Наталья Кончаловская - Наша древняя столица Страница 3

А ливонец не привык

Получать по шее.

Как? Куда теперь бежать

В панцире пудовом?

Или, сняв его, дрожать

На пути ледовом?

И по льду семь вёрст пешком,

В плен дружиной взяты,

Шли ливонцы босиком,

Побросавши латы…

Ты мне скажешь, что в главе

Ратники воспеты,

О столице, о Москве,

Ничего в ней нету!

Но отвечу я тебе,

Чтоб ребята знали:

Эти ратники в борьбе

Землю отстояли!

Ведь спасли они тогда

Русскую землицу —

Сёла, пашни, города,

И, стало быть, столицу!

1327 год

БЫЛЬ ПРО ХИТРОГО ИВАНА И ТАТАРИНА ЩЕЛКАНА

Жил когда-то в Твери злой татарин Чол-хан,

Злой татарин Чол-хан, а по-русски Щелкан.

Был он ханский баскак, это значит — посол,

Хану дань собирать из орды он пришёл.

А пришёл не один — с ним татар сотен пять.

Заполонили Тверь, стали дань собирать.

Все дома обходили татары подряд:

Дом князей — сто рублей, дом бояр — пятьдесят,

А с крестьян да с посадских — по десять рублей.

Денег нет — отдавай вместо денег детей.

Нет детей у тебя — отдавай им жену.

Нет жены — в плен придётся идти самому.

А делилась вся Русь на уделы в тот век,

Был хозяин Руси — хан татарский Юзбек.

Свой удел с городком князю каждому дан,

А над всеми князьями хозяином — хан.

Только он им дарует удельную власть,

Чужеземец глумится над русскими всласть.

У владыки, бывало, в орде находясь,

Столько разной обиды натерпится князь:

Он не смеет пешком приближаться к шатру,

А на брюхе, как пёс, он ползёт по ковру

До престола, где хан, и могуч и велик,

Бросит русскому князю татарский ярлык.

Только этот ярлык князю право даёт

Обирать на Руси православный народ…

Хан-Юзбеку Щелкан был двоюродный брат.

Захотелось Щелкану богатых палат,

Хоть на родине тоже он грабил людей,

Всё же грабить сподручней в стране не своей!

Выгнал князя тверского Щелкан со двора,

Отобрал он у князя несчётно добра,

В княжий терем вошёл, заперся на замок,

Тут уж князю тверскому ярлык не помог.

А ордынцы в Твери распоясались так,

Что травить принялись тверичей, как собак.

Был грабёж среди дня, плач стоял по ночам,

От Щелкана не стало житья тверичам.

И однажды на праздник осенний в Твери

Как взялись на торгу тверичи-бунтари

Да по звону набата, в торговый разгар,

Как пошли с топорами гурьбой на татар.

Навалилась на ханских баскаков беда, —

Всех врагов тверичи перебили тогда.

А Щелкана сожгли тверичи в терему,

Тут бесславный конец приключился ему.

Хан Юзбек, услыхав, разъярился как зверь,

И пошёл было сам он с войсками на Тверь.

Только тут подоспел князь московский Иван.

(Князь боялся — Москву не разграбил бы хан!)

Князь умаслил татар, «бунтарям» дал отпор,

Только думку одну затаил князь с тех пор…

В этот памятный год москвичи неспроста

Дали прозвище князю: Иван, Калита.

«Калита» — это значит мешок для монет,

И точнее для князя прозвания нет!

Князь Иван был умён, а к тому же хитёр,

И однажды с лукавством он руки потёр

И решил: «Хватит ханских послов баловать!

Надо съездить в орду. Надо им втолковать,

Что скорее и больше получит орда,

Если дань на Москву привезут города».

Богатейших даров наготовил Иван

И повёз их в орду. Был польщён Юзбек-хан,

Он доселе не видел дороже даров —

Изумрудов, алмазов, куниц и бобров.

И, украсив дарами владыки шатёр,

Князь к нему обратился, учтив и хитёр:

«Хан Юзбек! Для чего посылать тебе слуг,

Если есть у тебя на Москве верный друг?

Чем угодно тебе, господин, поклянусь,

Что отныне платить сам заставлю я Русь!

Не в пески, не на ветер бросаю слова, —

Дай указ, чтобы дань собирала Москва!

А уж если начнут города бунтовать,

Ты пришлёшь мне на помощь татарскую рать!»

Хан-Юзбек, на бесценные глядя дары,

Уступил Калите. И вот с этой поры

Хан за данью баскаков не слал на места —

Посылал своих дьяков Иван Калита.

И везли всё добро не татарам, не в стан,

А в Москву, прямо в Кремль, чтоб решил князь Иван —

Что татарам пойдёт, что ему самому,

Что в уплату пойдёт тем, кто нужен ему…

Так в Москву повели все дороги земли.

Враждовать с Калитой уж князья не могли.

Нынче спорить с Москвою князьям не с руки:

Ведь чуть что — князь Иван собирает полки.

Чем тяжеле ярмо поднимает народ,

Тем скорее, сильнее хозяйство растёт.

Чем богаче Москва, чем хозяйство крупней,

Тем Ивану сподручнее княжить над ней.

И Москва собрала вкруг себя города.

Лишь с Москвою считалась отныне орда.

1366 год

КАК ПОСТРОЕН БЫЛ ВЕСНОЮ КРЕМЛЬ ЗА КАМЕННОЙ СТЕНОЮ

Сорок лет земель московских

Не топтал ордынский конь.

Но у старых стен кремлёвских

Был опасный враг — огонь.

Как в засушливое лето

Загорится что-то где-то,

Дым закрутится седой

В слободе за слободой.

Тын за тыном, дом за домом,

По лачугам, по хоромам,

Запылает вся Москва,

Как в печи горят дрова…

Это было много раз.

Но пришёл однажды час —

И из города Коломны

На Москву возы ползут:

Для Кремля с каменоломни

Возит камень русский люд.

И былой стене на смену

Строит каменную стену

Небывалой красоты

Внук Ивана Калиты.

Внук Ивана — Дмитрий-князь,

Оградить Москву стремясь,

Крепость выстроил в столице,

На высоком берегу.

В стенах каменных — бойницы,

Чтобы целить по врагу.

А вокруг Кремля в ту пору

Вырыт был глубокий ров,

Ров такой, через который

Не пробраться без мостов.

А подъёмные мосты

Опускались с высоты

На цепях железных, мощных

От ворот из брёвен прочных.

По-иному начинает

Оборону ладить люд —

Сами порох добывают

И оружие куют.

Москвичи Кремлём гордятся, —

Он стоит на берегу.

Нынче можно не бояться —

Не осилить стен врагу.

Кличет Дмитрий всю страну

На священную войну:

«Не довольно ль, братцы, даром

Отдавать добро татарам?

Сбросить иго не пора ли?

Сколько лет нас обирали!

Ой вы, силы молодые,

Выше копья поднимай!

Возомнил себя Батыем

Злой татарин, хан Мамай.

Он путём Батыя старым

Всей ордой пошёл на Русь.

Надо дать отпор татарам.

Я вас в бой вести берусь!»

Знали Дмитрия, как друга,

Все соседи-города,

И от севера до юга

Все откликнулись тогда,

И под славною Коломной

Все князья до одного

Ратью встретили огромной

Полководца своего.

Собралось в лесную глушь

Полтораста тысяч душ.

1380 год

СЛОВО О ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

С чего бы слово мне начать

О славе тех времён?..

Большую, тысяч в триста, рать

Привёл Мамай на Дон.

Она драконом в сто голов

Легла на берегу,

О ней вернее этих слов

Сказать я не могу…

Был воздух свеж, был вечер тих.

В тумане у реки,

В прибрежных камышах донских,

Свистели кулики.

Татарам было невдомёк —

О чём они свистят?

Свистят вдали. На огонёк

К татарам не летят.

На что у птицы голос есть,

То знает лишь аллах!

А кулики друг другу весть

Давали в камышах:

Что там, где с Доном обнялась

Непрядва, в этот лог

Пришли с войсками Дмитрий-князь

И друг его — Боброк.

Неслышно, крадучись, в туман

Пришли богатыри.

И на семь вёрст раскинут стан,

И ждут они зари…

Поутру Мамай в шатре

Глянул в щёлку узкую

И увидел на заре

В поле силу русскую.

«Ай-ай-ай! — подумал хан. —

Что за наваждение!

Может, так шалит шайтан?

Может, сновидение?»

Хан опять глаза протёр,

Закричал сердито.

Трепеща, к нему в шатёр

Прибежала свита.

«Вы видали эту рать?

Мы её разгоним!

Время битву начинать!

Батыры! По коням!

Поднимайтесь на врага