Игорь Суриков - Аристократия и демос: политическая элита архаических и классических Афин Страница 7

Лекция 2. Аристократическая элита Афин: проблемы структурирования

В общественной жизни древнегреческих полисов, как и любых других государств в человеческой истории, весьма значительную роль играла политическая элита. Именно на ней, на ее структуре, составе, эволюции будет сделан основной акцент в рамках данного пособия. Довольно обширный экскурс, посвященный греческому полису, полисному типу государственности, потребовался для того, чтобы с самого начала оттенить важнейшие черты этого исторического феномена и тем дать предпосылки правильного понимания механизмов функционирования элит в том социуме, который нас здесь интересует. Ведь политическая элита в архаической и классической Греции являлась неизбежно полисной элитой; иной быть она не могла.

Один из главных вопросов общего порядка, который предстоит затронуть, – типология элит на рассматриваемом здесь хронологическом отрезке и в соответствующих условиях. Из всего сказанного выше, насколько можно судить, однозначно вытекает, что исторически первым типом элиты в архаической Греции в целом и в Афинах в частности была аристократическая элита (kaloi kagathoi, «прекрасные и доблестные», как называли себя ее представители).

Формирование этой аристократической элиты, ее эволюция на протяжении столетий, изменение ее положения в полисе в результате установления афинской демократии, ее постепенный уход с политической арены и замена элитой нового, «демократического типа», вклад аристократии в историю Афин – все эти вопросы будут подробно рассмотрены в следующих лекциях. А пока, во вводной части курса, коснемся нескольких проблем, которые на первый взгляд могут показаться второстепенными, но без предварительного рассмотрения которых в дальнейшем будет затруднительна всесторонняя характеристика аристократической элиты античных Афин.

Одним из наиболее оживленно дискутировавшихся в антиковедческой литературе вопросов, связанных с историей афинской аристократии, был и остается вопрос о сущности греческого и, в частности, афинского рода (genos). Традиционная концепция, долгое время остававшаяся общепринятой, была разработана в XIX в. Дж. Гротом; на его построения оказали бесспорное влияние общие представления того времени о роде, отразившиеся, помимо прочего, и в конструкциях, предложенных знаменитым американским этнографом Л. Г. Морганом на материале первобытных обществ (как известно, идеи Моргана оказали впоследствии определяющее влияние и на схему «происхождения семьи, частной собственности и государства», как она обрисована у Энгельса). Концепция Грота и в XX в. имела и по сей день продолжает иметь убежденных сторонников среди антиковедов (Whibley, 1896; MacKendrick, 1969; Daverio Rocchi, 1973; Ehrenberg, 1968; Littman, 1990; Лурье, 1939; Блаватская, 2003). Согласно этой концепции, греческий genos лучше всего может быть определен как клан. Это – архаичная организация замкнутого типа, своего рода квазигосударство внутри полиса. Genos претендует на происхождение от общего предка (обычно фиктивного, взятого из мифологии); для него характерны общие религиозные церемонии, общие усыпальницы, взаимное право наследования и обязанности по защите сородичей, зачастую общая земельная собственность, специальные должностные лица (архонт и казначей). Внутри рода существует более мелкая единица – семья, домохозяйство (oikos, oikia). Сама эта концепция, впрочем, с течением времени подвергалась определенной модификации. Так, было отмечено (Connor, 1971; Littman, 1990), что афинские gene (множественное число от genos) включали в себя не все население, подобно ирокезским или римским родам, а лишь аристократию.

Параллельно вышеупомянутой схеме в 1970-е гг. появилась другая, существенно отличающаяся от нее точка зрения. Наиболее полемически заостренно ее выразил французский исследователь Ф. Буррио (Bourriot, 1976): слово genos, по его мнению, не являлось terminus technicus и в разные эпохи имело различный смысл. В целом в Афинах можно выделить три типа объединений, в отношении которых употреблялось это слово: жреческие корпорации (Керики, Евмолпиды), древние общины, сохранившие собственные культы (Гефиреи, Саламинии), наконец, политически влиятельные семьи (oikoi), к которым термин genos начинает применяться лишь с IV в. до н. э. (Алкмеониды, Филаиды). Наличие в Аттике древней клановой организации с родовой земельной собственностью, родовыми усыпальницами и т. п. Буррио отрицает. Эта точка зрения с теми или иными вариациями становится все более популярной в науке (Roussel, 1976; Starr, 1977; Ober, 1989; Ellis, 1989; Глускина, 1983), хотя, впрочем, встречаются и принципиальные возражения (наиболее последовательный противник данной концепции – Р. Литтман, упрекающий Буррио в игнорировании данных социальной антропологии, см. Littman, 1990). В значительной степени укоренилось мнение, согласно которому важнейшей социально-политической единицей был не полумифический genos, а oikos, семья.

