Индийское лето - Иоланта Ариковна Сержантова Страница 2

Да вот уже морозы. Прятать — поздно.

Отец калины, он мужчина грозный,

Но любит дочь, и сладость ягод пряча,

Рыдает подле. У людей иначе?

Первый снег

Мелкой белой стылой крупкой

Снегом — первым, колким, хрупким

Небо из прорех карманов

Сыплет. Но пора туманов

Видно, всё же не прошла.

А зима, что вдруг пришла,

Лишь ошиблась часом, дверью.

Я ей верю и не верю,

Ибо — рано. Холод ранит,

Коль браниться он не станет

Раньше, чем условились…

Печи дымом завились

Через труб копчёных губы.

Обметало сажей. Грубы

Хоть и каменны они,

А теплы! С мороза в них

Треск рассерженных поленьев.

…На снегу тропа оленья…

Только был то первый снег.

На минуту. Больше нет.

Всего — помалу

И не дышал мороз на зеркала

Тех, что забыла ныне в спешке осень.

Так всех бросают, даже больше — просят

Оставить. А потом: "Я вас звала…"

С зимою — тоже. О, непостоянство!

Жеманство девичье, оно всему виной,-

Как суженое временем пространство,

Как суженый июлю летний зной

Сменился злым, в ночи поющим ветром.

Страница перевёрнута. Ответом

На все вопросы — месяца оскал,

Абрис дубравы, профиль сосен, скал

Манерность ли, медлительность, иное…

Всего — помалу, а казалось — вдвое!

С исподу времени

Глоток рассвета сладок. Нёбо неба

Саднит слегка. Иному на потребу,-

Хвала в речах, да чахнет слово лживо,

Добро покрепче, им ли, право, живы?

И серый день, от сумерек до ночи,

Где филин, растревожен, плачет. Очень

Холодным небо птице показалось.

За лесом — поле, как просторна, стыла зала,

И вспаханной земли короста…

Да мыши выбраться по-прежнему непросто,

На Божий свет. Все мы — ему на милость.

С исподу времени всё — так, не изменилось…

Неправда

Она мила, и грусть видна во взоре.

Узор бровей, овал чуть впалых щёк…

Молчит, не принимая в разговоре

Участия. И слушает ещё.

И перед ней за это открывают

Сердца свои и души до конца.

Она ж? Молчит! Неверие, бывает

Её затронет, впрочем, черт лица

Оно не исказит. Стараньем воли,

Обидеть нежеланием одним,

В котором страсти более, чем боли.

Луна в ночи, чей гало ржавый нимб

Истреплет ветер будто не нарочно…

Она — смолчит. Молчание — порочно,

Когда с его согласия клеймят

Неправдой тех, кого когда хотят.

Какая разница

Стеклярус звёзд и ветер пыли звёздной.

То было утром рано, ночью поздно…

Какая разница?! Рассвет закату — рознь,

А то, меж ними, мимо пронеслось,

Как жизнь. Листвою облетают годы,-

Капризы не вселенной, но природы

Понятны и простительны отчасти,

Покуда не с тобой, и в том участья

Не принимаешь. Участь тяжела,

И жалит без разбора. Как желать

Того, что не сбывается нарочно.

Мечты, надежды… Этот путь порочный!

Непрочен лёд судеб, а нам вперёд, на берег,

И нету разницы — кто верит, кто не верит.

Лес

Лес кричал, понукаемый ветром,

Он качал с укоризной ему,

Головой, но едва, незаметно,

Наделён пониманьем, кому

С нитки вечности бусами — звёзды,

С ветки — ягоды, шишки, листы,

Так хотелось успеть до морозов,

"Не успеешь!" — шептали кусты.

Лес кричал, торопился и спорил,

Но успел! Говорили: "Спроворил…"

А он просто, без счёта себя раздавал,

И потом до весны под сугробами спал

Безмятежно и с совестью чистою, снежной.

Под сухою корой сердце мягко и нежно.

И притворно шумит, коли нечто гневит,

Так и мы, лишь суровы бываем на вид.

Дёмочке

Снег. Словно это не со мной.

Смех. То не я, не мне, не мой.

Я разучилась. Насовсем или надолго?

Ищу себя в себе, в стогу из слёз иголку

Сомнений просто отыскать.

Тоска. Не спрячешь.

Тебя не стану больше ждать.

Судьбе назначишь

Тот час и день,

Когда положишь руку на плечо.

Ну, а покуда — ты чужой. Ты — не причём.

И не причина. Не кивнёшь, не обернёшься,

Но, может быть, ты, наконец ко мне вернёшься?!

Как пеплом…

Как пеплом, снегом голову земля,

Себя не помня, густо посыпает.

Её тревожит белое, поля

Пустые, молчаливые. Играет

С собою ветер, словно в поддавки.

Заросших рек, расчёсаны теченьем,

Как гребнем деревянным, той руки

Ты не пожмёшь, и не постичь значенья

Себя в округе. Оглядись вокруг.

И, может быть, заметишь нечто вскоре

Особое, и станешь, будто море,

Покоен до поры, а солнца круг

К тебе прильнёт однажды на закате,

Как буквы, чуть с наклоном, в той тетради,

Которая давно — теплом в печи,

Она молчит, и ты пока смолчи.

Нарядила осень вишню вербой…

Нарядила осень вишню вербой, -

Каплями воды, и ею первой

Стая свиристелей, разогнавшись,

Лакомилась. Рядышком, не взявшись

Крыльями за крылья, как подруги.

Плыли в тесном, том блестящем круге,

Где гуляют месяцы неспешно.

Крошки звёзд разбросаны небрежно,

Бережно ломает вечер месяц.

Венчиком дубравы ветер месит

Небо на потом — на пряник лунный.

Каждый день идёт, не всякий тунный.

Нарядила осень вербой вишню…

Много ль красоты? Нимало лишней.

Уходят люди

Уходят люди. Остаются города.

Такое — часто, но бывает иногда,

Что за углом, в окне автобуса, трамвая

Мелькнёт лицо… И ты — вдогонку. Призрак тает,

Комочком снега на ладони. Стынут слёзы.

И понимаешь, наконец, что всё серьёзно:

Рассвет нежданный, ожидаемый закат,

Волна на берег, та, накатом, и подряд

Что бьётся птицей. Остаётся жизни пена,

И совершается внезапно и мгновенно

Ея финал, без причитаний и фанфар.

Вода вскипела, обожгла и в небо — пар…

Облака…

Причудливо толкует облака

Не время — разрыдавшаяся осень.

Всё ждут от них: чего, намедни сбросив

Свой груз дождя, им надобно? Пока

Чиста небес плетёная корзина,

Прозрачны помыслы, так пусть земли недуг

Проходит поскорее, спрятав в зиму,

Всё то, что опостылеет не вдруг…

И, так и быть! Да все ли мы степенны,

Когда в неё уходим постепенно?..

Седеют головы и души так, слегка,

Зато легки, как в небе