Валерий Воскобойников - Братья: Кирилл и Мефодий Страница 14

Так постепенно исполнялась тайная его мечта. Был он прежде лишь братом императрицы. А теперь один управлял страной. Михаил лишь назывался царем — важней государственных дел были ему зрелища и конюшни.

Фотий удивился, когда Варда предложил стать ему патриархом.

— Как же это — из мирян да вдруг в патриархи?

Был Фотий для церкви человеком из суетной жизни, лицом вовсе не духовным. Не знал он, ни как службу вести, ни какие когда молитвы читать.

С другой стороны, отказаться было невозможно. Откажешься быть другом — назовут врагом. Сразу попадешь в немилость. Попадешь в немилость — угодишь в ссылку. И разгонят круг его учеников, и не будет в столице ни школы глубоких знаний, ни тех книг, которые всю жизнь собирал он.

И о стране своей Фотий тоже думал. В стране жили десятки разных народов. Все они ждали добрых дел и умных решений от молодого царя.

Страну окружали воинственные племена. На границах ежедневно велись бои. Действительно, он, Фотий, был сейчас единственным человеком, который осторожными советами мог оградить Византию от бед, сохранить ее величие.

Фотий согласился.

Утром его постригли в монахи, на следующий день он был поставлен чтецом, на третий стал иподьяконом, затем дьяконом, потом священником. На шестой день он был рукоположен в епископы и получил патриарший жезл.

А как выбрали его патриархом, сразу понадобился ему Константин.

Богата, сильна была хазарская страна в то время.

Занимали хазары земли на Кавказе и в Крыму, приморские степи. Славянские племена — вятичи, северяне и радимичи — платили им дань. Подчинялись и поляне с тех пор, как три легендарных брата: Кий, Щек и Хорив — построили на Днепре городище Киев.

Брат Варды стратиг Петрона помогал хазарскому царю-кагану строить на Дону крепость Саркел. Сам Фотий иногда вспоминал, что течет в нем и хазарская кровь.

Не знал хазарский каган, что страна его доживает в почете последние десятилетия.

Уже варяги и славяне — дружинники Аскольда и Дира — поселились в Киеве и освободили племя полян от дани хазарскому кагану. Теперь готовили они легкие свои корабли, чтобы двинуться по рекам за богатой добычей в хазарские земли, а потом и до самого Константинополя их корабли доплывут.

А после пойдет к Киеву дружина новгородского воеводы Олега с малолетним сыном князя Рюрика Игорем. Объединят они силы двух городов — Новгорода и Киева. Сын Игоря, князь Святослав, и разобьет хазарское царство, разгромит столицу — город Итиль, что стоял на Волге в ста километрах от Каспия.

А вскоре придут на хазарскую землю лихие половцы. А половцев развеет по свету конница хана Батыя. И не останется в мире ни одного человека, который мог бы назвать себя хазарином.

Лишь русские былины вспомнят о том, как боролись богатыри Добрыня да Илья Муромец с необыкновенным великаном козарином.

Во времена императора Феофила принял хазарский каган иудейскую веру.

Окружали его страну и мусульмане, и христиане, и язычники. Часто подступали к нему мусульманские посланники от хорезмийских шахов или сарацин и требовали:

— Прими нашу веру, а всех иноверцев гони со своей земли.

Того же требовали от кагана христиане.

Решил хазарский каган еще раз проверить, чья вера вернее. Пригласил он на диспут философов.

С этим и прибыли послы от кагана в Константинополь к патриарху Фотию, императору Михаилу и Варде.

Фотий вызвал немедленно Константина.

Братья решили поехать вместе.

В честь послов город украсили разноцветными шелками. Ювелиры выставили на витринах лучшие свои украшения.

Послов провели по роскошным палатам царского дворца.

Они приблизились к трону, и механические львы, сделанные Львом Математиком, поднялись с грозным рычанием. А потом на золотом платане пели механические птицы, каждая свою песню.

Послы были потрясены красотой и богатством палат, напуганы механическими животными.

Затем, как положено, их повели на службу в великий храм премудрости божьей, Софию, чтобы там окончательно повергнуть в благоговение перед Византией и богом, которому молился византийский народ.

Послы дивились на росписи и мозаики, высоко задирали головы. Мир внутри храма казался необъятным, уходящим в небеса.

