Леонид Ляшенко - История. История России. 10 класс. Углублённый уровень. Часть 2 Страница 26

Вторая часть манифеста создавала в стране атмосферу кровавого кошмара: «Кои прежде были дворяне в своих поместьях и водчинах – оных противников нашей власти и возмутителей империи и разорителей крестьян ловить, казнить и вешать… По истреблении которых противников и злодеев-дворян всякий может возчувствовать тишину и спокойную жизнь кои до века продолжатца будут». Все источники того времени единодушно фиксируют факты кровавой жестокости как повстанцев, так и карателей. Первым её стал проявлять Пугачёв. Жестокостью он стремился укрепить в окружающих веру, что перед ними не самозванец, а подлинный царь, которому Богом вручена власть распоряжаться жизнью и смертью подданных.

Третий этап крестьянской войны. Третий этап движения, как и два предшествующих, имел свою специфику. Прежде всего изменился социальный и национальный состав его участников. Большинство яицких казаков и горнозаводское население, ранее составлявшие основную массу русских участников движения, после поражения под Казанью ушли в родные края. Оставили движение и башкиры. Место яицких казаков и башкир заняли крестьяне, а также народы Среднего Поволжья. Всё это значительно ослабило вооружённые силы восставших.

Война охватила огромную территорию Казанской, Нижегородской и Воронежской губерний, отряды в сотнях населённых пунктов не были связаны друг с другом и действовали автономно, преследуя локальные цели. Движение, таким образом, приобрело более стихийный, чем прежде, характер.

Ещё одна особенность третьего этапа состояла в достигшем небывалых размеров истреблении дворян. В Нижегородской губернии было казнено 348 дворян, т. е. четвёртая их часть. В Воронежской губернии восставшие повесили 445 дворян, офицеров и других представителей правительственного лагеря. В чувашских и мордовских деревнях, где не было помещиков, казни подвергали священнослужителей, активно насаждавших христианство.

Сводить всё к классовой ненависти вряд ли правильно – свирепость крестьян, кроме того, была обусловлена обещанием им воли. Живой барин непременно бы предъявил свои права на крепостного крестьянина. Более того, живой барин мог предъявить иск за разграбленное имение: за имущество, скот, за сожжённую усадьбу и т. д. Поэтому рубили род под корень – не только главу семьи, но и его супругу, детей и даже гувернанток.

Жестокость пугачёвцев действительно была чудовищной. Но не менее чудовищной была жестокость карателей, с тем лишь различием, что в действиях императрицы и правительственных войск прослеживаются два вида расправы с повстанцами. Один осуществлялся императрицей, стремившейся выглядеть справедливой государыней, строго соблюдающей законность и цивилизованный правопорядок.

Однако следствие и суд – видимая часть айсберга. За ней скрывались произвол, бесчинства и жестокости карателей, действовавших на театре боевых действий столь же свирепо, как и пугачёвцы. Только с 1 августа по 16 декабря 1774 г. по повелению командовавшего карательными войсками генерала П. И. Панина было казнено 324 повстанца, наказано кнутом с урезанием ушей 399 человек, наказано плетьми, розгами, шпицрутенами, батогами 1205 человек.

У Сальниковой ватаги состоялось последнее сражение крестьянской войны – армия Пугачёва численностью до 20 тыс. человек была разгромлена войсками Михельсона. Пугачёву удалось переправиться на левый берег Волги.

Ещё до поражения среди соратников Пугачёва зрел заговор, во главе которого стояли Творогов и Чумаков. Они решили выдать Пугачёва. 15 сентября 1774 г. он оказался во власти коменданта Яицкого городка, откуда в клетке скованным был доставлен в Москву, где суд в составе 38 сенаторов, синодалов и президентов коллегий, которым негласно руководила императрица, вынес Пугачёву смертный приговор. Казнь состоялась 10 января 1775 г. в Москве на Болотной площади.

Значение крестьянской войны. Крестьянская война – сложное явление, исключающее однозначную оценку. С одной стороны, это форма протеста трудового народа против крепостнического режима и бесправия. Но, с другой стороны, борьба за лучшую долю оказалась во власти стихии и приобрела кровавый характер – она стоила огромных человеческих жертв и страданий. Кроме того, крестьянская война нанесла ущерб хозяйству страны.

