продолжить его начинания. Последующая деятельность правительства в 1912–1914 гг. ясно показала, что все крупномасштабные реформы, начатые при жизни П. А. Столыпина, продолжены не будут. Николай II, раньше сторонившийся сотрудничества с политическими деятелями реформаторского направления, предпочел окружить себя людьми, по меньшей мере бездарными, зато горячо и с готовностью разделявшими его собственные взгляды на нужды страны. Вялая политика власти вызвала новую вспышку оппозиционных и революционных настроений. 15 ноября 1912 г. приступила к работе IV Государственная Дума, которая по своим настроениям оказалась оппозиционной правительству. Лидер кадетов П. Н. Милюков вынашивал планы создания в Думе «прогрессивного блока», в который бы вошли депутаты-приверженцы умеренных реформ и который бы стал мощным инструментом парламентского давления на правительство. Но было уже слишком поздно. Так и не обретя ни внутреннего, ни внешнего покоя, о котором мечтал П. А. Столыпин, Россия оказалась втянутой в Первую мировую войну.