Максим Зверев - Хозяин небесных гор Страница 16

На перевале следы Волчка исчезли на камнях. Но Мушкет уверенно начал спускаться на дно ущелья, нюхая камни и натягивая поводок. Егерь едва поспевал за ним.

Ущелье густо заросло кустами шиповника и жимолости. На дне журчал родник с холодной прозрачной водой. Мушкет растерянно забегал по берегу, очевидно потеряв след. В кустах было много белой шерсти козлёнка. Здесь волк пожирал свою добычу. Но неужели он мог съесть всё без остатка?

Егерь внимательно посмотрел кругом. В одном месте на берегу трава была вырвана, она виднелась в роднике около этого места, засыпанная камнями.

Оказалось, что здесь, на дне родника, волк вырыл яму, спрятал там остатки козлёнка и засыпал их камнями вперемешку с травой, которую он вырвал на берегу, вероятно, зубами. Даже в жаркую погоду мясо в холодном роднике долго не портится. Это был настоящий волчий «холодильник». За свою долгую охотничью жизнь егерь много раз находил остатки мяса, спрятанные волками и лисицами, но это всегда было примитивно.

На дне родника, около закопанных остатков козлёнка, егерь насторожил капкан и засыпал его камешками. Вода должна была скрыть запах железа.

Две ночи после этого егерь с ружьём караулил зверя в кустах около родника. Волк обязательно должен был прийти сюда доедать козлёнка, а капкан или пуля сделают своё дело.

Но волк не приходил.

На третьи сутки с полудня пошёл мелкий, затяжной осенний дождь. Горы скрылись, как в тумане, за мельчайшими капельками падающей воды. К ночи дождь усилился, захлестал в окна и по железной крыше кордона. В кромешной тьме в горах журчала по камням дождевая вода. В эту бурную ночь егерь не захотел мокнуть под холодным дождём около волчьего «холодильника». Только утром, когда перестал дождь, он отвязал Мушкета и пошёл в горы.

Дождевые облака разогнало ветром. Проглянуло солнце, и мокрые камни в горах засверкали, как отполированные. Егерь торопливо шагал по скользким камням и был почти уверен, что ночью волк приходил за остатками козлёнка и, наверное, попал в капкан. Это предположение оказалось правильным только наполовину. Волк действительно приходил в эту ненастную ночь, но проявил удивительную осторожность: он через воду почуял железный канкан, скрытый на дне родника в том месте, где был единственный подход к закопанному козлёнку. По следам было видно, что волк несколько раз обошёл вокруг своего «холодильника», перескакивая через родник, а затем пролез через густой куст с другого берега против открытого подхода к воде. Не дотронувшись до капкана, волк вытащил и унёс мясо.

Егерь долго стоял около родника, удивляясь могучей способности зверя избегать опасность. С пустым капканом на плече он вернулся домой. В этом поединке волка и человека победил зверь.

Прошло несколько дней. Егерь уехал вместе с Мушкетом на охоту за горными козлами и ночевал в горах. Волчок словно знал об этом – именно в эту ночь он пришёл и задавил всех кроликов. Он без помех насытился ими и ни одного не унёс с собой про запас. И всё же егерь перехитрил волка. Он протянул по земле вокруг своей усадьбы толстую проволоку. Её сразу занесло снегом. И вот однажды утром по следам было хорошо видно, как ночью волк проложил с перевала пунктир своих следов прямо к усадьбе. Волк остановился, не доходя нескольких шагов до проволоки, скрытой под снегом, потоптался на месте и пошёл по кругу, ни на шаг не приближаясь к проволоке. Так он сделал несколько кругов около участка и ушёл ни с чем в горы. Страх перед железной проволокой под снегом оказался сильнее чувства голода.

Больше Волчок не приходил.

Наступила зима. Неизвестно, перенёс ли бы её старый волк: его зубы совсем притупились. Но глубокий снег очень рано в этом году похоронил все пастбища. Сильная оттепель не смогла согнать его, а резкое похолодание превратило остатки снега в ледяную корку. Она, как панцирь, покрыла землю. А затем начались новые снежные бураны, оттепели, морозы и гололёды. Толщина снега достигла небывалых размеров даже там, где обычно его сдувал ветер.

Для Волчка наступило привольное житьё. Ему ничего не стоило найти свежие следы джейранов. А в конце каждого следа его ждала лёгкая добыча. Джейраны, с израненными об лёд ногами, ложились под кусты молодого саксаула и медленно объедали кончики веток. Животные так исхудали, что многие уже не могли встать, и Волчку оставалось только стиснуть челюсти на их горле...

