Михаил Ильин - Воспоминания и необыкновенные путешествия Захара Загадкина Страница 39

— Товарищи пассажиры, среди нас находится небезызвестный путешественник Захар Загадкин. От души советую послушать его доклад о чудесах пустыни Каракумы.

Я был польщен такой рекомендацией и тут же стал делиться знаниями.

Сперва я с уважением рассказал о величине Каракумов. С уважением потому, что эта пустыня занимает обширнейшую территорию, на которой могли бы уместиться ни много ни мало пять советских республик: три закавказские, Эстония и Латвия. Лет полтораста назад один путешественник-иностранец, испугавшись бескрайней пустыни, назвал Каракумы океаном песков. На всем необъятном пространстве от Каспия до Аму-Дарьи он видел пески, пески и опять пески. Тут и там, словно застывшие волны, высились барханы — песчаные бугры с рогами, обращенными в ту сторону, куда дует ветер. Двугорбые верблюды шагали по каракумским просторам, уныло звеня бубенцами. Несколько дней пути разделяло редкие колодцы с полусоленой, горьковатой водой, и на караванных тропах белели кости погибших от жажды.

Немного помолчав, чтобы пассажиры отчетливей представили себе страшное величие пустыни, через которую их везут со всеми поездными удобствами, я сообщил, что советские люди успешно работают в океане песков: добывают серу и нефть, разведали природный горючий газ.

Мне очень хотелось оживить доклад наглядным примером. И это удалось, когда поезд остановился у красивого вокзала. Невдалеке лежал большой город.

— Обратите внимание, товарищи пассажиры, треть века назад тут был безымянный разъезд. Сыпучие пески подступали к одинокому домику — в нем жили стрелочники. В тупичке стояла платформа с деревянной бочкой, в которой привозили воду для питья. Теперь пески отодвинуты; на их месте — город с десятками тысяч жителей, с садами и бульварами. Не ищите и тупичок, его сменила железнодорожная ветка к нефтяным промыслам, где трудятся горожане. Чудом в пустыне назвал этот город другой иностранец, побывавший здесь совсем недавно. В нашей стране таких чудес сколько угодно: новые большие города встретишь в глухой тайге, в заоблачных горных высях, среди болот заполярной тундры. Поэтому расскажу о «чудесах», менее известных…

Мой сосед по купе, — продолжал я, — коренной каракумец. Он возвращается из отпуска и везет с собой весла, резиновую лодку и удочки. Зачем? Разгребать веслами песок, удить рыбу свесив ноги с гребня бархана? Нет, возле его дома потекла новая река; уже не «корабли пустыни» — двугорбые верблюды, а настоящие речные суда плывут среди барханов.

Вы скажете, что в географии чудес не бывает. Согласен, и не только в географии. Поэтому все, о чем я говорю, — истинная правда. Знаете ли вы, товарищи пассажиры, что в Каракумах найдено… море? Не знаете? Судоходства по этому морю, к сожалению, нет и никогда не будет: для плавания судов оно не пригодно. Зато у нового моря есть ценная особенность — вода в нем пресная, ее можно пить! А это крайне важно в пустыне.

Наверное, вы ничего не слышали и о каракумских крокодилах? Несмотря на то что найдено море и потекла новая река, крокодилы — сухопутные, обитают не в воде, а в песке. Почему? По-моему, потому, что завелись в пустыне с незапамятной поры, когда пресное море еще не было открыто, а менять привычный образ жизни крокодилу нелегко, да и нет особенной нужды.

Напоследок расскажу еще об одном чуде. Водоросли, если вы не забыли, растения водяные. Откуда бы им взяться в Каракумах? А они появились, и в таком количестве, что стали досаждать людям. Конечно, это удивительно, но еще удивительней, что уничтожить непрошеных гостей поручили не местным жителям, а знаменитым борцам с водорослями, привезенным издалека по воздуху. Пятьдесят тысяч борцов привезли! Самое любопытное, что их ни поить, ни кормить не надо.

Есть вопросы? — спросил я по окончании доклада. Прошу в письменном виде передать их проводникам вагонов. Я обойду вагоны и отвечу на все вопросы.

То же спрошу и у тебя, читатель. Если вопросов нет — очень хорошо, жму руку. Если вопросы есть, загляни на стр. 359. Как ни тяжко придется моему другу Фоме Отгадкину, надеюсь, он сумеет все объяснить.

Три неудачи и одна удача

На маленькой станции, неподалеку от Ашхабада, я вышел из вагона, чтобы купить дыню.

