Коллектив авторов - Литература (русская литература XX века). 11 класс. Часть 1 Страница 26

В противоположность Самгину Алеша Пешков, герой автобиографической трилогии, радостно распахнут навстречу времени, вбирает его в себя. Он, как и Самгин, поставлен писателем в центре повествования, действительность в нем предстает как достояние субъективного психологического опыта героя, ибо это единственный герой, раскрытый изнутри. То, что Самгин и Пешков заняли в романной структуре центральное место, говорит вовсе не об их одинаковой ценности для автора, но о равенстве требований, предъявляемых писателем к любому герою. Суть в том, что Горький каждому без исключения доверил контакт с эпохой, лишил героя возможности «жить все в бедных мыслях про самого себя, как цыпленок в скорлупе» (именно так осмысляет свою жизнь Матвей Кожемякин). В этом – доверие к человеку, но и огромный груз исторической ответственности за все происходящее в мире, ибо таким образом утверждается взаимосвязь личности со всем происходящим в мире.

Отчужденный и не отчужденный от исторического времени человек – вот два полюса, два гигантских разнозаряженных магнита, созданных Горьким. С одной стороны, антигерои, люди, которые не смогли понять и принять свою эпоху и заблудились на перекрестках русской истории XX века: Клим Самгин, Матвей Кожемякин, последнее поколение Артамоновых. С другой стороны – герои, способные к интенсивному внутреннему росту, к активному взаимодействию со своей эпохой. Это Павел Власов и Пелагея Ниловна Власова («Мать»), это Алеша Пешков из автобиографической трилогии. Между этими двумя полюсами и аккумулируется нравственно-этический и философский заряд концепции личности, предложенной литературе Горьким.

Чтобы понять масштаб новых требований, предъявленных человеку Горьким, нужно задаться простым вопросом: чем так уж плох Самгин? Почему Горький сделал его антигероем? В самом деле, если мы представим подобного героя у Толстого, Достоевского или Тургенева, то поймем, что им не в чем было бы обвинить Самгина. Это человек, не способный переступить через нормы чести, живущий напряженной духовной жизнью. Для него более реальной и значимой является жизнь внутренняя, нежели внешняя; одним словом, это человек, воплощающий в себе традиционные взгляды и ценностные ориентиры русского интеллигента. Почему же он, более всего ценящий свою внутреннюю независимость и суверенность, удостаивается лишь авторской антипатии и даже презрения? Почему, имея право претендовать на роль положительного и любимого героя у художников XIX века, он становится антигероем в нашем столетии?

Дело в том, что, поставив частную человеческую судьбу в контекст исторического времени, настаивая на непременности этой связи, писатель изменил всю систему ценностей, предложенную романической традицией прошлого столетия. Самым важным, самым ценным мыслится уже не личность, не ее право внутренней жизни и тайной свободы, на чем настаивал еще Пушкин, но жизнь общественная, и ценность личности ставится в прямую зависимость от ее участия в этой жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.