Валентин Дитякин - Леонардо да Винчи Страница 3

Дед любил рассказывать внуку разные житейские истории. Он рассказывал ему о больших городах — о Флоренции, Риме и Милане, о море и морских портах — Генуе и Венеции.

В дом часто приходили люди самого разнообразного общественного положения. Здесь бывали купцы, помещики, настоятели монастырей, бывали и простые крестьяне. То скупо, то пространно излагали они сэру1 Пьеро свои дела, посвящали его в свои планы или горестно жаловались на судьбу, на неурожай, на притеснения помещиков.

Леонардо любил наблюдать людей. Тихонько спрятавшись где-нибудь в уголке, он слушал их рассказы, разглядывал и запоминал лица. Когда кто-нибудь из старших замечал его, мальчика немедленно выпроваживали на двор или в другую комнату.

Дед любил Леонардо, многое прощал ему, но бывал и строг. Ему хотелось, чтобы внук был настоящим человеком, трудолюбивым, честным, смелым, решительным.

Зная усидчивость Леонардо, его большой интерес и блестящие способности к математике, он нередко задавал ему трудные задачи и уходил, оставляя мальчика одного в комнате. Вернувшись через несколько часов, он тщательно проверял работу Леонардо и сдержанно хвалил его. О своих далеких прогулках Леонардо должен был отдавать деду обстоятельный отчет. Слушая его, старик пользовался каждым случаем, чтобы расширить знания внука. Так было и в этот раз. Антонио много смеялся над тем, как внук «победил змею», и тут же подробно описал ему все признаки настоящих ядовитых змей.

Затем они принялись разбирать принесенные Леонардо камни и растения, и снова Леонардо услышал несколько чудесных историй о далеких странах, об удивительных деревьях, животных и птицах.

Леонардо показывал деду и свои рисунки. Антонио давно уже понял, что внук его не просто забавляется рисованием, а относится к этому горячо и страстно, вкладывая в это занятие всю свою душу. Он еще и еще раз хотел проверить и мальчика и себя. Он знал, какое значение будет иметь его слово, когда будет решаться судьба внука. «Хорошо, — думал озабоченно старик, — если из Леонардо выйдет настоящий большой художник, человек уважаемый и живущий в достатке». Но видеть любимого внука среди тех художников, что десятками осаждают дворцы богачей, бродят по стране в поисках грошового заработка, Антонио решительно не хотел. Втайне же он с глубокой радостью следил за тем, как шаг за шагом росло и крепло дарование Леонардо.

* * *

Прошел год. Однажды Антонио сидел у окна и смотрел на заходящее солнце. Он чувствовал, что силы его слабеют, сказывались годы. Все чаще и чаще он задумывался о будущем внука. Еще в прошлом году он съездил во Флоренцию и, выполнив все формальности, записал его в книгу «граждан Флорентийской республики». Теперь он с нетерпением ожидал возвращения из Флоренции сэра Пьеро, который должен был показать кому-нибудь из больших художников рисунки Леонардо.

Длинная тень на миг заслонила окно. Тоненький гнусавый голос протянул:

— Мир дому сему!

Антонио узнал фра2 Бартоломео, ученого монаха, исполнявшего в Анкиано обязанности приходского священника. Хотя Антонио и был человеком верующим, но он не любил этого хитрого, всюду сующего свой нос монаха, появление которого всегда несло с собой что-нибудь неприятное.

— Входите, фра Бартоломео, — все же произнес он.

Тихо, на цыпочках, мягким кошачьим шагом, монах вошел в комнату. Он был одет в сильно поношенный плащ из грубого сукна, держался смиренно, даже подобострастно. Он хороню знал, каким уважением пользуется Антонио, и всячески старался подчеркнуть это.

— Что нового, фра Бартоломео? — устало спросил старик.

Монах начал рассказывать о том, что граф Кариньяно принес в дар их монастырю два участка хорошего виноградника — да благословит его господь на всех путях его, — о том, как Джованни Луппо, купец из Винчи, по возвращении своем из-за Апеннин, тоже принес святой церкви дар украшенную драгоценностями чашу для причастия, — о том, как...

Антонио слушал рассеянно. Он хорошо знал купца Луппо, знал, какими путями тот создавал свое богатство, как беспощадно он грабил крестьян, сажал их в тюрьмы за малейшую просрочку в возврате одолженных им под очень высокие проценты денег. Знал он и графа Себастьяно Ка-риньяно, человека легкомысленного и беспечного, прокутившего уже не одно имение. Антонио знал, что все эти рассказы — только предисловие, только подготовка к настоящему разговору.

— Как велико милосердие господне, мессер3 Антонио! — сказал монах. — Воистину неисповедимы пути господни, и сам он, великий, решает, кого одарить и кого наказать... Вот гляжу я на вашего внука и...

При этих словах скука мгновенно оставила Антонио. Он так и знал, что монах зашел поговорить именно о Леонардо. Но чего хочет этот хитрец? Не собирается ли он забрать в свои руки Леонардо? За свою долгую жизнь Антонио встречал немало талантливых художников, попавших в ловко расставленные служителями церкви сети. Эти художники уходили от мира и весь свой талант отдавали прославлению церкви. Антонио не хотел такого пути для Леонардо. Он мечтал о другом: может быть, из Леонардо при его способностях выйдет новый Фидий 4.

— Он хороший мальчик, очень хороший, — говорил тем временем монах. — Он прославит своей кистью господа бога. Это все в руках божьих. Но он...

— Что он? — уже плохо скрывая раздражение, опросил старик. — Разве Леонардо непочтителен к святой церкви? Разве не исполняет всех предписаний ее? Может быть, он непочтителен к вам, фра Бартоломео?

— Нет, нет, юный Леонардо, — продолжал вкрадчивым, тихим голосом монах, — исправно посещает церковь и ведет себя в ней вполне благопристойно. Но он...

Флоренция около 1490 года. Современная гравюра.

— Что, что — он?

— Но в его мыслях и поведении нет того, что должно быть у истинно, глубоко верующего отрока. Он... как бы это сказать... мало чувствует божественное...

И, понимая, что он сам начинает путаться, монах решил пояснить свою мысль примером. Он выглянул в окно, под которым играли дети, и позвал Франческо.

— Франческо, — спросил он вошедшего в комнату мальчика, — скажи, Франческо, что должен делать человек, когда ему угрожает какая-нибудь большая опасность?

Мальчик стоял молча. Казалось, он не понимал вопроса.

— Ну, предположим, — решил пояснить монах, — вот ты вместе с кем-нибудь, скажем с Леонардо, идешь по лесу и на вас нападает змея...

Сразу поняв, в чем дело, Франческо опустил глаза и заученным тоном быстро заговорил:

— Когда человеку угрожает большая опасность, он должен пасть на колени, возвести очи горе и смиренно молить господа бога о том, чтобы он но неизреченному милосердию своему пролил на него свою милость...

— И что тогда воспоследует? — спросил удовлетворенный монах.

Перед глазами Франческо стояла картина их приключения в лесу. Он

готов был расхохотаться, но, взглянув на монаха, взял себя в руки и снова монотонно заговорил:

— И если человек этот не обременен грехами и если обращение его ко господу искренне, то молитва его может достичь престола божия, и господь по неизреченному милосердию своему, снизойдя к одному из малых сих, ниспошлет своего ангела, и он отвратит от человека грозящую ему беду.

Выпалив все это, мальчик продолжал стоять, смиренно опустив голову.

— Именно так, — вскричал, захлебываясь от восторга, монах. — Именно так должен думать и поступать юный христианин1 А вот...

Он на минуту замолчал, ибо боялся огорчить Антонио, человека очень уважаемого, влиятельного и достаточно обеспеченного, каким-нибудь резким словом.

— Понимаю, понимаю, — оказал Антонио, которому эта комедия уже порядком надоела. — Понимаю. Мой Леонардо не таков, это верно. Но все же я верю, что господь не оставит его своими милостями.

И он встал, показывая, что разговор окончен. Монах начал спешно прощаться.

Хлопнула выходная дверь. Старик опустился в кресло и задумался.

СТАРЫЙ

ЗАМОК

ЕДАЛЕКО от селения Анкиано, всего лишь в получасе ходьбы, на высокой одинокой скале стоял старинный замок.

Мрачным нагромождением башен и зубчатых стен возвышался он над равниной. Толстые каменные стены, увитые снизу доверху диким виноградом, опоясывали обширный двор, вымощенный большими каменными плитами. Направо от входа стояло большое двухэтажное здание с узкими, высокими, похожими на бойницы окнами. В нем некогда жил граф Кариньяно. Глухие каменные переходы соединяли это здание с высокой четырехугольной башней. В глубине двора ютились небольшие постройки, в которых жила челядь и замковая стража.

Стены замка уже сильно обветшали. Груды камней почти засыпали высохший ров, окружавший замок.