Михаил Ильин - Воспоминания и необыкновенные путешествия Захара Загадкина Страница 27

Обеими руками схватил адрес: в географии я не новичок, но даже не подозревал, что реки можно мыть.

Всю ночь не спал, гадая, что произойдет с Москвой-рекой. Неужели грязную воду выльют, ил вывезут грузовиками, а в пустое русло чистую воду накачают?

Рано утром помчался по указанному мне адресу. Увидел, как моют Москву-реку, и никогда не забуду. Ничего не возразишь: вымыли на совесть! Я нарочно опыт сделал: явился на то место, где хотел купаться, — ила на дне нет, вода прозрачная, как стекло. Ну и молодцы московские речники!

В тайну семи холмов и ста рек я так и не проник. Но особенно не огорчен: нехорошо одному Захару Загадкину раскрывать все таинственное — кое-что нужно оставить и другим. Разве только я страдаю научным любопытством?

Как я был экскурсоводом

Несколько дорог ведет из Москвы к южному городу, где находилось мое мореходное училище. Я должен был выбрать одну из них и, размышляя над атласом, понял, что если удастся, то по пути к училищу смогу побывать на разных морях.

Пошел в порт, откуда уходят корабли к этим морям. У причала — трехпалубный красавец теплоход. Узнаю, что под вечер он отплывет, и являюсь к капитану: «Я, мол, такой-то, не понадоблюсь ли на один рейс?»

Представился капитану, а тот отвечает:

— Нет, молодой человек, не понадобитесь. Вся команда — в полном сборе. Впрочем, как, вы сказали, вас зовут?

— Захар Загадкин.

— Вот вы кто!.. Тогда, может быть, договоримся. Понимаете, какая неприятность: заболел наш экскурсовод, час назад в больницу отправили. А среди пассажиров — полтораста учеников ремесленного училища. Возьметесь заменить экскурсовода? Повезу бесплатно и кормить буду всю дорогу. Только справитесь ли, Загадкин?

— Справлюсь!

Ответил бойко, а про себя прикинул: прихвачу в плавание надежную карту, две-три книги. Помнится, где-то читал, что, нанимаясь в учителя, на худой конец, надо знать на урок больше, чем твои будущие ученики: после первого урока успеешь подготовиться ко второму, после второго — к третьему и так далее. Смешно, но крупица правды есть. А экскурсовод — тот же учитель. Еще раз заверил капитана, что справлюсь, и марш-марш за картой и книгами.

Отчалили засветло. До полуночи усердно читал, делал выписки, кое-что учил наизусть.

Утром на горизонте показывается первое море. Ремесленники уже позавтракали, толпятся на верхней палубе.

— Привет, товарищи ремесленники! Я — ваш экскурсовод. Буду рассказывать о том, что вы видите, но чего не знаете. Наш теплоход пересечет немало морей. Сейчас перед вами первое море — самое древнее. В те времена, когда оно возникло, нас еще на свете не было. Дальше пойдут моря, которые позднее разлились. Моря отличные, очень нужные в хозяйстве. Один недостаток — замерзают по зимам. Но вы не тревожьтесь, во льдах не застрянем, до холодов домой вернетесь…

Развернул карту, показываю маршрут судна, отвечаю на вопросы о попутных портовых городах. Иной раз сам не верю, как хорошо успел подготовиться к вопросам. Беседой увлеклись и не заметили, что первое море давным-давно за кормой осталось, а нас уже приглашают в столовую.

Часа через три опять собрались на палубе. До следующего моря не близко, но плыть все равно интересно: глубины увеличились, над нами чайки летают, навстречу большие корабли идут. Вскоре наше судно подошло к непонятной постройке. Я обрадовался, потому что многое о ней знал, и тут же объясняю ремесленникам:

— Видите, ребята, справа по борту колокольня из воды торчит? Когда-то она стояла на городской площади. Потом вода затопила улицы и дома. Горожане заранее выехали, вещи из домов забрали, некоторые и дома с собой увезли. А колокольню на память волнам оставили! Теперь она вроде маяка служит. Километрах в ста отсюда, уже в другом море, был на одном островке полузатопленный домишко, только крыша виднелась. А под крышей одинокая кошка жила — забыли ее при переезде. Мышей на чердаке съела, другой пищи нет. Голод — не тетка, пришлось кошке приспосабливаться, и стала она рыб ловить. Ее потом научная экспедиция нашла, наблюдала за ныряющей кошкой…

Говорю, а сам поглядываю на ребят. Слушают внимательно, — значит, не робей, Захар, продолжай!

Весь день я рассказывал ремесленникам разные истории.

