София Михайлова-Штерн - Шопен (картины из жизни) Страница 7

Сворачивая с одной улицы на другую, Шопен нечаянно толкнул молодого человека. Сначала он извинился, что задел, но веселый возглас вывел его из задумчивости.

— Фричек, что ты здесь делаешь? — и молодой человек бросился его обнимать.

— Фелек, откуда? Я еду из Карлсбада. Был там с матерью и отцом, провел там целый месяц, проводил их и возвращаюсь в Париж.

— А мы здесь все — мама, Казик, Мариня и Юзя. Едем из Женевы. Антось остался, у него там дела. Возвращаемся домой, в Польшу, в Служево. Мы здесь остановились на Рампиш-Штрассе. Пойдем к нам! Вот будут рады!

— Нет, не сейчас, я приду вечером. Счастливые, вы едете в Польшу! Как рад я вас повидать! Жаль, нет Антека. А панна Мариня наверно совсем большая, похорошела наверное?

— О, да, совсем невеста. Ох, и увлекался же ею принц Людовик-Наполеон. А как она играет! Вся Женева с ума сходила... А особенно твои вещи, — все наизусть знает. Придешь вечером?

— Приду, непременно приду. Я так рад вас видеть. Сразу Варшава вспомнилась. Кланяйся матери и сестре.

Они расстались, а Феликс Водзинский побежал домой. Запыхавшись он вбежал в гостиную, где сидели мать, Мария и еще несколько дам.

— Кого я встретил, кого я видел! Мариня, падай в обморок! Самого Шопена! Он здесь, обещал к вечеру быть, посылает вам привет.

Пани Водзинская и ее старшая дочь Мария очень обрадовались. Начались суета и хлопоты. Близким знакомым из Польши, которых в то время в Дрездене проживало много, дано было знать, что вечером будет Шопен и, конечно, будет играть, в чем никто ни минуты не сомневался.

Когда Шопен к вечеру пришел к Водзинским, то, кроме всей семьи, он застал много гостей. Он не ожидал такого собрания, но, конечно, сразу догадался, что привлекло всех сегодня в гостеприимный дом Водзинских. Но так как это все были большей частью общие знакомые из Варшавы, то он остался доволен.

Казимир и Антоний Водзинские были пансионерами, учениками Николая Шопена, товарищами Фридерика по Варшавскому лицею, так что оба семейства были давно знакомы. В детстве Шопена обычно одно воскресенье все дети вместе проводили у Шопенов, а другое у Водзинских. С отъездом семьи Водзинских заграницу, давно уже все не видались.

Все радостно приветствовали Шопена, давно невиданного друга, и притом еще в ореоле европейской славы. После рассказов и воспоминаний, Шопен, уступая горячим просьбам и обаянию пламенных черных глаз семнадцатилетней панны Марии, сел за фортепиано и играл без конца.

Неделю пробыл Шопен в Дрездене и за эту неделю окончательно увлекся "чернобровой Марией". На прощание он написал для Марии свой знаменитый романс "Желание" ("Если б светила я солнцем на небе").

Прощаясь, Шопен и Водзинские условились встретиться будущим летом в Дрездене. Действительно, через год, в июле 1836 г., съехались Шопен и Водзинские в Мариенбаде, одном из лучших курортов Австрии. В Мариенбаде и затем в Дрездене Шопен пробыл с Водзинскими полтора месяца, объяснился с Марией, просил ее быть его женой и получил согласие дочери и матери. Окончательное решение зависело от отца Марии, Винцента Водзинского.

Шопен и Водзинские опять разъехались, причем Водзинские обещали приехать следующим летом в Дрезден, и тогда, в случае согласия отца, должна была состояться свадьба. Пока все дело решено было держать в глубокой тайне. Между Шопеном и Водзинскими, уехавшими в Польшу, началась переписка. Сначала как будто бы родители Марии были согласны на брак дочери с Шопеном, но затем переписка становилась все реже и холоднее, пока совсем не прекратилась. В последнем письме Шопену Водзинские писали, что приезд заграницу откладывается на неизвестное время. Не было никаких сомнений в том, что родители Марии прервали отношения с Шопеном, считая его неподходящим мужем для своей дочери.

Как причину разрыва они выставляли слабое здоровье Шопена, его предрасположенность к туберкулезу, разлуку с дочерью навсегда, так как родство с Шопеном, при его положении эмигранта, заставило бы их, живущих в Польше, подданных России, очень редко с ней видаться. Частые поездки заграницу очень утомительны, очень тяжелы и вообще, по мнению русских властей, нежелательны. Действуя таким образом на Марию, на ее чувство привязанности к родным, они добились того, что и сама Мария перестала думать о Шопене.

