Вальтер Скотт - Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до флодденского сражения 1513 года. Страница 24

Шотландская рать заняла позицию, растянувшись вширь на юг и на север. Вправо, на юг — до самого ручья Баннокберн, берега которого так обрывисты, что оттуда никак нельзя было ждать нападения неприятеля. Влево — почти до стен города Стерлинга. Брюс устроил своим войскам серьезный смотр. Всех никчемных слуг, обозных кучеров и кашеваров, каковых оказалась уйма, он спровадил за холм, впоследствии названный, в память о том дне, Людским холмом. Потом он обратился к ратникам с речью, в которой заявил о своей решимости либо одержать победу, либо сложить голову в жарком бою. Еще он пожелал, чтобы все, у кого нет твердого намерения драться до конца, покинули поле битвы прежде, чем она началась, и чтобы не осталось на нем никого, кроме готовых принять тот из двух исходов, который пошлет Господь: победу или смерть.

Когда главный корпус шотландской армии был окончательно размещен, король поставил Рандольфа с конным отрядом у церкви Святого Ниниана, наказав ему лечь костьми, но не допустить переброски какой бы то ни было помощи в Стерлингский замок. Затем он выслал вперед Джеймса Дугласа и сэра Роберта Кейта, маршала шотландской армии, чтобы, подобравшись, насколько удастся, к английской рати, которая теперь двигалась от Фолкерка, они как следует ее рассмотрели. Вернувшись, военачальники доложили, что трудно вообразить себе зрелище более прекрасное и ужасное, чем наступление этого несметного полчища, — что вся земля от горизонта до горизонта кажется заполоненной вооруженными пехотинцами и конниками, — что число штандартов, знамен и вымпелов (это все разные флаги) настолько впечатляет, что самое храброе и самое внушительное войско в христианском мире может пасть духом при виде прущего на него короля Эдуарда.

23 июня (1314) король Шотландии получил известие, что английская армия подступает к Стерлингу. Поэтому он привел свою армию в боевую готовность, велев каждому занять то место, какое ему было отведено. Очень скоро Брюс, напряженно искавший глазами неприятеля, заметил вдали отряд английской конницы, скачущий во весь опор к восточным воротам Стерлинга. Это был лорд Клиффорд с восьмью сотнями отборных кавалеристов, которого отрядили выручать осажденных.

— Смотри-ка, Рандольф, — сказал король своему племяннику, — у тебя из венца выпала роза. — Под этим Брюс подразумевал, что Рандольф умалил свою славу, пропустив врагов там, где ему полагалось перекрыть им путь.

Ничего не ответив, Рандольф бросился наперерез Клиффорду с отрядом вдвое меньшим, чем вражеский. Шотландцы были пешими. Англичане устремились к ним с копьями наперевес, и Рандольф дал своим молодцам команду собраться в кулак, чтобы выдержать бешеный натиск. Видимо, положение его выглядело настолько отчаянным, что Дуглас обратился к королю с просьбой позволить ему подсобить другу. Король не позволил.

—    Пусть Рандольф, — молвил он, — сам исправляет свою ошибку. Я не могу ради него ломать боевой порядок.

Между тем угроза становилась смертельной: английская конница, похоже, целиком поглотила маленькую горстку шотландской пехоты.

—    Хотите казните, хотите милуйте, — бросил Дуглас королю, — но совесть не позволяет мне в бездействии смотреть, как гибнет Рандольф, я должен ему помочь, — и он пришпорил своего скакуна.

Однако, не успевши даже приблизиться к месту схватки, Дуглас и его товарищи увидели массу скачущих прочь английских коней, с всадниками и без всадников.

—    Стойте! — закричал Дуглас своим храбрецам. — Рандольф одержал победу. Раз мы замешкались и не поддержали его в сражении, не следует нам изображать, будто мы причастны к его триумфу.

Вот это был благородный поступок. Особенно если учесть, что Дуглас и Рандольф постоянно боролись за первенство в добром мнении короля и народа.

Тут показался авангард английского войска, и несколько храбрейших рыцарей выехали вперед, чтобы посмотреть, что делают шотландцы. Они сразу же узнали короля Роберта, облаченного в королевские доспехи и сверкающего золотой короной, надетой поверх шлема. В тот вечер король не собирался сражаться, а потому его мощный боевой конь отдыхал, а сам он разъезжал вдоль строя на низкорослой кобылке, с легкой стальной секирой в руке, руководя последними приготовлениями к битве. При приближении вражеских конников Брюс повернул лошадь и немного проскакал им навстречу, чтобы получше их разглядеть.

