Коллектив авторов - Литература. 10 класс Страница 32

Духовной основой жизни для всех героев и для автора стала Бабушка – Татьяна Марковна Бережкова. Она – любимая героиня Гончарова и часто воспринимается как символ старозаветной России.

Однако более действенным героем романа становится политический ссыльный Марк Волохов. Автор не питает к нему симпатий, но, верный своему стремлению быть объективным, показывает его положительные стороны: ум, энергию, наблюдательность. Однако Гончарова пугает умение Волохова подчинить себе других, и автор стремится уверить читателя в том, как вреден окружающим и всей русской жизни такой герой. Его цинизм, нигилизм, резкость в общении и даже избыток демократизма возмущают автора. Но главное обвинение – прямолинейность в отношениях с людьми, презрение к эстетике и вообще к поэтической стороне жизни. Особенно яростно автор обличает проповедь свободной любви, «любви на срок».

«У меня, – писал Гончаров во время работы над последними главами «Обрыва», – мечты, желания и мотивы Райского кончаются, как торжественным аккордом в музыке, апофеозом женщин, потом Родины, России, наконец Божества и Любви… Я боюсь, боюсь этого небывалого у меня притока фантазии, боюсь, что маленькое перо мое не выдержит, не поднимется на высоту моих идеалов – и художественно-религиозных настроений…»

«Обрыв» вызвал множество самых различных откликов, бурную полемику. Сам Гончаров стремился сразу в нее включиться, но в окончательном виде его суждения оформились лишь в 1879 году: в журнале «Русская речь» публикуется статья «Лучше поздно, чем никогда (Критические заметки)». В этих заметках он утверждает: «Я вижу не три романа, а один» – речь идет об «Обыкновенной истории», «Обломове» и «Обрыве».

Хотя, как говорит писатель, в романах нет ни общих героев, ни общих сюжетных линий, «все они связаны одной общей нитью, одной последовательной идеей – перехода от одной эпохи русской жизни… к другой». И эти эпохи представлены достаточно объемно. Герои, характерные для своего времени, – убедительны. С одной стороны – это личности, склонные к идеализированному восприятию мира с порывами к «высокому, великому, изящному» (Александр Адуев, Обломов, Райский), с другой – герои-прагматики (Петр Адуев, Штольц, Тушин) – воплощение всего «трезвого, делового, нужного». Ярко выписаны в трилогии женские судьбы. Мы видим тип патриархальной домовитой женщины (Софья, Пшеницына, Марфинька), а также образы женщин, стремящихся к изменению своей жизни (Наденька, Ольга Ильинская, Вера).

В конце жизни писателя начались болезни, возникли заботы о детях умершего слуги, которые оказались на его попечении. Он пишет А. Ф. Кони: «Боритесь и помните, что жизнь есть – терпение и что спасается и выходит победителем только «претерпевший до конца». Гончаров сумел многое «претерпеть». Он умер 15(27) сентября 1891 года. «На новом кладбище Александро-Невской лавры течет речка, один из берегов которой круто подымается вверх. Когда почил Иван Александрович Гончаров, когда с ним произошла всем нам неизбежная обыкновенная история, его друзья – Стасюлевич и я – выбрали место на краю этого крутого берега, и там покоится теперь автор Обломова… на краю обрыва…» (А. Кони).

Обломов

«Обломов» – центральный роман Гончарова и одно из значительных произведений русской классической литературы XIX века. «Пока останется хоть один русский, до тех пор будут помнить Обломова», – утверждал Тургенев.

«В 1848 году, и даже раньше, с 1847-го года у меня родился план «Обломова», – пишет Гончаров. – Я свои планы набрасывал беспорядочно на бумаге, отмечая одним словом целую фразу, или накидывая легкий очерк сцены, записывал какое-нибудь удачное сравнение, иногда на полустранице тянулся сжатый очерк события, намек на характер и т. п. У меня накоплялись кучи таких листков и клочков, а роман писался в голове…»

В марте 1849 года вышел из печати «Литературный сборник с иллюстрациями», изданный редакцией журнала «Современник», в котором был напечатан «Сон Обломова» с подзаголовком «Эпизод из неоконченного романа». Гончаров хотел продолжить работу, но «все выходило длинно, тяжело, необработанно, все в виде материала».

Более активно работа над романом возобновилась в 1855–1856 годах. В июне 1857 года Гончаров приезжает в Мариенбад. «Постепенный упадок сил, апатия и угрюмость» оставляют писателя, и происходит то, что позже назовут «мариенбадским чудом»: в течение семи недель был создан почти весь роман. Летом 1857 года Гончаров напишет: «Поэма изящной любви кончена вся: она взяла много времени и места… Действие уже происходит на Выборгской стороне: надо изобразить эту выборгскую Обломовку, последнюю любовь героя и тщетные усилия друга разбудить его. Может быть, все это уляжется в нескольких сценах – и тогда хвала, хвала тебе, герой».