Надо учитывать и третий аспект крестьянской войны – её бесперспективность как в военном, так и в социально-политическом отношении. Толпы плохо вооружённых и не обученных военному делу людей, не знавших дисциплины, не могли противостоять регулярной армии, владевшей современным оружием и современными приёмами ведения боя.

Выше отмечалась несбыточность обещаний Пугачёва. Разорённая страна, лишённая в результате истребления значительной части дворянства, т. е. интеллектуального потенциала, переживала бы разруху, чтобы в муках и страданиях возродить прежние порядки, но с новым составом привилегированного сословия.

17 марта 1775 г. Екатерина опубликовала манифест, в котором крестьянская война предавалась вечному забвению и глубокому молчанию. Однако она дала о себе знать в правительственных мерах ближайшего времени, оставленный ею кровавый след был столь глубоким, что у дворян имя Пугачёва вызывало страх и три четверти столетия спустя, накануне реформы 1861 г.

1. Определите причины начала крестьянской войны. 2. Назовите её этапы и кратко охарактеризуйте каждый из них. При ответе используйте карту. 3. Выявите цели, которые ставили перед собой восставшие. 4. Вспомните, когда в России возникло самозванство. Почему Пугачёв выступил под именем Петра III? 5. Как закончилась крестьянская война? Определите её последствия и уроки.

§ 56. Внутренняя политика после крестьянской войны

Меры по улучшению положения населения. После подавления крестьянской войны правительство поспешило предпринять ряд шагов, направленных на устранение её последствий и предотвращение подобных движений в будущем.

Крестьянская война чётко размежевала социальные слои общества: по одну сторону оказались дворяне, купцы и промышленники, по другую – все разряды крестьян, прежде всего помещичьих, а также городская беднота. Сомнения в верности дворян трону и лично императрице исчезли, и она ответила на эту верность благодеяниями.

Первое из них состояло в обнародовании 31 марта 1775 г. манифеста, в котором императрица объявила, что она не может «оставить без материнского призрения» дворян и промышленников Оренбургской, Казанской и Нижегородскойгуберний. Вназванных губерниях учреждались экспедиции Дворянского банка по 500 тыс. руб. в каждой для кредитования дворян и промышленников, чьи имения и заводы были полностью или частично разорены в годы пугачёвщины. Ссуда выдавалась на крайне выгодных условиях.

Хотя 1,5 млн руб. было недостаточно, чтобы удовлетворить потребности всех пострадавших, и услугами экспедиций банка смогли воспользоваться только 248 просителей, ссуда всё же помогла многим промышленникам в короткий срок восстановить разрушенные предприятия. Во всяком случае, статистика того времени не зарегистрировала резкого сокращения выплавки чугуна и меди.

Манифест 17 марта 1775 г. касался богатых купцов, занимавшихся торговлей, а также пожелавших вложить капиталы в промышленность. Купцы, обладавшие капиталом свыше 500 руб., освобождались от уплаты подушной подати, взамен которой устанавливался сбор 1 % с капитала. Эта мера являлась первым шагом на пути выделения купечества из числа «подлородных» людей, уделом которых являлась уплата подушной подати.

Манифест 17 марта отменял все бюрократические препоны при заведении промышленных предприятий – всем предоставлялось право, не испрашивая разрешения Мануфактур-коллегии, заводить неограниченное количество станов на полотняных и суконных мануфактурах. Манифест в благожелательном духе решал вопрос, в котором были заинтересованы десятки, если не сотни тысяч ремесленников (кузнецов, кожевников, мыловаров и пр.), освобождая их от уплаты мелких сборов, приносивших казне незначительный доход, но стеснявших их деятельность.

Манифест 21 мая 1779 г. отделён от крестьянской войны четырьмя годами, но связь его с ней несомненна. Дело в том, что приписанным к металлургическим заводам государственным крестьянам платили за их работу по тарифу, установленному ещё в 1724 г. Уже в то время эти ставки были ниже рыночных в 1,5 – 2 раза, а в последующие десятилетия разрыв между оплатой труда наёмных работников и приписных крестьян увеличился ещё более. Отношения между заводовладельцами и приписными крестьянами не были регламентированы, что открывало неограниченные возможности для произвола промышленников и их приказчиков.