Через поляну среди саксаула и тамариска джейраны проделали глубокие следы до новых зарослей. Животные с трудом брели, распахивая грудью снежную поверхность, каждый своим следом. Джейраны обычно пасутся всю зиму по мелкому снегу или там, где его сдувает ветер. Поэтому привычка бродить по глубокому снегу друг за другом у них не выработалась. Джейраны не знают снежных троп и не успевают выучиться несложному искусству ходить гуськом по сугробам.

Кое-где на следах джейранов видны на снегу капли крови, как кляксы красных чернил на странице: твёрдый наст в кровь ранит тонкие ножки джейранов.

Один из джейранов отделился, и его след вдруг перешёл в отчаянные прыжки: это лиса погналась за рогачом. Лёгкая хищница не проваливалась, а джейран утопал в снегу при каждом прыжке. Лиса быстро догнала его. На снегу первый клок шерсти и капли крови справа от следа: лиса укусила джейрана и отскочила в сторону. Новый рывок слева. Рывки делаются чаще. След джейрана всё ярче окрашивается в красный цвет. Прыжок от прыжка короче и короче. Джейран начал выбиваться из сил. Через километр жизненный путь рогача закончился – лиса загрызла его. Но она не воспользовалась добычей: Волчок отобрал её без всякого труда. Огромному старому волку лиса безропотно уступила джейрана и погналась за другим. На этот раз Волчку не пришлось самому преследовать очередную жертву.

По следам видно, как один джейран спустился с берега на лёд реки и пошёл на другой берег. На середине реки в этом месте протянулась длинная полынья. Чтобы попасть на тот берег, надо идти в обход, совсем не туда, куда направился джейран.

Но он ровным шагом пошёл прямо к полынье. Ещё шаг – и джейран прямо с ходу рухнул в полынью. Быстрое течение затянуло его под лёд. Нетрудно заметить, что снег пропитан водой, хлынувшей из полыньи, а несколько белоснежных волосков с живота прилипло ко льду. Вот неожиданный конец...

Тысячелетиями джейраны знают воду в пустыне в виде родников, мелких озёр и дождевых луж. Джейран подошёл к полынье и поступил так же, как он сделал бы это, встретив лужу, – он спокойно шагнул в неё... и бухнул вниз головой на большую глубину в несколько метров.

Как только начался буран, сытый Волчок улёгся в снег под густым кустом селитрянки, обледенелой, как огромный стеклянный шар. Зверь свернулся кольцом, уткнул нос под ляжку задней ноги, прикрыл морду хвостом, и никакой мороз и ветер не были ему страшны. До самой весны для него теперь наступили беззаботные сытые дни.

Не только дикие копытные животные пострадали от глубоких снегов. Овцы от голода жевали друг у друга шерсть; коровы ели верёвки и кошмы юрт; лошади разбивали копыта, стараясь пробить ледяную корку, у многих не осталось хвостов и грив – их изжевали друг у друга голодные лошади.

Диким свиньям глубокий снег принёс, наоборот, сытую зимовку. Под толстым снегом в густых зарослях тростников не было ледяной корки. Земля по берегам озёр не промёрзла, и кабаны легко отрывали корневища тростника и его молодые побеги.

Волчку пришлось этой зимой встретиться нос к носу с таким же старым, но ещё мощным кабаном-секачом. Волчок в полночь ловил в тростниках спящих серых ворон. Множество их прилетает зимовать на юг Казахстана из Сибири. Волчок гнался за вороной. Она в темноте ошалело била крыльями и вприпляску мчалась по узкой кабаньей тропе. Коридорчик тропы в густых тростниках был так узок, что ворона не могла широко раскрыть крылья, чтобы взмахнуть ими на полную силу и взлететь вверх. Из-за крутого поворота тропы навстречу выскочил секач, и птица с размаху оказалась в его пасти. Волчок затормозил всеми четырьмя лапами, поджал хвост и с жалобным «собачьим» визгом метнулся в сторону перед самым рылом секача. Хорошо, что оно было заткнуто вороной, иначе кабан запорол бы Волчка своими страшными клыками.

Под осень Волчок оказался около селения Нарынкол. Он окончательно сделался «пастухом» овечьих отар и питался только бараниной. Отсюда всё лето уходили отары овец к Алма-Ате. Сотни километров их сопровождали волки.

Огромная «связка» из десяти тысяч овец медленно брела по степи, разбитая на семь отар. Тонны первосортного мяса шли на своих ногах за четыреста километров. Овец гнали по десять километров в сутки, с остановками по нескольку дней на хороших пастбищах. Вернее, не гнали, а пасли. За весь перегон овцы должны будут не потерять, а прибавить свой вес.