Однако доработка первой части, написанной ранее, потребовала от автора напряженных трудов: разрыв между Обломовым первой части и Обломовым всех остальных частей, которые были написаны позже, был заметным.

Зная о неизбежности множества переделок, Гончаров соответственно и организовывал свою работу. Его рукописи – двойные листы бумаги в виде простынь, на одной стороне он писал, вторая оставалась для переделок и вставок. «Рисуя, – пишет он в статье «Лучше поздно, чем никогда», – я редко знаю в ту минуту, что значит мой образ, портрет, характер: я только вижу его живым перед собою – и смотрю, верно ли я рисую… Я спешу, чтоб не забыть, набрасывать сцены, характеры на листках, клочках – и иду вперед, как будто ощупью… У меня всегда есть один образ и вместе главный мотив: он-то и ведет меня вперед – и по дороге я нечаянно захватываю, что попадется под руку… Тогда я работаю живо, бодро, рука едва успевает писать, пока опять не упрусь в стену. Работа между тем идет в голове, лица не дают покоя, пристают, позируют в сценах, я слышу отрывки их разговоров – и мне часто казалось, прости Господи, что я это не выдумываю, а что это все носится в воздухе около меня и мне только надо смотреть и вдумываться».

Бывает, что в своем тексте писатель подчеркивает ключевые слова. Так, в «Сне Обломова» выделены авось, может быть, как-нибудь.

Гончаров тщательно правит текст и после журнальной публикации решительно сокращает материалы. При этом он постоянно думает об активной роли читателя: «Герой может быть неполон: недостает той или другой стороны, не досказано, не выражено многое: но я и с этой стороны успокоился: а читатель на что? Разве он олух какой-нибудь, что воображением не сумеет по данной автором идее дополнить остальное?»

Многим, даже не читавшим роман И. А. Гончарова, знакомо имя Ильи Ильича Обломова. Он обычно представляется ленивым и апатичным человеком, а его образ часто используется как аргумент в попытках уличить русский народ в инертности и непреодолимой лени.

Однако это заблуждение, как показывает писатель, многим дано преодолеть. «Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье с улыбкой», – пишет Гончаров о своем герое. В чем же может быть причина этого «приятного раздумья» внимательного человека? Обратимся к началу романа.

Внешность, поза, одежда, интерьер, близкое окружение – все вместе рисует облик героя. Мастер создает на наших глазах удивительный по силе обобщения образ. «В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов». Так уже первой фразой автор обозначает вселенную Обломова: улица – дом – постель. Мы видим «человека лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности», беспечно глядящего на мир темно-серыми глазами. Мягкость «была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души» героя: мягки движения, мягок халат, мягки туфли…

Таким предстает герой на первых страницах романа. В его внешности и манерах нет ничего, что бы смогло оттолкнуть читателя.

Проследим за тем, как создавался портрет героя. Автор исключил из описания внешности Обломова такие строки: «…полный, гораздо полнее, нежели обыкновенно бывают люди в эти лета. Независимо от благоприобретенной полноты, кажется, и сама природа не позаботилась создать его постройнее. Голова у него была довольно большая, плечи широкие, грудь крепкая и высокая: глядя на это могучее туловище, непременно ожидаешь, что оно поставлено на соответствующий ему солидный пьедестал, – ничего не бывало. Подставкой служили две коротенькие, слабые, как будто измятые чем-то ноги»; «Волосы уже редели на маковке». Наверное, убирая эти детали, писатель стремился сделать внешность героя более привлекательной.

Обратимся к еще одному исключенному авторскому рассуждению: «Нельзя сказать, чтобы на этом лице не сквозило ума, только ум, по-видимому, не был самовластным хозяином физиономии Обломова: он, как церемонный гость, приходил, кажется, посидеть у него в глазах, в улыбке, чтобы робко озарить на время покойные черты лица, а потом вдруг, при появлении первой тучки, взбежавшей на лицо от внутреннего волнения, тихонько пропадал, точно так же, как пропадает и гость, пользуясь приходом другого. Ум не отстаивал своей позиции и не боролся с беспокойными пришельцами, он бежал». Итак, герой не склонен демонстрировать свой ум, и автор спокойно исключил свои рассуждения на эту тему, не лишая героя интеллекта, но и не фиксируя на нем внимания читателя.