Л. Щипулина - Хрестоматия по литературе эпохи Возрождения для 7 класса Страница 14

Франческо Петрарка

(1304–1374)

Итальянский поэт эпохи Возрождения. В апреле 1327 г. в церкви святой Клары в г. Авиньон произошла встреча с донной Лаурой, которой посвящена главная книга его жизни «Книга песен». «Книга песен» наполнена любовью и поклонением любимой женщине. 1348 г. стал трагическим для Петрарки: чума унесла жизнь Лауры и стихи, посвященные этой женщине, стали выражать отчаяние и скорбь, а затем постепенное просветление печали по той, кому открылись блаженные небесные дали.

Франческо Петрарка

Стихотворения

В собранье песен, верных юной страсти,Щемящий отзвук вздохов не угасС тех пор, как я ошибся в первый раз,Не ведая своей грядущей части.

У тщетных грез и тщетных дум во власти,Неровно песнь моя звучит подчас,За что прошу не о прощенье нас,Влюбленные, а только об участье.

Ведь то, что надо мной смеялся всяк,Не значило, что судьи слишком строги:Я вижу нынче сам, что был смешон.

И за былую жажду, тщетных благКазню теперь себя, поняв в итоге,Что радости мирские – краткий сон.

О вашей красоте в стихах молчу,И уповать не смею на прощенье,И, полагаясь на воображенье,Упущенное наверстать хочу.

Но это мне, увы, не по плечу,Тут не поможет все мое уменье,И знает, что бессильно, вдохновенье,И я его напрасно горячу.

Не раз преисполнялся я отваги,Но звуки из груди не вырывались.Кто я такой, чтоб взмыть в такую высь?

Не раз перо я подносил к бумаге,Но и рука, и разум мой сдавалисьНа первом слове. И опять сдались.

Благословен день, месяц, лето, часИ миг, когда мой взор те очи встретил!Благословен тот край и дол тот светел,Где пленником я стал прекрасных глаз!

Благословенна боль, что в первый разЯ ощутил, когда и не приметил,Как глубоко пронзен стрелой, что метилМне в сердце бог, тайком разящий нас!

Благословенны жалобы и стоны,Какими оглашал я сон дубрав,Будя отзвучья именем Мадонны!

Благословенны вы, что столько славСтяжали ей, певучие канцоны, –Дум золотых о ней, единой, сплав!

О высший дар, бесценная свобода,Я потерял тебя и лишь тогда,Прозрев, увидел, что любовь – беда,Что мне страдать все больше год от года,

Для взгляда после твоего ухода –Ничто рассудка трезвого узда:Глазам земная красота чужда,Как чуждо все, что создала природа.

И слушать о других, и речь вести –Не может быть невыносимей муки,Одно лишь имя у меня в чести.

К любой другой заказаны путиДля ног моих, и не могли бы рукиВ стихах другую так превознести.

Поют ли жалобно лесные птицы,Листва ли шепчет в летнем ветерке,Струи ли с нежным рокотом в реке,Лаская брег, гурлят, как голубицы, –

Где б я ни сел, чтоб новые страницыВписать в дневник любви, – моей тоскеРодные вздохи вторят вдалеке,И тень мелькнет живой моей царицы.

Слова я слышу… «Полно дух крушитьБезвременно печалию, – шепнула. –Пора от слез ланиты осушить!

Бессмертье в небе грудь моя вдохнула.Его ль меня хотел бы ты лишить?Чтоб там прозреть, я здесь глаза сомкнула».

Свой пламенник, прекрасней и яснейОкрестных звезд, в ней небо даровалоНа краткий срок земле; но ревновалоЕе вернуть на родину огней.

Проснись, прозри! С невозвратимых днейВолшебное спадает покрывало.Тому, что грудь мятежно волновало,Сказала «нет» она. Ты спорил с ней.

Благодари! То нежным умиленьем,То строгостью она любовь звалаБожественней расцвесть над вожделеньем.

Святых искусств достойные делаГлаголом гимн творит, краса – явленьем:Я сплел ей лавр, она меня спасла!

Я припадал к ее стопам в стихах,Сердечным жаром наполняя звуки,И сам с собою пребывал в разлуке:Сам – на земле, а думы – в облаках.

Я пел о золотых ее кудрях,Я воспевал ее глаза и руки,Блаженством райским почитая муки,И вот теперь она – холодный прах.

А я, без маяка, в скорлупке сиройСквозь шторм, который для меня не внове,Плыву по жизни, правя наугад.

Да оборвется здесь на полусловеЛюбовный стих! Певец устал, и лираНастроена на самый скорбный лад.

Той, для которой Соргу перед АрноЯ предпочел и вольную нуждуСлуженью за внушительную мзду,На свете больше нет; судьба коварна.

Не будет мне потомство благодарно, –Напрасно за мазком мазок кладу:Краса любимой, на мою беду,Не так, как в жизни, в песнях лучезарна.

Одни наброски – сколько ни пиши,Но черт отдельных для портрета мало,Как были бы они ни хороши.

