Литература родного края - Ася Борисовна Горская Страница 13

Трудились братья честно. Хорошими помощниками людям были.

Старший Огонь по железу мастером был: плуги, топоры, грабли мастерил. Средний Огонь Великан по чугуну искусен: посуду для домашнего обихода делал, фигурки разные чугунные отливал отменно. Для радости людской. Почёт и уважение за работу свою братья имели.

А младший Огонь непутёвым был. Озорник, задира. И принарядиться любил. Носил он одежды красные с голубой и дымчатой отделкой. Дружка-приятеля себе заимел — Красного Петуха, бездельника и забияку. Красный Петух тоже весёлую жизнь любил: только бы на гармони с колокольчиками играть да лихие песни горланить.

Ох и проказничали они! Пустит, бывало, Огонь своего дружка Красного Петуха по крышам крестьянских дворов — через час от хозяйства кучка золы да головёшки тлеют.

А то и на Заповедный лес накинутся. Огонь Великан горячими ручищами деревья вековые валит, сосны с корнями выворачивает, зверьё из нор да берлог выгоняет. А Красный Петух искры рассыпает, мелкую живность огненным клювом клюёт, жаркими шпорами бьёт. Посевы пшеницы золотой не раз выжигали. Им-то забава, а людям разоренье. Боялись люди младшего Огня Великана, рыжим разбойником звали.

Старшие братья всё время младшего Огня совестили, на работу звали. Да куда там! У братьев фартуки рабочие, прокопчённые, и руки горелым железом пахнут. Сморщится младший Огонь, отвернётся, лихо тряхнёт кудрями — и опять пошло-поехало...

...Узнала грозная Молния о безобразиях этих, разгневалась очень и приказала: Красного Петуха в омуте глубоком утопить, а младшего Огня Великана в камень малый запрятать да и закинуть подальше. В наказание.

Сказано — сделано. Потащили Красного Петуха к омуту глубокому. Упирается Петух, дурным голосом кричит, прощенья в слезах просит. Да не тут-то было.

А Огня рыжего бедового в камень малый запрятали да и закинули подальше. Летел, летел камень и где-то в Стране Голубых Озёр в болото шлёпнулся...

...Жил в те времена в Стране Голубых Озёр дед Куделька. Смолоду ходил-бродил он по горам, по лесам, все земные кладовые изучил, в травах лекарственных не худо разбирался.

Глаз у Кудельки приметливый, на работу весёлый. Всё у него спорилось, любое дело в руках горело. Да и в мастерстве огневом не в последних числился. Под началом у большого и умного человека был. У него и тайну булата перенял.

Построил он себе на старости лет неказистую избушку в глухой лесной деревушке. К самой горе прицепился. Хоть и мала горница в избёнке, да светла. На стенах пучки трав душистых висят от болезней всяких. Чистота, порядок во всём — каждая вещь своё место знает.

В одно оконце глянешь — раскинулась в мареве зелёном уральская тайга, в которой зверей и птиц несчитано. В другое посмотришь — голубая жемчужина озера глаза слепит. На крылечко выйдешь — слышно, как щука хвостом воду бьёт да рыбью мелочь по камышам гоняет.

А вокруг деревушки — синие горы, заросшие щетиной сосен. Яркими свечками ели горят, качают белыми шапками цветов тоненькие рябины. Прыгая с камешка на камень, падают с гор звонкие речки. Вербы роняют в студёные воды лёгкий пух, а по берегам — непроходимые заросли черёмухи...

...Уважали деда Кудельку в деревне за мудрость и старость, за советом не раз приходили. А дед Куделька мужикам молодым как бы невзначай подсказывал: такая-то, мол, гора малахитом богата, а в таком-то вот месте золотая жилка пробежала.

Слушай дальше. Скоро сказка сказывается, а время ещё быстрее на ковре-самолёте летит.

Посеребрили годы деда Кудельку, к земле пригибать стали. И сила уже не та, и глаз туманиться стал. Внуки и правнуки ему и дровец на зиму привезут, и еды всякой довольно принесут. Сиди, мол, дедка, на крылечке да на жарком солнышке грейся — ты своё честно отработал. Рыбалкой побалуйся.

А рыболовной снасти у деда много! И жерлицы[1] на щуку чубастую, и на карпа — своя ловушка, и на ерша закидушка.

Старику много ли надо? Почти весь улов соседке-вдове отдавал. Пусть с мальчишкой своим, Пострелом по прозванию, на здоровье едят.

А мальчишка таким непоседливым был — то там, то сям его видят. И всё-то ему любопытно, всё узнать хочется.

Только дед Куделька удочки разложит, Пострел тут как тут. И начинается...

— А на какую насадку чебак берёт? Как кружки на воду ставить? Да как...

— Тише ты, Пострел. Эдак всю рыбу распугаешь...

Удивляется Пострел:

— Да разве рыба слышит?

— А то как же. И разговаривает.

— По-рыбьи?!

— Ага. Вот сейчас карпу ёрш про тебя сказал: вон, мол, Пострел-Семидел к нам на озеро пожаловал.

Мальчишка обиделся было:

— Никакой я не Семидел. Павлушка я.

А дед Куделька хитро щурится:

— А ты посчитай, посчитай, сколько ты дел с утра переделал? Козла Ваську из огорода прогнал — раз, сестрицу Алёнушку умыл — два, коту Яшке молока в плошку налил — три, гусей хворостиной на луг выгнал — четыре...

— ...Мамкину чашку разбил — пять, в избе подмёл — шесть да в пятнашки поиграл — семь! Ой! И в самом деле — семь! И как это ты узнал, дедка? Ты волшебник, да?

Посмеивается дед Куделька:

— Никакой я не волшебник. Старик обыкновенный. Долго небо коптил — вот и ума накопил.

Не верит Пострел:

— Нет, чудной ты какой-то! И одёжка у тебя непонятно из чего сделана.

— Одежду я себе из горного льна мастерю. В работе удобна и Огня не боится. Стой! Никак щука попалась? Так и есть. Отвоевалась, зубастая! Ну, Пострел-Семидел, бери улов за жабры да тащи домой. Только смотри, не кричи громко, соседа разбудишь. Он поспать ой как любит!

И верно. Соседом деда Кудельки никудышный мужичонка был. С рыжеватинкой в волосе да со ржавчинкой в голосе. Верхушкой его прозвали. За десяток дел сразу брался, да ни одного до конца не доводил. Всё верхоглядом. А на язык был подковыристый, занозистый.

Бежит Пострел домой, а сам песенку напевает: