Юрий Дмитриев - Соседи по планете Млекопитающие Страница 27

Но чтобы найти ответы на все эти вопросы (или на многие из них), нужно, по крайней мере, подойти к зверю. А это не так-то просто. Хотя и считают, что белый медведь, как правило, на людей не нападает и, по свидетельству С. Успенского, его можно отпугнуть даже позвякиванием ключей, вряд ли кто-либо из этих зверей позволит осматривать зубы или разрешит взвесить себя. А это надо, так же как надо прикрепить к ушам медведя цветные «сережки» с определенным номером, чтобы при необходимости можно было узнать, где он окольцован и куда добрался, кочуя по льдам. И надо пометить зверя, нарисовав у него на спине большие яркие цифры — их видно с воздуха, и это дает возможность зоологам наблюдать за медведями. И еще надо умудриться прикрепить к медведю маленький радиопередатчик — его укрепляют на специальном ошейнике, сделанном из стального троса (он же служит антенной), и ученые могут следить за медведем на расстоянии десятков километров. Да, все это и многое другое очень надо. И чтоб иметь возможность все это проделать, а значит, приблизиться к медведю и произвести над ним различные манипуляции, ученые применяют специальные «летающие шприцы» — приборы, которые обездвиживают медведей.

Техника пришла на помощь биологам. Причем техника самая новая: уже применяются для учета медведей во льдах приборы, улавливающие инфракрасное излучение, приборы ночного видения, приборы, позволяющие на расстоянии измерять температуру и освещенность в берлогах, даже искусственные спутники Земли стали помогать биологам, изучающим белых медведей. И все-таки главным оружием ученых было и остается их мужество. И дело не только в том, что неизвестно, на сколько времени действует укол «летающего шприца» — медведь в любую минуту может проснуться; и не только в том, что нередко приходится подходить к берлогам вплотную; и не в том, что долгие месяцы и годы проводят люди на Севере, променяв удобства и комфорт больших городов на долгие полярные ночи, на пургу и мороз. А в том, что они, как пишет один из отважных людей Севера профессор С. Успенский, «поняли, как нужен Арктике белый медведь, как он украшает эти просторы и как много они потеряют, его лишившись».

Да, новейшая техника пришла на помочь людям. Но по-прежнему основное оружие в спасении диких животных, оружие само amp; сильное, нестареющее и нержавеющее — это благородство и мужество.

Проблемы целесообразности (Человек и дикие звери)

У человека вполне достаточно объективных

причин, чтобы стремиться к сохранению дикой природы.

Но в конечном счете природу может спасти только его любовь.

Для чего человеку бегемот!

Неподалеку от Нью-йоркского зоопарка есть необычное кладбище. В строгих и скорбных рядах выстроились двести с лишним могильных камней. На каждом камне — название животного, перечеркнутое надписью «вымер». Это, конечно, символическое кладбище, имеющее целью лишний раз напомнить людям, как скудеет наша планета.

А в самом зоопарке — другой символ: у клетки из толстых металлических прутьев висит табличка: «Самый опасный хищник на Земле». Заглянув в клетку, можно увидеть зеркало и в зеркале — свое собственное отражение. Горькая, но правдивая шутка. Да, человек — виновник гибели множества наших соседей по планете. Это человек дикий и человек вполне цивилизованный. Человек, не ведавший, что творил, и человек, действовавший или действующий вполне сознательно.

Ведь еще совсем недавно находились люди, которые утверждали, что дикие животные на нашей планете должны быть полностью уничтожены, а дикая природа должка быть заменена культурными ландшафтами.

Это, конечно, крайность. И сейчас, во всяком случае, такое мнение высказывают лишь очень немногие и очень недальновидные люди. Но даже те, кто к природе вообще, и к диким животным в частности, относится вполне лояльно, могут задать вопрос: для чего, собственно, они нужны?

Действительно, почему люди скорбят о том, что исчез тасманийский волк? Почему тратят силы на спасение находящегося где-то в далекой Африке бегемота? Почему радуются, что на Земле сохранились бизоны и зубры?