Службу вел сам патриарх Фотий в роскошном своем патриаршем облачении. Прекрасные голоса певчих сливались в единый хор, вторили словам патриарха, и могло показаться, что это сами ангелы на небе соединились для общего пения, так сладко и восторженно звучали божественные гимны.

Послы удивлялись всему, громко цокали языками. Ни один народ так красиво не славил своего бога.

Константин тоже удивлялся. Слова молитв он знал наизусть, и ему показалось, что Фотий произносит их как-то нечетко.

Все стояли в отдалении от патриарха. Лишь несколько человек были приближены к нему, вместе с ними и Константин.

Незаметно он подошел к Фотию еще ближе. И тут ему открылось удивительное.

Вместо молитв главный священник мира Фотий быстро, скороговоркой произносил стихи, сочиненные древним Гомером.

Поэмы, созданные языческими эллинами, Фотий знал. Выучить же молитвы он так и не удосужился…

Торжественная служба продолжалась, и хазарские послы по-прежнему восторженно цокали языками.

— На днях в Хазарию мы должны направить посольство, — на другой день сказал Фотий братьям. — Сами знаете, как важно нам поддерживать дружбу с хазарами. К тому же дошли до меня сведения, что начали там притеснять христиан. Все помнят, как удачно ты, Константин, провел посольство к сарацинам, помнят и твой диспут с муллами. Посольство должен возглавить человек образованный и осторожный, умеющий побеждать в диспуте и вести важные дела. Кроме тебя, Константин, другого такого человека я не знаю.

— Я тоже готов поехать с братом. — Мефодий поднялся со своего места.

— Знаю, что вы решили больше не расставаться. Но тебя я пошлю в другую землю — к болгарскому царю Борису. Сейчас мы снова заключили мир с Болгарией. Борис — хороший воин, он уважает людей крепких, суровых. Попробуй подружиться с ним и склонить его к нашей вере.

Константин слушал Фотия с удивлением. Прежде он знал человека, влюбленного в старинные книги, в солнечную культуру эллинов, готового рассуждать на любые запретные темы.

Теперь Фотий не рассуждал, он говорил коротко, строго.

На столе у Фотия лежала начатая рукопись. Судя по нескольким фразам, которые успел прочитать Константин, Фотий писал религиозный трактат — историю христианских ересей.

«Что ж, патриарху и положено писать религиозные книги, даже если он не учил слов молитвы», — подумал Константин.

Будь в соборе во время службы кто-то другой, а не Фотий, Константин возненавидел бы его за святотатство.

Фотию можно было простить все. Он был выше простого неверия.

— Вы подумайте о моей просьбе, — проговорил Фотий, — и завтра скажете о решении.

— Я уже подумал и готов ехать, — ответил Константин.

— Я тоже готов выполнить твою волю, — сказал Мефодий.

Из столицы поплыл Константин на царских кораблях через пролив Босфор вдоль берегов Черного моря, звали его тогда Хазарским. Потом корабли пристали к древней крепости Херсонес. Был Херсонес когда-то землей эллинов, потом стал окраиной Римской империи, теперь принадлежал Византии.

От Херсонеса к хазарскому кагану дорога шла по степям, где кочевали чуждые племена, бродили разбойничьи дружины.

Константин снаряжался в путь, и не покидала его тайная мысль. В тех окраинных землях на каменоломнях работал 760 лет назад сосланный из Рима языческим императором Траяном третий от легендарного апостола Петра римский папа Климент.

«Неужели навсегда утеряны его останки и нельзя их отыскать?» — думал Константин.

Рим, столица церкви, почти не упоминается в главной книге христиан — в Новом завете.

Римским проповедникам это казалось обидным.

За следующие века они сочинили так много легенд о первых римских священниках, что окончательно затемнили их исторические образы. Сегодня трудно сказать, была ли в основе хотя бы некоторых из легенд правда.

Древние сказания говорят, что любимый ученик Христа Петр пришел проповедовать свои взгляды в Рим. Там Петр вступил в состязание с местным волшебником Симоном магом. Симон сразу решил показать свою силу и при помощи дьявола приподнялся от земли, завис в воздухе. Петр в ужасе призвал на помощь имя своего божественного учителя, и маг немедленно грохнулся на землю, сломав обе ноги.

Петр решил не оставаться в нечистом городе. Рано утром он подошел к воротам и там неожиданно встретил самого Христа.