Майлен Константиновский - КОАПП! КОАПП! КОАПП! Выпуск 2 Страница 16

Мартышка (выключает). Смотрите, Рак перевернулся спиной вверх!

Рак. Вы хотите сказать, Мартышка, что вы все перевернулись и встали нормально? Ну, так-то лучше, а то ведь если все на головах начнут ходить...

Человек (тихо). Мартышка, включите опять электромагнит, но подвесьте его горизонтально.

Мартышка. Ой, Рак теперь плавает на боку! Вот потеха!

Рак. Это я на боку?! Это вы все на боку, а председатель вниз головой... позор, какой пример животным! Гепард. Да... Редкий случай помешательства — смещение пространственных восприятий.

Пункты заготовки утильсырья открылись в море за много миллионов лет до того, как на свете появились люди, а у людей — управление «Главвторсырье»

Человек (смеется). Рак совершенно здоров, дорогой Гепард. И у него вполне нормальная и притом замечательная система ориентации в пространстве, которая, между прочим, очень интересует инженеров. Ее работу Рак сейчас и показал.

Сова. Видали мы, как показал: верха от низа отличить не может.

Человек. Это уж по моей вине, дорогая Сова. Вместо песка я подсунул железные опилки, их Рак и запихнул в слуховые отверстия.

Мартышка. Ну и что дальше?

Человек. А дальше вы включили электромагнит, Мартышка. Так вот, для Рака низ теперь не внизу, а там, где электромагнит, — пока он включен, конечно,— потому что именно в ту сторону притягиваются крупинки железа. Наши ученые не раз проделывали этот опыт, изучая систему ориентации Рака. Ну, а сейчас это просто шутка.

Откуда-то с края поляны раздается сильный треск.

Кашалот. Что такое? Что там происходит?

Удильщик. Сейчас выясню, дорогой председатель. (Удаляется в сторону, откуда слышен треск.)

Кашалот. Человек, а нельзя такую же шутку сыграть и с Удильщиком? Я имею в виду железные опилки в ушах и прочее.

Человек. Увы, это очень сложно. Правда, у рыб в органах равновесия тоже есть грузик-отвес — маленький такой известковый камешек — отолит, как называют его биологи, но он внутри черепа и без хирургического вмешательства подменить его железной крупинкой не удастся.

Кашалот. Жаль, очень жаль. Что бы придумать? Я хочу Удильщика так разыграть, чтобы над ним все хохотали!

Мартышка. Знаете, кто вам поможет, милый Кашалот? Тут неподалеку живет Лиса, она окончила Курсы надувательства сразу по двум специальностям: хитрость и плутовство.

Кашалот. Мартышка, зовите ее немедленно! Не говорите только зачем — вдруг откажется.

Мартышка. Я придумаю, что ей сказать. (Убегает.)

Возвращается Удильщик, но не один: рядом с ним, понурясь, бредет Медведь. На его физиономии написано полнейшее недоумение.

Удильщик. Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, герой идет — выворотил телеграфный столб, что называется, с корнем.

Кашалот. Медведь, вы с ума сошли... даже в День зоологического смеха надо знать меру шуткам!

Медведь. Какие уж тут шутки, Кашалот... Это надо мной кто-то шутит — то ли люди, то ли пчелы... Который столб валю, а все впустую. Ведь гудят в нем где-то пчелы проклятые, а самих не видать.

Человек. Послушайте, Медведь, никаких пчел в телеграфных столбах нет. Это ветер заставляет звучать провода, словно струны, а их гудение передается столбам. Вечно эти медведи валят столбы — никакого сладу с ними нет.

Медведь. Вот и я говорю — сладкого там нет, а ведь должно быть! Ну как же — ведь раз гудят, значит, пчелы, а где пчелы, там и мед...

Кашалот. Медведь, немедленно поставьте на место поваленный телеграфный столб. Руководить работой будете вы, Удильщик.

Удильщик. Спасибо за доверие, любимый председатель, я его оправдаю! Медведь, следуйте за мной.

Медведь (ворчит). Меня разыграли, и я же виноват. Всегда так — то за улей ругают, то за муравейник, теперь вот за столбы...

Удильщик и Медведь уходят. Возвращается Мартышка, рядом с ней семенит Лиса.

Стрекоза. Смотрите, Мартышка бежит, и не одна, с Лисой!

Кашалот. Глубокоуважаемая Лиса, приветствую вас! Я хотел бы об судить с вами одно щекотливое дельце...

Лиса. Ясно, Кашалот, некоторые вещи лучше обсуждать без лишних свидетелей. А эти все свои? Наверное, вам нужен такой хвост, как у меня? Угадала? Трудно, но для вас постараюсь, у меня есть кое-какие знакомства...

Кашалот. Но я...

Лиса (перебивает). Обещала — значит, сделаю. Конечно, это будет кое-что стоить. Но зато какой хвост! Во-первых, ему сносу нет. Во-вторых... нет, лучше покажу его в деле. Гепард, вы бегаете намного быстрее меня — а ну, догоните!

