Яков Гилинский - Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль Страница 23

Ученики Ломброзо и его соотечественники Э. Ферри (1856–1929) и Р. Гарофало (1852–1934) вслед за учителем признавали роль биологических, наследственных факторов. Вместе с тем они уделяли внимание психологическим (особенно Гарофало) и социальным факторам в обусловленности преступлений. Они оба отрицали идею свободы воли, занимаясь поиском причин преступлений.

Ферри выделял антропологические (телесная и духовная природа индивидов), физические (естественная среда) и социальные детерминанты преступлений. Наказание должно выполнять чисто предупредительную, оборонительную функцию. В «Криминальной социологии» (в российском издании – «Уголовная социология»[203]) Ферри писал, обосновывая принципы позитивизма: «Раньше наука о преступлениях и наказаниях являлась по существу лишь изложением теоретических выводов, к которым теоретики пришли только с помощью логической фантазии. Наша школа превратила ее в науку позитивного наблюдения. Основываясь на антропологии, психологии и статистике преступности, а также на уголовном праве и исследовании тюремного заключения, эта наука превращается в синтетическую науку, которую я сам назвал "Криминальной социологией"». Ферри придавал большое значение превентивным мерам (улучшение условий труда, быта и досуга, освещение улиц и подъездов, условий воспитания и т. п.), он считал, что государство должно стать инструментом улучшения социально-экономических условий.

Гарофало попытался отойти от уголовно-правового понимания преступления. Он считал, что преступными являются те деяния, которые ни одно цивилизованное общество не может расценить иначе и которые караются уголовным наказанием. «Естественные» преступления нарушают чувства сострадания и честности. «Полицейские» преступления нарушают лишь закон.

Таким образом «Туринская школа» в какой-то степени предвосхитила развитие всех трех основных направлений позитивистской криминологии.

Антропологическое, или биологическое, направление отнюдь не исчерпывается ломброзианством.

По мнению немецкого психиатра Э. Кречмера (1888–1964) и его последователей (прежде всего – американского криминолога У. Шелдона), прослеживается связь между типом строения тела и характером человека, а следовательно, и его поведенческими реакциями, включая преступные. Согласно их теории «конституциональной предрасположенности», высокие и худые люди – эктоморфы («церебротоники», по Шелдону, или астеники) – чаще будут робкими, заторможенными, склонными к одиночеству, интеллектуальной деятельности. Сильные, мускулистые мезоморфы («соматотоники», или атлеты) отличаются динамичностью, стремлением к господству. Невысокие, полные эндоморфы («висцеротоники», или пикники) – общительны, спокойны, веселы. Связь между физической конституцией, чертами характера и поведенческими реакциями действительно существует, но представители всех типов физической конституции и различных типов характера (со времен И. П. Павлова хорошо известны холерики, сангвиники, флегматики и меланхолики, хотя современные классификации характера намного сложнее и разнообразнее) могут отличаться как законопослушным поведением, так и девиантным – позитивным и негативным, включая преступное. Строение тела и характер не являются дифференцирующими факторами по отношению к преступности.

Эти замечания относятся и к различению К. Юнгом (1923) двух основных типов личности – экстравертов, ориентированных на общение, склонных к новаторству (иногда с элементами авантюризма), и интровертов – ориентированных на себя, замкнутых, избегающих риска, настроенных консервативно. Г. Айзенк (1963) для более полной характеристики типов личности дополнил экстравертов (открытость) – интровертов (замкнутость) характеристиками стабильности – нестабильности (уровень тревожности). И также пытался связать криминальное поведение с личностными особенностями.

Идеи ломброзианства с расистским акцентом пытался реанимировать и Э. Хутен (1887–1954). В течение 12 лет он обследовал свыше 13 тысяч заключенных и более 3 тысяч человек контрольной группы (не заключенных). Им были выделены 9 расовых типов. Как оказалось, в каждой расе есть «неполноценные» представители, отклоняющиеся от средних для расы показателей.

