Людмила Камедина - Текст в диалоге с читателем: опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия Страница 2

Игорь Святославлич нарушил этот закон. Завязка идейного содержания повести звучит уже в начале текста:

Не лепо ли ны бяшетъ, братие,Начяти старыми словесытрудныхъ повестий о полку Игореве,Игоря Святославлича

Здесь два важных сообщения: одно – о том, как Игорь-князь с полком покинул Русскую Землю; второе – о том, что повесть эта «трудная», то есть печальная. Обращение «братие» – традиционное. Князь так обращался к своей дружине и к народу вообще. И. Забелин приводит подобные примеры из древнерусских текстов: «братье! братья моя милая»! – взывает к новгородцам древний Ярослав, прося помощи на Святополка; «братья володимерцы»! – взывает князь Юрий, прося защиты у владимирцев; «братья мужи псковичи! Кто стар, тот отец, кто млад, тот брат»! – восклицает Домонт Псковский, призывая псковичей на защиту отечества» (4, 51). Князь Игорь обращается к дружине, а Боян – ко всем слушателям.

В Древней Руси сложилась традиция: русский князь не должен был покидать Русскую Землю. Широко это распространялось и на русского человека вообще. Выезды за пределы родной земли приравнивались к измене. Существовали страшные наказания за попытки уехать за границы государства. И совершенно недопустимой, кощунственной казалась эта идея по отношению к князю или царю. Русский князь (царь) должен был «сидеть дома». Любое движение за пределы страны могло принести горе, печаль, раздоры в государстве, ибо защитник оставил землю-мать, и она без него скорбит. Враги же только и ждут, когда Русская Земля останется одна. Примеров в подтверждение этой мысли в русской литературе вполне достаточно.

Таким образом, русские князья всегда сидели дома и боялись покидать родную землю. Даже Петр I, который без конца путешествовал за границу, боялся нарушить эту традицию и совершал поездки инкогнито, под другим именем, а для подданных «царь находился в Воронеже». Видимо, эта же причина явилась одной из главных для последнего русского императора, у которого было достаточно возможностей выехать за Запад, когда в России началась революция, и тем самым сохранить себе жизнь. Однако его «сидение» в Русской Земле приобретало некий сакральный смысл.

Итак, общая мысль древнерусских книжников – князь должен быть всегда со своей землей. Поход князя Игоря не носил оборонительного характера. Автор текста сообщает о том, что Игорь пошел искать себе славы. Уже одно это обрекало поход на неудачу. По мере продвижения к границам Русской Земли одно знамение за другим предвещает князю поражение. Земля стонет, не пускает князя-воина:

Уже бо беды его пасетъ птиць по дубию;волци грозу восрожатъ по яругамъ;орли клектомъ на кости звери зовутъ;лисици брешутъ на черленыя щиты

Однако Игорь-князь упрямо продвигается к окраинам Русской Земли, потому что

спалъ князю умъ похотии жалость ему знамение заступиискусити Дону великаго

Многократно повторяется в «Слове» фраза, которая является ключевой в понимании идеи повести. Эта фраза звучит настойчиво, и чем дальше Игорь уходит, тем назойливее она становится: О Руская земле! Уже за шеломянемъ еси! Князь покидает землю-мать, оставляя ее на растерзание для междоусобной борьбы, когда брат пойдет на брата, и некому будет защитить ее.

Автор много места уделяет описаниям усобиц. Он перечисляет походы князей, когда они мечом крамолу ковали и стрелы по земле сеяли; называет имена князей и делает грустный вывод о том, что земля… костьми была посъяна, а кровию польяна: тугою взыдоша по Руской земли (3, 64). Вот к чему привел поход Игоря. Уход князя с войском с Русской Земли, оставленной «за холмом», ознаменовал начало «кровавого пира». Невеселое время настало, сетует Автор. Меняется и облик Земли. Она предстает печальной вдовой:

Ничить трава жалощами,а дерево с тугою къ земли преклонилось

Поганые со всех сторон приходят с победами на Землю Русскую, стонут города Киев и Чернигов. И тоска разливается по всей Русской Земле, и печаль течет посреди земли.