Лиса убегает, Гепард неторопливо следует за ней в полной уверенности, что ему ничего не стоит ее догнать. Через пару секунд Лиса возвращается одна.

Мартышка. Смотрите — Лиса уже вернулась. А где же Гепард?

Кашалот. Да-да, где Гепард?

Лиса. Гонится за моим хвостом. Я повернула направо, а хвостом махнула так, словно налево свернула. Гепард, понятно, тоже свернул налево. Ну, так как насчет хвоста?

На противоположном конце поляны показался бешено мчащийся Гепард.

Гепард (запыхавшись). Очаровательная Лиса, вы обвели меня вокруг хвоста... Но нашему председателю, к сожалению, нужен не ваш хвост, а ваша голова, понимаете?

Лиса. А-а, так бы сразу и сказали... поездочку организовать, да? В Казахстан, на заготовку дроф? Тут голова нужна, ничего не скажешь.

Кашалот. Каких дров? Зачем мне дрова? Ничего не понимаю!

Лиса. Не дров, а дроф... Ну, дрофы, птицы такие, здоровенные — выше средней упитанности, но осторожные... к ним и так и эдак подбирайся — ни с какой стороны не подступиться. А мы, лисы, умеем подкатиться к дрофам. Вот ветер гонит по степи перекати-поле... знаете, кустики есть такие, с виду как шары. Дрофы на них ноль внимания. Так мы, лисы, что делаем? Сворачиваемся в шар, вот так.., подкатываемся к дрофе — и... хвать!

Сова (смеется). Вот бы Белому Медведю у тебя, Лисанька, поучиться. Племянница моя, Полярная Сова, сказывала, мол, Мишка Белый, когда к нерпе подбирается, черный нос свой лапой прикрывает, чтоб не виден был среди снегу-то. А свернулся бы он лучше в шар, нос в животе бы и упрятал!

Кашалот. Милая Лиса, конечно, со временем я тоже научусь свертываться в шар, но сейчас я хочу попросить вас помочь мне разыграть Удильщика — вон он, на краю поляны, объясняет Медведю, как поставить столб.

Лиса. А-а, это вон тот страшненький, чернявенький, с удочкой? Все поняла. Обеспечим.

Стрекоза. Ой, смотрите, Лисе плохо, она потеряла сознание!

Сова. Да она, Стрекоза, притворилась мертвой... Завсегда Лиса ворон так обманывает, а таперича, видать, Удильщика подманить надеется. (Смеется.) А он в ее сторону и не смотрит. Ага... Поднялась, рыжая, надоело ждать-то...

Лиса. Кого вы мне подсунули, Кашалот? Ваш Удильщик не разыгрывается!

Гепард. Он просто не сумел оценить ваш юмор, милая Лиса.

Лиса. Послушайте, Кашалот, дался вам этот Удильщик... Почему бы не разыграть кого-нибудь другого? (Озирается, ища, кого бы предложить, и видит под кустом Шилоклювку.) Ага — ну хотя бы вон ту птичку... Остроклювенькая, высший сорт! Сейчас я ее принесу. (Удаляясь.) Далеко не уйдет — у нее крыло повреждено!

Лиса крадется к кусту, Шилоклювка уходит, прихрамывая и волоча крыло.

Сова (смеется). За Шилоклювкой погналась, да только Лисаньке ее ни в жисть не поймать, перехитрили рыжую! Птичка сама Лису разыгрывает — от гнезда уводит, от греха подальше, вот и притворяется, да так ловко! Крылышко волочит — будто косточки у ей там сломаны!

Появляется Краб. Панцирь его завален сверху всяким хламом.

Краб. Сломанные кости сдавайте мне. (Выкрикивает нараспев.)

Беру старье, разное рванье да тряпье, битые кружки, пустые ракушки, чешую рыбью и прочую принимаю дни и ночи я, и старые кости, и все, что взять попросите!

Кашалот. Вы что, Краб,— старьевщик?

Краб. Так точно, милок, Краб-старьевщик я прозываюсь, в море живу в Средиземном. Беру всякое старье да утиль-сырье — что под клешню попадет, то и подойдет и на спину пойдет.

Гепард. Вот тут бутылка из-под лимонада валяется — туристы бросили. Возьмите ее, Краб-старьевщик.

Краб. Спасибочки. Только наперед разбить бутылку надо, тогда и прикрыться ею можно — целая-то на спине не поместится. Одёжку нам найти несложно, не то что другим крабам, которые пофорсить любят. Вот краб-стеноринхус, к примеру, на голову да на ноги губки и водоросли навешивает, да еще примеряет их, подравнивает! Краб-гиас морские лилии на себя надевает, а краб-дромиа, сосед мой, большой губкой спину прикрывает, да чтоб непременно оранжевая была. А к чему? Суета одна — все, что нажил, в ежечасье потерять можно. Вот сегодня встретился мне на большой дороге другой краб-старьевщик, побольше меня да посильней, драться затеял, а я его обманул: спину подставил, он на барахло-то мое и польстился, хватать стал, а я ноги-то и унес.