Но главная и скрытая причина разрыва заключалась в том, что Шопен был не шляхтич, а всего лишь сын скромного учителя. Не важно, что он был европейская знаменитость, а важно, что это был только знаменитый "музыкант" — значит, человек без хорошего положения в обществе, по мнению не только одних Водзинских, но и многих других. Если бы еще он был очень богатым человеком, а то ведь он жил только на собственный заработок, правда, большой, но все-таки всего лишь заработок, а не доход с наследственных поместий. И брак с ним не приносил чести. Для польского магната это было унизительно. И осторожно, но решительно Водзинские постарались отстраниться от Шопена.

Тяжело переживал Шопен свое горе и обиду. Он связал все письма Водзинских, Марии и ее матери вместе, вложил в конверт, написал: "Мое горе" и спрятал глубоко в ящик письменного стола.

12. Дружба с Жорж Санд.

В 1838 году Шопен сблизился с знаменитой французской писательницей Жорж Санд.

Жорж Санд была известна своими романами, в которых она описывала несчастное положение женщины во Франции. Там женщина была лишена всех прав; пока был жив отец, муж, брат, она всегда была под опекой: до самой смерти она была не свободной. Пути ко всякому высшему и специальному образованию для нее были закрыты, доступа к какой бы то ни было службе она не имела никакого.

Творчество Жорж Санд было посвящено борьбе за полную свободу женщины наравне с мужчиной. Во всех своих произведениях она провозглашала лозунги свободы: свободы женщины, свободы взглядов и мнений, свободы низших классов общества, свободы страны от деспотизма монархии, от влияния духовенства. Талантливо написанные, эти романы читались с увлечением и создали ей везде в Европе и даже у нас, в тогдашней России, огромную славу.

С Шопеном Жорж Санд познакомилась у Листа в 1836 году. С Листом и его подругой жизни, графиней д'Агу, Жорж Санд была в большой дружбе. Шопен ей очень понравился, и она отнеслась к нему с большой симпатией, приглашая его приехать вместе с Листом к ней в гости, в ее имение Ноган.

Шопену Жорж Санд не понравилась. Уходя от Листа домой вместе со своим приятелем, музыкантом Гиллером, он сказал ему:

— Какая несимпатичная женщина эта Жорж Санд!

Поэтому, несмотря на уговоры Листа, он летом 1837 года не поехал к ней в Ноган.

Жорж Санд была несчастна в замужестве. С мужем после долгих хлопот она развелась, а двоих детей, сына Мориса и дочь Соланж, воспитывала сама. От своей бабушки она получила в наследство небольшое имение Ноган и жила там круглый год исключительно на свой литературный заработок. Она не любила жить в Париже и бывала в столице только наездами, тогда, когда этого требовали ее литературные дела.

Весной 1838 года она приехала в Париж по делам. Шопен стал чаще видеть Жорж Санд, ближе познакомился с ней и изменил о ней свое мнение. Он увидел, какая она умная и интересная женщина.

Ее внимание, ее интерес к нему льстили Шопену. Его обиженное самолюбие человека и артиста, отвергнутого родителями Марии Водзинской, как недостойного мужа для их дочери, было удовлетворено тем, что такая признанная европейская знаменитость, такая красавица отдавала ему свои чувства и внимание.

Ведь со всех концов Европы, не исключая и России, почитатели таланта Жорж Санд стекались к ней за советами, осыпали ее письмами. Начинающие писатели считали долгом посылать ей свои сочинения, посвящать ей свои первые произведения. Каждый новый ее роман немедленно обсуждался во всех журналах и газетах, переводился на другие языки.

И вот два замечательных человека тогдашнего Парижа - знаменитый музыкант-композитор и не менее известная писательница — соединили свою жизнь.

С конца 1838 года Шопен не расставался с Жорж Санд. Летом они уезжали в Ноган, а зимой жили в Париже, снимая два небольших дома, сначала на улице Пигаль, а затем на улице Орлеан.

На годы дружбы Шопена с Жорж Санд приходится наибольшая творческая производительность Шопена. В эти годы он написал наибольшее количество произведений: замечательные прелюдии, знаменитую сонату b-moll с траурным маршем, баллады, полонез-фантазию, чудесные полонезы As-dur и fis-moll, часть ноктюрнов и лучшие мазурки.

Жорж Санд каждый год увозила его в деревню, в Ноган, и там в спокойной обстановке, вдали от шумной жизни столицы, он отдавался исключительно творческому труду.

В Париже были уроки, театры, концерты. В Париже Шопен целые вечера проводил в аристократических гостиных. Ради успеха, ради славы, он должен был бывать у разных знатных лиц и богатых капиталистов и играть на их приемах и вечерах. Отказываться от их приглашений нельзя было, а все это требовало времени и здоровья.