Почему Жан Дорст предлагает всю поверхность Земли разделить на три зоны: первые две (зоны городской и примыкающей к ней застройки и зону интенсивного землепользования) отдать человеку, а третью (нетронутую или мало использованную природу) оставить диким животным? Эта зона, включая заповедники и национальные парки, должна занимать не менее трети каждого государства? Кажется фантастичным — в наше время треть Земли отдать в распоряжение диких животных! Но Дорст считает, что так должно быть. И не один он. Почему? Зачем?

Наверное, в первую очередь потому, что люди стали думать о спасении диких животных. «Симпатия, испытываемая человеком ко всем живым существам, делает его настоящим человеком», — писал замечательный гуманист XX века Альберт Швейцер. А на Земле имеется много настоящих людей. И еще больше хотят стать ими.

Видимо, надо быть настоящим человеком, чтобы бороться за спасение животных, не щадя сил. Не за свою собаку или кошку, которую знаешь по имени, а за тысячи безымянных кошек и собак, которые нуждаются в заботе человека, за антилоп и бегемотов, носорогов и слонов, живущих в далекой Африке или Азии, за полярного медведя, бродящего между торосами, и за орангутана, еще прыгающего пока по деревьям в густых лесах Калимантана. Мы уже говорили об этом, говорили о многих людях, посвятивших свою жизнь животным.

«Доброта, — писал замечательный советский педагог В. Сухомлинский, — должна быть такой же неотъемлемой частью человека, как его дыхание».

Доброта в высшем своем проявлении свойственна людям, спасающим животных, людям, которые знают, что и крошечная антилопа дик-дик, и великан слон способны страдать и чувствовать боль, что они хотят жить, как хотят жить все существа на Земле.

Добрых и благородных людей на нашей планете много. И их становится все больше и больше. Это огромное счастье для нас и для наших соседей по планете.

Но есть и равнодушные. Их тоже много. К сожалению, еще слишком много. Они сами не убивают животных, они даже не против того, чтобы животные существовали на планете. Но при обязательном условии: чтобы не мешали им, равнодушным. Впрочем, тем, кто захочет уничтожить животных, равнодушная часть человечества молча разрешит это сделать. Они не будут протестовать, тем более не будут тратить силы, чтобы защитить наших соседей по планете. При этом равнодушные люди абсолютно уверены, что все происходящее верно, что все так и должно быть. Уничтожают животных где-то в Африке? Ну и пускай. Никакой беды нет. Что изменится от того, будут существовать эти животные или нет? Ну есть, конечно, полезные, без которых человеку не обойтись, которые приносят пользу. Даже как-то влияют на жизнь людей. А остальные… Да что о них беспокоиться?!

Есть люди, равнодушные к произведениям искусства, к памятникам архитектуры. И были времена, когда одни с легким сердцем отдавали распоряжения взрывать, разрушать уникальные сооружения, а другие спокойно взирали на все это. Были времена, когда в пламени исчезали полотна великих мастеров, гибли неповторимые творения скульпторов, уникальные изделия ювелиров и чеканщиков.

Сейчас даже равнодушная часть человечества уже не высказывается (по крайней мере, публично) о том, что все это не нужно, что все это можно разрушить и уничтожить. Хотя, может быть, в душе еще немало людей считают, что незачем тратить силы и средства на охрану и восстановление старины, лучше заняться строительством современных стадионов и дворцов культуры.

Спору нет — и стадионы, и дворцы культуры нужны. Однако нужны не только дворцы, но и сама культура. Памятники архитектуры и произведения искусства — достояние человека, его богатство, его культура, его прошлое и настоящее. И хотя понимают это еще не все, ценность материальной и духовной культуры уже публично не обсуждается.

Животные на нашей планете еще являются предметом споров или равнодушного пренебрежения. А ведь они — тоже достояние человечества, его богатство, его настоящее и будущее.

«Вечной останется на Земле только природа, если мы ее бездумно не разрушим. Через пятьдесят лет вряд ли кого-нибудь будут интересовать конференции, репортажи о которых сегодня заполняют страницы всех газет. А вот если даже через пятьдесят лет на утренней заре из кустов величественно выйдет лев и огласит окрестности своим могучим рыком, у любого человека захватит дух и сильнее забьется сердце… Любой будет стоять в немом восхищении и безмолвно схватит за руку своего соседа, когда впервые в жизни увидит, как 20 тысяч полосатых „тигровых лошадок“ не спеша пересекают из конца в конец бескрайнюю степь.