По мере развития современной биологии и генетики в рамках биологического направления возникают все новые и новые теории. Назовем лишь некоторые из них. Подробное же их освещение можно найти в современной книге Д. Фишбайн.[204]

Концепция близнецов. В ряде исследований (Loehlin, Nichols, 1976 и др.) было установлено, что одинаковое (в том числе криминальное) поведение взрослых пар однояйцовых (монозиготных) близнецов наблюдается относительно чаще, нежели у пар двуяйцовых (дизиготных) близнецов. В одном из исследований, например, такое совпадение было в 77 % случаев однояйцовых и в 12 % случаев двуяйцовых близнецов. Отсюда делался вывод о роли генетической предрасположенности к тем или иным поведенческим формам. Однако различные исследователи получали неодинаковые результаты, не всегда изучались условия воспитания обоих близнецов, так что сторонников «близнецового» объяснения преступного поведения не так уж много.

Хромосомная теория. П. Джекобс (1966) на основе изучения заключенных в шведских тюрьмах выдвинул гипотезу о зависимости повышенной агрессивности и, соответственно, высокого уровня насильственных преступлений у мужчин с лишней У-хромосомой (XYY вместо XY). Позднее Т. Поуледж опроверг это предположение. Если мужчины с лишней У-хромосомой и отличаются повышенной агрессивностью, то их удельный вес в популяции крайне невысок (1 из 1000) и постоянен, а уровень насильственной преступности существенно меняется во времени и пространстве. По данным Р. Фокса (1971), заключенные с хромосомным набором XYY не более склонны к насилию, чем другие заключенные, но относительно чаще совершают имущественные преступления. Кроме того, повышенная агрессивность может проявляться и в общественно полезном или допустимом поведении (спортсмены, полицейские, военнослужащие).

Частота пульса. Кембриджское лонгитюдное (изучение одних и тех же лиц на протяжении значительного периода времени) исследование свыше 400 мужчин показало, что те из них, у кого частота пульса в состоянии покоя была ниже (66 ударов в секунду), чем в среднем (68 ударов в секунду), относительно чаще оказались осужденными за насильственные преступления (D. Farrington, 1997). Аналогичные результаты были получены в исследованиях М. Wadsworth (1976) и A. Raine (1993). Но, вероятнее всего, такой одиночный фактор как частота пульса является лишь одним из показателей общего состояния нервной системы, так или иначе влияющего на поведение, в том числе, – агрессивное.

Уровень серотонина в крови. На основе многочисленных исследований предполагается, что повышенный уровень серотонина в крови свидетельствует о более высокой вероятности агрессивного, в том числе преступного, поведения.

Роль тестостерона. Точно так же считается, что повышенный уровень тестостерона (мужской половой гормон) может увеличивать агрессивность поведения. Некоторые исследователи полагают, что аналогичную роль в женском агрессивном поведении играют женские гормоны.

При этом, во-первых, результаты различных исследований нередко противоречивы. Во-вторых, ряд исследований показал, что уровень гормонов весьма чувствителен к внешним условиям. В-третьих, – и это главное – нет никаких доказательств специфического влияния всех вышеназванных биологических факторов (лишняя Y-хромосома, частота пульса, уровень серотонина или гормонов и др.) именно на криминальное поведение. Это не исключает того, что при прочих равных условиях генетическая составляющая может играть определенную роль в большей или меньшей вероятности той или иной поведенческой реакции конкретного индивида (достаточно, например, напомнить, что в генезисе алкоголизма роль наследственности велика, а в состоянии алкогольного опьянения совершается немало преступлений). Как заметил в одной из своих книг российский психолог В. Леви, «социум выбирает из психогенофонда». Иначе говоря, социальные факторы влияют на поведение опосредствованно – через генетические и психологические особенности свойств личности. Наконец, в-четвертых, все эти рассуждения, равно как иные идеи сторонников биологического и психологического направлений, имеют отношение к индивидуальному преступному поведению, преступлению, но никак не объясняют преступность как социальный феномен.