Среди англичан оказался один горячий рыцарь по имени Генри де Боэн, который решил, что вот он прекрасный случай стяжать великую славу и положить конец войне, убив короля Роберта. Боэн сорвался с места и бешеным галопом помчался прямо на Брюса, надеясь наскоком своего могучего коня и своим длинным копьем без труда сшибить почти не вооруженного всадника с его маленькой клячонки. Увидав Боэна, король Роберт не шелохнулся, а когда разлетевшийся рыцарь уже нацелил на него грозное острие, маленькая кобылка, повинуясь руке хозяина, неожиданно прянула в сторону, и сэр Генри, даже не зацепив Брюса, понесся мимо, увлекаемый своим тяжеленным жеребцом. Именно в этот момент король Роберт приподнялся на стременах и так сильно хватанул сэра Генри по голове своей секирой, что расколол его железный шлем, словно ореховую скорлупку, и выбил рыцаря из седла. Боэн умер, еще не коснувшись земли. Этот геройский поступок вызвал ропот среди шотландских полководцев, которые полагали, что Брюс не вправе был так рисковать своей жизнью, когда от него зависела безопасность целой армии. Король же только осмотрел свою секиру, погнувшуюся от удара, и произнес: «Жаль, доброе оружие испортил».

На следующее утро, 24 июня, на рассвете, битва завязалась уже всерьез. Страшная битва. Англичане, приблизившись, разглядели шотландцев, ровнявших шеренги. Аббат Инчефрея ходил между ними босой и призывал их биться за свободу Шотландии. Они преклоняли перед ним колени и молили Бога даровать им победу. Король Эдуард, заметив это, вскричал:

— Они встают на колени, они взывают о милости.

— Да, — сказал славный английский барон Ингельрам де Амфравилль, — только они взывают к Господу, а не к нам. Эти люди либо победят, либо примут смерть на поле боя.

Английский король отдал приказ атаковать. Тут его лучники натянули свои тетивы и принялись так дружно и споро пускать стрелы, что те посыпались с неба, точно снежная крупа в Рождество. Лучники поубивали много шотландцев и могли бы, как, например, при Фолкерке, принести своим победу, но Брюс придумал-таки способ им помешать. Он держал наготове отряд тяжеловооруженных конников, которые в нужную минут ворвалась на полном скаку в гущу английских стрелков, не имевших иного оружия, кроме бесполезных в близком бою луков, и покрошили их без счета, а живых обратили в бегство.

Тут в дело вступила непревзойденная английская кавалерия, призванная поддержать лучников и сломать шотландский строй. Однако, доскакав до перекопанной полосы, кони стали один за одним проваливаться в ямы, а их седоки летели кувырком на землю и распластывались на ней, не способные подняться из-за веса доспехов. Среди англичан началось смятение, и шотландский король, подтянув свежие силы, пошел в наступление и еще больше их потеснил.

В то время как обе стороны упрямо молотили друг друга, вдруг случилось событие, решившее исход сражения. Все слуги, конюхи и повара шотландского стана были отправлены, как я тебе уже говорил, в тыл армии, за холм, впоследствии названный Людским. Поняв, что их господа вот-вот одержат победу, они высыпали из своего укрытия, кто с вилами, кто с рогатиной, чтобы поучаствовать в торжестве и дележе трофеев. Англичане приняли эту разношерстную толпу за новое подкрепление, подоспевшее на помощь шотландцам, и, окончательно пав духом, бросились врассыпную. Сам Эдуард пустился наутек с такой скоростью, какую ему позволило развить его мастерство наездника. Доблестный рыцарь сэр Джайлс д’АрЖантан, прославившийся своими подвигами в палестинских войнах, сопровождал короля, пока не вывел его из давки. Но дальше не пожелал сделать ни шагу. «Я не привык, — сказал он, — показывать врагу спину». На этом он распрощался с королем, пришпорил коня и с боевым кличем «Аржантан! Аржантан!» врезался в самую середину шотландского войска, где его и убили.

Юный граф Глостор тоже погиб, сражаясь до последнего. Шотландцы не причинили бы ему вреда, но, поскольку он не прикрепил к доспехам свою гербовую эмблему; его не узнали и изрубили на куски.

Сначала Эдуард метнулся к воротам Стерлингского замка и стал умолять укрыть его там. Однако сэр Филип Моубрей, комендант, напомнил беглому сюзерену, что назавтра крепость будет сдана, так что Эдуарду пришлось во весь дух лететь через Торвуд, удирая от Дугласа, мчавшегося за ним по пятам с отрядом конницы. Во время этой бешеной гонки произошел один казус, который показывает, насколько легко некоторые шотландские бароны той поры меняли свои политические пристрастия. Преследуя Эдуарда, Дуглас встретил на пути шотландского рыцаря сэра Лоренса Абернети с двадцатью конниками. До той минуты сэр Лоренс держал сторону англичан и собирался с группкой приверженцев влиться в армию короля Эдуарда. Но, узнав от Дугласа, что английский король разбит в пух и прах, он тут же переметнулся в другой лагерь и без долгих уговоров согласился принять участие в травле злосчастного Эдуарда вместе с теми самыми приверженцами, которых вел сражаться под его знаменем.