Георгий Бореев - Волшебные сказки Страница 19

А в старые времена город был настоящим волшебством. Широкие прямые улицы были вымощены зеркальным гранитом и мрамором. Бронзовые колоннады отражали облака и птиц. Гостям столицы казалось, что они идут по небу. Что ни здание — дворец. Что ни фронтон — золотые колесницы богов Эллады, кони со скошенными сверкающими глазами. Удила мраморных возниц так растягивали оскаленные пасти жеребцов, что казалось — вот-вот литые копыта взорвутся бешеным галопом по бронзовому африканскому небу.

Между зданиями — знаменитые александрийские фонтаны, парки, воздушные беседки из вулканического стекла... Особенно расцвела Александрия во время царствования Птолемеев. Основатель династии был одним из сподвижников Александра. После смерти Александра Великого военноначальники греческих армий передрались. Война была недолгой, и Птолемей стал правителем Египта. Он еще более украсил столицу и собрал в ней лучших магов, поэтов, ученых и зодчих Древнего Мира.

Для них были созданы библиотеки, обсерватории и чудный дворец — так называемый Мусейон. Здесь приезжие знатоки могли красиво жить и по-царски работать, мудро молчать и спорить со временем. Казна не жалела золота и щедрот на духовные опыты и поиски открытий во всех областях науки и искусства. Ну, а плата за царскую жизнь во все века одна: воспевание государя в мраморе и стихах! Увы, увы, даже хорошие цари алчут славы...

И вот наследник престола Птолемей Второй решил сотворить чудо, после чего его имя осталось бы в истории. Александрия — это морской порт, на рейде которого государю кланялись корабли всего мира. Поэтому царь повелел воздвигнуть мраморный храм высотою 170 метров, который одновременно служил бы и маяком! Творение чуда поручили великому архитектору Сострату, жившему в Мусейоне.

Маяк начали строить на острове Фарос, в 52 километрах от берега. Широкой гранитной дамбой остров соединили с Александрией, так что от острова людям осталось только слово «Фара». Птолемей не жалел ни рабов, ни времени, ни золота! Благо, золото на строительство маяка ему поставляли алхимики Мусейона. Устройство для получения золота из ртути, меди, олова и других металлов состояло из трубы 4,31 м в диаметре и высотою 8 метров. На 2/3 она была заполнена водой, содержащих взвеси намагниченных железных опилок и толченого янтаря в соотношении 1:4. Сверху на машине Пифагора находились 17 амфор. 8 из них были ориентированы горлышком к центру и заполнены водой, 8 ориентированы в противоположном направлении. Из верхнего и нижнего концов трубы выходили два изолированных медных прута.

По команде мага 12 эзотериков становились вокруг трубы и сцепляли руки друг друга большими пальцами. Обязательно ладонями вверх. Образованная цепь замыкалась на медных волноводах, выходящих из трубы. Одна из амфор заполнялась неблагородным металлом, который и превращался в благородные подвиги человеков на стезе зодчества. Все это содержалось в страшной тайне...

Сверкающий небоскреб построили всего за пять лет! Маяк получился небывало мощный и сказочно-красивый. Фундамент сложили из прочного известняка. Первый этаж изваяли четырехугольным — по количеству векторов времени в материальном мире. Второй этаж, облицованный зеркальными мраморными плитами, воздвигли восьмиугольным — по количеству параллельных миров, вмешивающихся в человеческую жизнь на Земле. Вдоль второго этажа установили множество громадных бронзовых скульптур.

Копии со свитков Александрийской библиотеки рассказывают о них такие чудеса, которые у нас встречаются лишь в народных легендах и сказках. Одна из бронзовых статуй днем и ночью показывала рукой на Солнце — следила за передвижением звезды. Другая — каждый час трубила в горн и оповещала о времени. Третья оповещала о приближении вражеской армии и чужого флота... Четвертая рассказывала о дворцовых переворотах за границей... И так далее. Последний этаж, так называемая «Фара», был самой важной частью дворца. В середине его полыхал «греческий огонь» — высокооктановые нефтепродукты вакуумной перегонки.

А лабиринт хитроумно расставленных вогнутых, выпуклых и прямых зеркал, водяных и хрустальных линз с рубиновыми сердечниками рассылал мощные лучи «Фары» на сотни километров в непроглядную человеческую мглу. При помощи этих световодов автоматы считывали информацию о жизни и смерти городов и кораблей за морским горизонтом. Венчала Александрийский маяк восьмиметровая скульптура бога морей — Посейдона. Дворец одновременно являлся и непреступной крепостью с десятитысячным гарнизоном. На случай осады на маяке имелись два элеватора с зерном, два водохранилища и 260 осликов для аварийного подъема топлива по винтовой лестнице к «Фаре».

Это чудо долго и честно служило людям. Над входом в здание маяка гордо светилось огромное имя Птолемея... В мае 1100 года Александрия была разрушена страшным землетрясением. Фаросский маяк тоже не устоял — обломки его упали в море. Имя тогдашнего царя с жутким грохотом рухнуло вместе с мраморными плитами. Но фундамент, схваченный стальной арматурой, уцелел. Из-под праха напыщенного фасада маяка взорам изумленных современников открылось иное имя, скромно вырезанное на вечном фундаменте: «Архитектор Сострат, сын Дексифона...»