Коллектив авторов - Универсальная хрестоматия. 1 класс Страница 17

Когда Галя вошла в класс, Маруся уже сидела за партой и разбирала свои тетрадки.

– Здравствуй, – сказала Галя.

Галя сказала: «Здравствуй», а Маруся ясно услышала: «Не сердись».

– Здравствуй, – не поднимая глаз, ответила Маруся.

А Галя в этом «здравствуй» услышала совсем другие слова: «Обидела ты меня».

В самом начале урока Ольга Андреевна спросила:

– Ну-ка, девочки, кто сегодня выучил хорошо и может прочесть до конца всю страницу?

Галина рука сама взлетела над партой и сама сейчас же опустилась. Галя увидела, что Маруся тоже поднимает руку, правда, совсем ещё невысоко, робко и нерешительно. Из всех рук в классе Ольга Андреевна выбрала именно эту, самую медленную руку. Маруся читала гораздо лучше, чем вчера, прямо, должно быть, наизусть выучила. Только она слишком торопилась, как будто боялась, что её перебьют, не дадут договорить. От этой спешки перепутала строчки в самом конце – вместо одного слова прочла другое – и остановилась, смущённая.

Гале так хотелось поправить, что она обеими ладонями зажала себе рот. Удержалась всё-таки.

Ольга Андреевна улыбнулась чуть-чуть и сказала:

– Не спеши, Маруся, подумай и скажешь правильно.

Маруся подумала и очень хорошо, с выражением даже, прочитала последние две строчки.

– Молодец! – похвалила Ольга Андреевна.

А Галя зашептала:

– Пятёрку тебе поставила, пятёрку, я видела!

Девочки возвращались домой, крепко держась за руки.

Это был удивительный день. Совсем не жалко и не грустно было смотреть, как облетают осенние листья.

Осень – это конец года, но ведь для девочек эта осень была только началом.

Маруся и Галя шли медленно и останавливались около каждой вывески.

Сначала Маруся называла буквы, потом Галя говорила всё слово целиком.

А когда дошли до угла и остановились у перехода, Маруся посмотрела на загоревшиеся маленькие зелёные буквы, пошевелила губами… И вдруг прочитала, громко и радостно, не по буквам уже, а сразу всё слово:

– «Иди-те!»

Трусиха

Галя была трусиха. Она боялась мышей, лягушек, быков, пауков, гусениц. Её так и звали – «трусиха».

Один раз ребята играли на улице, на большой куче песка. Мальчики строили крепость, а Валя и её младший братишка Андрюша варили обед для кукол. Валю в войну играть не принимали – ведь она была трусиха, а Андрюшка для войны не годился, потому что умел ходить только на четвереньках.

Вдруг со стороны колхозного сарая послышались крики:

– Лохмач с цепи сорвался!.. К нам бежит!..

Все обернулись.

– Лохмач! Лохмач!.. Берегись, ребята!..

Ребята бросились врассыпную. Валя вбежала в сад и захлопнула за собой калитку.

На куче песка остался только маленький Андрюшка: на четвереньках ведь не уйдёшь далеко. Он лежал в песочной крепости и ревел от страха, а грозный враг шёл на приступ.

Валя взвизгнула, выбежала из калитки, схватила в одну руку совок, в другую – кукольную сковородку и, заслоняя собой Андрюшу, стала у ворот крепости.

Огромный злющий пёс нёсся через лужайку прямо на неё. Он казался коротким и очень широким. Он не лаял, а как-то всхрапывал при каждом прыжке. Вот уже совсем близко его оскаленная, клыкастая пасть. Валя бросила в него сковородку, потом совок и крикнула изо всех сил:

– Пошёл вон!

– Фьють! Фьють, Лохмач! Сюда! – Это сторож бежал через улицу наперерез Лохмачу, Вале на выручку.

Услышав знакомый голос, Лохмач остановился и вильнул хвостом. Сторож взял его за ошейник и увёл обратно к сараю.

На улице стало тихо. Ребята медленно выползали из своих убежищ: один спускался с забора, другой вылезал из канавы… Все подошли к песочной крепости. Андрюша сидел и уже улыбался, вытирая глаза грязными кулачонками.

Зато Валя плакала навзрыд.

– Ты что? – спросили ребята. – Лохмач тебя укусил?

– Нет, – отвечала она. – Он не укусил… Просто я очень испугалась…

Саша-дразнилка

Саша очень любил дразнить свою сестрёнку. Ляля обижалась и плакала.

– О чём ты плачешь, Лялечка? – спрашивал папа.

– Меня Саша дразнит!

– Ну и пусть дразнит. А ты не дразнись.

Было очень трудно не дразниться, но один раз Ляля попробовала, и вот что из этого вышло.

Ребята сидели за столом и завтракали.

– Вот я сейчас поем, – начал Саша, – и твою куклу за ноги к люстре подвешу.

– Ну что ж, – засмеялась Ляля, – это будет очень весело!

Саша даже поперхнулся от удивления.

– У тебя насморк, – сказал он, подумав. – Тебя завтра в кино не возьмут.