Существует и промежуточная точка зрения, согласно которой genos, род, был реалией, но действовал на политической арене не как таковой, а посредством одной или нескольких своих важнейших семей или, по выражению Г. Т. Залюбовиной, агнатных групп (Залюбовина, 1984; Залюбовина, 1994; Ferguson, 1938; Bicknell, 1972; Connor, 1972). Именно эти семьи боролись за власть в архаических Афинах, используя экономическое могущество и поддержку своих родов. Данная концепция, комбинирующая позитивные стороны как традиционной схемы, так и конструкции Буррио, представляется нам наиболее близкой к действительности (разве что мы воздержались бы от употребления терминов типа «агнатная группа»).

Однако необходимо внести уточнение по поводу употребления нами в тексте данной работы слова «род» (род Алкмеонидов и т. п.). В свете вышеизложенных разногласий в вопросе о самом определении рода такое словоупотребление может показаться уязвимым. Нам могут возразить, например, что целесообразнее вести речь не о роде, а о семье Алкмеонидов (Филаидов и т. п.). Мы опираемся здесь на то обстоятельство, что в русском языке слово «род» (как и греческое genos, по указанию Буррио) не имеет узкого технического смысла и может употребляться в разных значениях. Так, говоря о русских дворянских родах (Голицыных, Шереметевых, Юсуповых и др.), имеют в виду вовсе не какой-то клан, а семью или, чаще, систему семей, связанную происхождением от общего, отнюдь не фиктивного предка. Именно в этом смысле мы и будем впредь употреблять в ходе исследования термин «род».

Строго говоря, все названия афинских родов в некоторой степени условны. В Афинах (и в Греции в целом), в отличие от Рима, название рода никогда не входило в состав официального имени гражданина, и это зачастую мешает антиковедам как идентифицировать родовую принадлежность того или иного знатного афинянина, так и определять правильные наименования некоторых родов. Так, Филаидов (весь этот род или одну из его ветвей) иногда называют в литературе Кимонидами. Какое название – Кодриды или Медонтиды – следует считать более правильным? Были ли Писистратиды отдельным родом или ветвью рода Кодридов? Как назывался род, к которому принадлежал Алкивиад (предлагались разные варианты)? Это лишь немногие из числа тех вопросов, с которыми сталкиваются специалисты по афинской генеалогии. И далеко не на все такие вопросы вообще когда-нибудь будут даны однозначные и непротиворечивые ответы.

Мы не случайно остановились на проблематике, связанной с сущностью аристократического рода. Фактор родства играл очень большую, временами определяющую роль в политической жизни и политической борьбе. Важным средством аристократического влияния служила разветвленная сеть внутриполисных межродовых связей (поддерживавшихся главным образом путем династических браков), посредством которых создавались крупные коалиции родов, чаще всего на региональной основе: в связи между собою вступали обычно роды соседние, имевшие рядом расположенные резиденции и земельные владения. Такого рода коалиции были весьма значимым фактором политической борьбы в архаической и раннеклассической Аттике. Любой союз двух родовых групп, как правило, закреплялся брачными узами. Все политические альянсы были прежде всего альянсами сородичей и свойственников.

Весьма высокий авторитет аристократов основывался не в последнюю очередь на развитой системе генеалогических преданий, связывавшей их с легендарными героями микенской эпохи, а в конечном счете – с богами, прежде всего с Зевсом (именно это являлось важнейшим признаком принадлежности того или иного афинского рода к высшей знати – евпатридам). В свете вышесказанного представляется вполне естественным, что даже набиравшие силу по мере радикализации демократии «новые политики» незнатного происхождения стремились включиться в традиционный аристократический «истеблишмент», задействуя для этого матримониальные механизмы. Так, дети известного демагога Клеона породнились с одной из почтеннейших в Афинах семьей тираноубийцы Гармодия (из рода Гефиреев), а Никий – еще один видный афинский политический деятель эпохи Пелопоннесской войны, славившийся богатством, но не принадлежавший к евпатридам, – установил брачные связи с издревле знаменитой семьей, к которой принадлежал, в частности, оратор Андокид (эта семья по женской линии имела какое-то отношение к роду Филаидов, возможно, являлась одной из его боковых ветвей).