Душевной красотой она пленяла,Но лишь доходит дело до души –Умения писать как не бывало.

Промчались дни мои быстрее лани,И если счастье улыбалось им,Оно мгновенно превращалось в дым.О, сладостная боль воспоминаний!

О, мир превратный! Знать бы мне заране,Что слеп, кто верит чаяньям слепым!Она лежит под сводом гробовым,И между ней и прахом стерлись грани.

Но высшая краса вознесенаНа небеса, и этой неземноюКрасой, как прежде, жизнь моя полна,

И трепетная дума сединоюМое чело венчает: где она?Какой предстанет завтра предо мною?

Быть может, сладкой радостью когда-тоБыла любовь, хоть не скажу когда;Теперь, увы! она – моя беда,Теперь я знаю, чем она чревата.

Подлунной гордость, та, чье имя свято,Кто ныне там, где свет царит всегда,Мне краткий мир дарила иногда,Но это – в прошлом. Вот она, расплата!

Смерть унесла мои отрады прочь,И даже дума о душе на волеБессильна горю моему помочь.

Я плакал, но и пел. Не знает болеМой стих разнообразья: день и ночьВ глазах и на устах – лишь знаки боли.

Прошу, Амур, на помощь мне приди, –Написано о милой слишком мало:Перо в руке натруженной усталоИ вдохновенья пыл ослаб в груди.

До совершенства строки доведи,Чтоб цели ни одна не миновала,Затем что равных на земле не зналаМадонна, чудо – смертных посреди.

И говорит Амур: «Отвечу прямо,Тебе поможет лишь любовь твоя, –Поверь, что помощь не нужна другая.

Такой души от первых дней АдамаНе видел мир, и если плачу я,То и тебе скажу – пиши, рыдая».

Земля и небо замерли во сне,И зверь затих, и отдыхает птица,И звездная свершает колесницаОбъезд ночных владений в вышине,

А я – в слезах, в раздумиях, в огне,От мук моих бессильный отрешиться,Единственный, кому сейчас не спится,Но образ милый – утешенье мне.

Так повелось, что, утоляя жажду,Из одного источника живогоНектар с отравой вперемешку пью,

И чтобы впредь страдать, как ныне стражду,Сто раз убитый в день, рождаюсь снова,Не видя той, что боль уймет мою.

Джованни Боккаччо

(1313–1375)

Итальянский поэт эпохи Возрождения, друг Данте и Петрарки. Наиболее знаменитым из всех сочинений Боккаччо является «Декамерон» – сборник новелл, написанных между 1349 и 1353 г. Именно «Декамерон» следует считать первым классическим образцом новеллы нового времени. Персонажи обрамления «Декамерона» – трое молодых людей и семь дам, встречаются в храме Санта-Мария-Новелла в страшные для города дни эпидемии чумы, они бегут из города и, укрывшись от ужасов чумы, в течение 10 дней рассказывают друг другу разные истории.

Джованни Боккаччо

Декамерон

Начинается первый день Декамерона

В ПРОДОЛЖЕНИЕ КОЕГО, ПОСЛЕ ТОГО КАК АВТОР СООБЩИТ, ПО КАКОМУ ПОВОДУ СОБРАЛИСЬ И О ЧЕМ ГОВОРИЛИ МЕЖДУ СОБОЮ ЛИЦА, КОТОРЫЕ БУДУТ ДЕЙСТВОВАТЬ ДАЛЬШЕ, СОБРАВШИЕСЯ В ДЕНЬ ПРАВЛЕНИЙ ПАМПИНЕИ, ТОЛКУЮТ О ТОМ, ЧТО КАЖДОМУ БОЛЬШЕ ПО ДУШЕ

Обворожительнейшие дамы! Зная ваше врожденное мягкосердечие, я убежден, что предисловие к моему труду покажется вам тяжелым и печальным, ибо таково воспоминание, с которого оно начинается, – воспоминание о последнем чумном поветрии, бедственном и прискорбном для всех, кто его наблюдал и кого оно так или иначе коснулось. Не подумайте, однако ж, что вся книга состоит из рыданий и стонов, – я вовсе не намерен отбивать у вас охоту читать дальше. Страшное начало – это для вас все равно, что для путников высокая, крутая гора, за которой открывается роскошная, приветная долина, тем больше отрады являющая взорам путников, чем тяжелее достались им восхожденье и спуск. Подобно как бурная радость сменяется горем, так же точно вслед за испытаньями приходит веселье. Минет краткая эта невзгода (краткая потому, что я описываю ее в немногих словах), и настанет блаженная пора утех, – я вам их предрекаю, а то после такого вступления вряд ли можно было бы их ожидать. Откровенно говоря, если б у меня была возможность более удобным путем, а не по крутой тропинке, привести вас к желанной цели, я бы охотно это сделал, но если не начать с воспоминания, то будет непонятно, как произошло то, о чем вам предстоит прочесть, – словом, мне без него не обойтись.