«Золотое слово» Святослава обращено к сыновьям-воинам, которые призваны защитить свою землю, однако Святослав прямо заявляет, что уже не видит сильного воина на Земле Русской. Осталась Земля без защиты:

Уже бо Сула не течетъ сребренными струями…и Двина болотом течетъ

Нет уже веселия на Русской Земле. Стонет Русская Земля! Этот стон превращается в плач. Земля-вдова зовет своих сыновей, оставшихся в живых, обратно в Русскую Землю, потому что не может без своих защитников.

Одиночество Земли традиционно выражено образом кукушки. В «призывании» сыновей участвуют все силы природы – реки, ветер, солнце:

Игореви князю Богъ путь кажетъизъ земли Половецкойна землю Рускую,къ отню злату столу

Игорь не может остаться равнодушным. Русский князь так же не может без Русской Земли, как и она без князя. И князь Игорь спешит к «отеческому престолу». Во время побега Земля его защищает, прикрывает, спасает. Сразу после плача Ярославны, которая символически является воплощением земли-жены, князь Игорь слышит, как кликну, стукну земля, въшумъ трава, вежи ся половецкий подвизашася, а Игорь князь поскони… в Русскую Землю, которая заждалась его (3, 98).

С возвращением князя Русская Земля вновь обретает прежний облик, светлый и радостный:

Солнце светится на небесе —Игорь князь въ Руской земли

Радуются все города и села, славу поют Игорю, русским князьям и их дружине. Казалось бы, и славу-то петь не за что, исходя из содержания и результата похода. Однако в русской традиции князь-защитник и земля-мать воссоединились. И этому Слава!

Некоторые исследователи находят в конце повести акростих, выделенный в рукописном варианте особо, киноварью. Этот акростих выделен в форме Креста и содержательно относится к князю Игорю:

Страны ради, гради весели.Певше пьснь старымъ княземъ,А потом молодымъ пети:Слава Игорю Святославличю

Этот Крест и молитва в акростихе Спаси Святославличю – своеобразная охрана русскому князю и одновременно «закрепка» – сидеть в Русской Земле и ни в какие походы ради славы не ходить. Аминь!

А.С. Грибоедов «Горе от ума»

В комедии А. Грибоедова речь идет прежде всего о вечной борьбе знания и невежества, свободы и деспотизма. Персонажи рассматриваются в зависимости от принадлежности к данному интеллектуальному и политическому типу, выступающими либо в контексте «века нынешнего», либо «века минувшего». Речь идет не о зависимости умов от развития исторических условий, а об определяющем «духе времени», успехе политического просвещения и свободомыслия. «Действительность» в литературе есть не верное воспроизведение жизни, а обращение к «важному» политическому содержанию»(6, 44). Таким образом, не столько среда является формирующим фактором, сколько сознание персонажа. Точно так же и в отношении быта. Бытовая среда не всегда определяет характера героя, напротив, быт раскрывает ум Чацкого и определяет его принадлежность к умным людям эпохи. Вслед за Грибоедовым, Ю. Лотман называет общество не социальной категорией, а политико-интеллектуальной, отсюда определение пьесы Грибоедова как «политической комедии».

Итак, одним из уровней постижения смысла «Горе от ума» является уровень интеллектуально-политической иерархии. А поскольку в комедии представлено «два века», то и данная иерархия будет явлена в каждом своя. Для «века минувшего» верхнюю ступень иерархической лестницы займет Скалозуб, его ум определен статусом военного той эпохи: и золотой мешок, и метит в генералы. Он – самая независимая фигура в пьесе. Он никого не слушает и свое мнение ни с чьим не соопределяет. Это была эпоха военных, к которым льнули все. А уж следом за «умным» Скалозубом пойдут «умы» Фамусова, Молчалина, Репетилова, Лизы и других. Самую же последнюю ступень займет Чацкий. Именно ему, по определению Гончарова, достается «мильон терзаний». Горе от ума – это судьба Чацкого. Он признан сумасшедшим.

Что же касается «века нынешнего», то его представления об интеллектуальнополитической иерархии прямо противоположны. Чацкий здесь займет верхнюю ступень, а персонаж «траншеи» Скалозуб будет внизу (он слова умного не выговорил сроду).

Порой даже в рифме заложено отношение к персонажам. Вот пример смысловой рифмы:

… смех дурацкий

… Александр Андреич Чацкий,

или

… мы в траншею