Дыню выбрал хорошую, и все обошлось бы без приключений, да, расплачиваясь со старой туркменкой, увидел на ней длинное монисто из серебряных монет с аккуратно просверленными круглыми дырочками. Необычное ожерелье привлекло мое внимание, я стал разглядывать монеты. Среди них оказались рубли и полтинники царской чеканки, иранские, турецкие, индийские, китайские деньги. Ожерелье-коллекция так меня заинтересовало, что, рассматривая монеты, не заметил, как тронулся поезд. Оборачиваюсь — хвостовой вагон уже далеко за станцией!

Это была первая неудача. Вторая подстерегала у дежурного по станции: следующий поезд Красноводск — Ташкент приходил только через сутки!

Конечно, я был огорчен обеими неудачами, но решил использовать случайную задержку в пути для более близкого знакомства с Каракумами — пустыня почти вплотную подступала к железной дороге. Однако едва остались за спиной привокзальные строения и я выбрался на песчаный простор, как задул ветер. И такой сильный, что от похода в Каракумы пришлось отказаться: воздух заполнился песком, солнце заволокло пылью, видимость исчезла.

Это была третья неудача.

Песок хрустел на зубах, забивался в нос и уши, больно колол глаза. Я вернулся на станцию.

— Надолго ли приехали? — послышался громкий голос. — И есть ли у вас пропуск?

Протирая слезящиеся от песка глаза, я увидел лейтенанта в фуражке с зеленым околышем.

— Какой про…

В эту секунду память подсказала, что где-то по соседним горам проходит наша государственная граница с Ираном. Я отстал от поезда в самом неподходящем месте!

— Пропуска нет, — признался я. — Но я вовсе не хотел вылезать на вашей станции. Во всем виновато серебряное монисто…

И я рассказал лейтенанту-пограничнику о постигших меня неудачах. Объяснил, кто я, куда еду, на всякий случай добавив, что выступал с докладом о Каракумах по поездному радио. Успел сообщить ему о пресном море пустыни, сухопутных крокодилах, даже о сухом дожде, о котором нечаянно забыл упомянуть в докладе пассажирам.

— Все это чудесно, но как быть с вами? — сочувственно произнес лейтенант. — Пожалуй, возьму на сутки под личное наблюдение…

Я понял, что полоса неудач кончается, и сразу повеселел.

— Вы, наверное, помыться хотите? — продолжал лейтенант. — Жаль, нет времени отвести вас в баню… Впрочем, выкупаетесь немного погодя: вчера я здорово ссадил руку, и придется съездить на здешнее озеро.

— Вы убеждены, что здесь есть озеро?

— Убежден, — усмехнулся лейтенант, — я не раз в нем купался. И довольно большое: его площадь превышает три тысячи квадратных метров.

— Почему ж оно не показано на картах? Судя по атласу, в вашем районе нет озер: ни природных, ни искусственных. Может быть, оно недавно найдено или такое же, как пресное море Каракумов? Но тогда в нем не выкупаешься…

— Не беспокойтесь, отлично выкупаетесь. А найдено оно давно, о нем еще средневековым географам было известно. В любой энциклопедии говорится об этом озере. Кстати, на вашем теле нет ссадин или царапин?

— Нет.

— Тоже жаль! После купания они немедленно зажили бы… Мы сели в «газик»-вездеход, ожидавший лейтенанта возле станции, и помчались по направлению к горам. Мне предстояло увидеть озеро, которого нет на картах, и я запоминал дорогу: с одной ее стороны тянулась пустынная степь, с другой темнели скалы.

У невысокой мрачной скалы машина остановилась. Мы вылезли из вездехода, прошли пешком еще полтораста-двести метров. Затем передо мной открылось озеро, и я сразу понял, почему оно не показано на картах.

Берега озера были усыпаны камнями. Сквозь прозрачную воду на дне виднелись мельчайшие камешки.

Мой спутник разделся и бросился в озеро. Я последовал его примеру. Вода оказалась теплой, почти горячей и очень приятной на ощупь. Правда, вкус у нее был горько-соленый.

Вдоволь накупавшись, мы вернулись к вездеходу. Лейтенант достал из машины хлеб, банку мясных консервов. На сладкое пригодилась моя дыня.

Тем временем солнце скользнуло за горы. Начало темнеть, и в воздухе раздался шум, похожий на хлопанье крыльев. Я поднял голову: одна за другой над нами проносились летучие мыши.

Я было стал считать мышей, но сбился со счета: они пролетали десятками, сотнями…

— Не трудитесь, дорогой, — сказал мой спутник, — все равно не сосчитаете. Их здесь свыше сорока тысяч! Есть озера, которые славятся обилием гусей или уток. Наше озеро славится летучими мышами: нигде в Европе и Азии нет такого огромного поселения этих рукокрылых млекопитающих. Они тут на химической фабрике работают…