Вечером отправились спать, наутро встречаемся на палубе.

Судно посреди моря плывет, и похоже, что шторм надвигается: ветер крепчает и крепчает…

— Обратите внимание, друзья, какие высокие и крутые волны бегут, белыми барашками на гребнях пенятся. Море бурное, опасное, порой такие свирепые штормы налетают, что кораблям приходится в гаванях отстаиваться. Прадеды недаром говорили: кто на море не бывал, тот и горя не видал. А у этого моря своя невеселая особенность — иногда новые острова со дна поднимаются. Был случай, когда пароход встал на якоря, а как раз под ним большой остров из воды вылез! Пароход на мели очутился, с трудом сняли его с этой глупой мели. Добро бы новые острова на месте стояли — нет, по всему морскому простору кочуют. Но не эти острова главное морское диво.

В свете есть иное диво.Море вздуется бурливо,Закипит, подымет вой,Хлынет на берег пустой,Разольется в шумном беге,И очутятся на брегеВ чешуе, как жар горя,Тридцать три богатыря…

— Знаем, знаем, товарищ экскурсовод, — перебивают меня ремесленники, — это из пушкинской «Сказки о царе Салтане». Стихи красивые, да богатыри-то вымышленные, из морей они не выходят…

— Почему не выходят? Что ни день выходят! И не тридцать три — миллионы богатырей! Мы еще на трех морях побываем — из каждого богатыри выходят. Но уже не в чешуе, то есть в кольчуге, — из морей выходят богатыри-железнодорожники, сталевары, печатники, пекари, ткачи, портные, вагоновожатые, фрезеровщики и даже парикмахеры — всех профессий богатыри… Правда, они невидимы, хотя дорогу, по которой на работу спешат, я вам непременно покажу. И не одну, — от каждого моря своя богатырская дорога проложена. Пока же взгляните на новую диковину, видите, на волнах покачивается, будто нам кланяется?

— И ее волнам на память оставили?

— Нет, это морской голос. Сухопутным людям он не слышен. А опытные моряки за сто километров среди прочих голосов различат. Он сообщает штурманам скорость и направление ветра, температуру и влажность воздуха. Однако пора обедать, ребята, знакомство с морем продолжим после…

Пообедали экскурсанты, отдохнули и снова на палубу. В воде уже загорелись огоньки — красные, зеленые, золотые…

— Это, товарищи ремесленники, не морские светляки, это самые обыкновенные буи и бакены, они путь кораблю указывают. Как по-вашему, кто их зажег, а под утро погасит?

— Наверное, бакенщики.

— Бакенщики, да не простые…

— Опять невидимки-богатыри?

— И да, и нет. Если не знаешь, кто бакенщик, смотреть на него будешь и то не догадаешься. Ну, а если знаешь, тут же увидишь — бакенщик приметный.

До поздней ночи выкладывал ремесленникам все, что знал о море, которым мы плыли. Перед сном спрашиваю:

— Довольны пояснениями, ребята?

— Очень довольны, товарищ экскурсовод. Не все сразу понятно, зато занятно…

Повеселел от похвалы, со спокойной душой пошел готовиться к завтрашним беседам. Однако оказалось, что был у меня еще один слушатель — сам капитан. Вызвал он к себе в каюту и без обиняков заявляет:

— Ошибку с тобой допустил, Загадкин. Говоришь складно, да в экскурсоводы не годишься. Моря настоящие, а ты рассказываешь сказки о богатырях и бакенщиках-невидимках, о морском голосе и ныряющей кошке. Извини, лучше я своего помощника к ребятам приставлю. Он не такой речистый, и язык у него не так свободно подвешен, но на помощника полагаюсь, в тебе же не уверен. А слово сдержу: довезу до конца рейса.

Конечно, капитан был неправ, а пришлось подчиниться: на судне он хозяин.

Плыли мы еще двенадцать дней, повидал все попутные моря. Сколько бы мог рассказать ремесленникам! На одном побережье большой город на пять километров к воде придвинули. На другом — советские люди, подобно голландцам, живут ниже уровня моря. Не довелось рассказать: ехал уже не экскурсоводом, а пассажиром.

Помощник капитана тоже толково говорил, хотя не так интересно, как я. Ремесленники слушали внимательно, но тут особой его заслуги нет. Об этих морях и неречистый хорошо расскажет!

Спор на Рыбинском море

Лодка опрокинулась, небо стремительно метнулось вниз, и спустя мгновение мы были среди пенистых волн, бежавших к берегу.

Спор, вызвавший это неприятное происшествие, возник, едва мы оттолкнули лодку от пристани. Мы — это я и юный географ Толя Стрелков.