– А мне завтра не хочется. Я пойду послезавтра.

– Все вы, девчонки, – дрожащим голосом проговорил Саша, – все вы ужасные трусихи и плаксы.

– Мне самой мальчики больше нравятся, – спокойно ответила Ляля.

Саша посмотрел кругом и крикнул:

– У меня апельсин больше, чем у тебя!

– Ешь на здоровье, – сказала Ляля, – поправляйся.

Тут Саша не выдержал и заплакал.

– О чём ты плачешь, Сашенька? – спросила мама, входя в комнату.

– Меня Лялька обижает! – ответил Саша, всхлипывая. – Я её дразню, а она не дразнится!

Сергей Алексеевич Баруздин (1926–1991)

Русский поэт и прозаик Сергей Алексеевич Баруздин родился 22 июля 1926 года в Москве. В 1938 году опубликовал первые рассказы в детском журнале «Пионер». Принимал участие в Великой Отечественной войне. С 1966 года – главный редактор журнала «Дружба народов». Награждён орденом «Знак Почёта» и медалями.

Человеки

Мать собралась топить печь.

– А ну-ка, Человеки, быстро за дровами! – сказал отец. – И лучинки не забудьте прихватить. Для растопки.

– Знаем! Сами стругали! – сказали Человеки.

Сорвались Человеки с места, побежали в сарай.

Когда у вас четыре руки и четыре ноги, любое дело быстро делается. Минуты не прошло, как Человеки в избу вернулись, две охапки дров принесли и лучину.

– Вот и хорошо, – сказала мать. – Скоро, Человеки, ужинать будем.

Пока то да сё, сели Человеки радио слушать. А ведь у них не только четыре руки и четыре ноги. Ещё четыре уха.

И ещё два курносых носа, четыре серых глаза, два рта, а на двух круглых, как подсолнухи в поле, мордахах много-много веснушек. Только веснушек никто у них не считал…

В общем, всё у Человеков было поровну, и лет – всего четырнадцать: по семь на брата!

Всё, да не всё!

Фамилия у Человеков одна: Прохоровы. Её никак поровну не разделишь.

– Человеки! – звал их отец.

И мать звала их:

– Человеки!

Но всё-таки дома как-то разбирались, кто из них кто. Кто – Ваня, а кто – Саня. Зато в деревне никто не разбирался.

– Как жизнь, Ваня? – спросят.

– Жизнь ничего! Только я не Ваня, а Саня, – отвечает Саня.

– Здравствуй, Саня! Как дела идут? – поинтересуются.

– Дела идут! Но я Ваня, а не Саня, – скажет Ваня.

Надоело людям путаться, впросак попадать. Стали говорить проще:

– Привет!

– Как жизнь, ребятки?

– Что нового, подрастающее поколение?

– Здравия желаю, Вани-Сани!

Красные уши

Пошли Человеки играть в футбол.

Ваня – команда. И Саня – команда. Каждый – и вратарь, и защитник, и нападающий, и даже судья.

Два часа играли. Голов забили видимо-невидимо.

Но вот мяч полетел к соседке Дарье Павловне. Прямо в окно.

Зазвенело, вылетело стекло. За ним и Дарья Павловна выбежала на улицу:

– Кто из вас окно разбил?

Молчали Человеки.

– Это не я! Это он! – наконец сказал Ваня.

Тут уже Саня не выдержал:

– Вовсе и не я, а он!

– Кто из вас он, а кто не он, не поймёшь! – бушевала Дарья Павловна. – И надо ж такими одинаковыми уродиться!

А Человекам только этого и надо было. Побежали они домой. Вечером пришёл с работы отец:

– Кто из вас окно разбил у Дарьи Павловны?

И откуда только он узнал?!

Человеки заскучали.

– Так кто? – повторил отец. Показал на Ваню: – Вижу, ты!

– Почему я? – возмутился Ваня.

– Потому что у тебя уши покраснели, – сказал отец.

– У него тоже красные, – не согласился Ваня. – Посмотри, папа, внимательно.

А у Сани, и верно, тоже уши покраснели.

– Ну ладно, Человеки, – сказал отец. – Спорить не буду! Наказывать тоже! А вот стекло взамен разбитого пошли-ка вставлять вместе!

Ничего не поделаешь. Пошли.

Отец стекло Дарье Павловне вставил, а Человеки замазкой стекло замазали. Получилось! Не хуже старого, разбитого!

Дарья Павловна хлопотала вокруг и всё радовалась:

– Вот уж спасибо вам, родные! Не оставили в беде – выручили! Премного вам благодарна!

Петрушка

– Вы сегодня петрушку на огороде не рвали? – спросила мать.

– Петрушку?

Удивились Человеки. Морковь они не раз рвали. Это верно. Вкусна свежая морковка! Лук зелёный рвали. С солью да чёрным хлебом – одно объедение! А петрушка? Она только для супа годится, а так кто её есть станет!

– Не рвали, – сказали Человеки.

На следующий день опять про петрушку разговор зашёл.

– Вы петрушку на огороде и сегодня не рвали? – спросила мать.