Валентина Алексеева - Лебединый крик (сборник) Страница 9

Несется конь Челубея.

Несется конь Пересвета.

Бьют конские копыта, как в барабан, о землю.

Несется конь Пересвета.

Несется конь Челубея.

Все ближе всадники, ближе.

Изготовились пики. Сблизились кони. Удар Челубея. Удар Пересвета.

Замерли все на поле. Что там? Кто впереди? У кого победа?!

Видят люди – рухнули богатыри. Не поднялся с земли Пересвет. Не поднялся с земли Челубей. От страшных ударов погибли оба.

Установилась на миг тишина. И вслед:

– К бою! К бою!

Сошлись войска. Закричала, заклокотала, загрохотала битва.

Крик

Ударили мечи о мечи. Боевые топоры сошлись с топорами. Устремились к щитам и кольчугам пики. Запели смертельную песню стрелы.

Перемешались конные, пешие. Не велико по размерам Куликово поле. Лошадям развернуться трудно. Бойцам размахнуться трудно. Рубят, колют, давят люди друг друга. Крики, стоны идут по полю.

Два часа прошло в равном бою. Лишь на землю людские тела, как снопы, валились.

На первых минутах битвы погиб князь Белозерский, погиб князь Тарусский, еще трое князей погибли.

От страшного удара по голове свалился и ратник Роман Узда. Он из-под Владимира, с речки Клязьмы. Лежит воин в ряду с другими. Покидает Романа жизнь. Промелькнуло в памяти детство, родители, невеста Аннушка, сестрица Сафьянушка, речка родная Клязьма. Закрылись глаза Романа. Приготовилась душа отлететь от тела.

И вдруг… Показалось Роману, что кто-то в небе прокричал над его головой. Задержалась вдруг в теле душа на минутку. Приоткрыл он глаза. Прямо над ним пролетала большая белая птица. Так это же лебедь – понял Роман.

– Вставай! – прокричала Роману птица.

На реке Непрядве, там, где Непрядва впадает в Дон, водились белые лебеди. Видимо, один из них и оказался над полем битвы. Что его сюда привело? То ли шум нарастающей схватки. То ли просто облетал он места знакомые. А может, птичьей своей душой понял лебедь беду человечью. Прокричал он и спас своим криком Романа. Шевельнулся воин. Привстал. Вернулась к Роману жизнь.

Уцелел Роман в Куликовской битве. Вернулся к себе на Клязьму. Развел лебедей. Нет с той поры для Романа милее звука, чем крик белоснежных птиц.

Выходят люди на берег Клязьмы. По Клязьме плывет выводок лебединый.

Страх

Ходит по свету Страх. Глаза навыкат, борода аршинная. Хватает за руку каждого.

Игнат Лебеда шел вместе со всеми навстречу войскам Мамая. И вдруг на подходах к Дону подкараулил Игната Страх. Схватил за руку:

– Куда идешь? Погибели ждешь!

Отдернул дружинник руку.

– Сгинь, сатана!

А у самого что-то под сердцем екнуло.

Не отстает от Игната Страх. Пугает, пугает, пугает:

– Погибели ждешь? К черту на вилы прешь!

Посмотрел Игнат на своих товарищей. Нет на лицах друзей ни тревоги, ни робости. Застыдился, что сердце екнуло.

– Сгинь, сатана!

Отдернул быстрее руку. Схватил пучеглазого, поднял над собой. Собрался с силой ударить о землю. Однако вырвался Страх. Кобылицей степной умчался.

Когда переходили дружинники через Дон, Страх снова тихой мышкой подполз к Игнату.

– Куда идешь? К смерти-старухе в зубы!

– Сгинь, сатана! – вновь прокричал Игнат. Схватил он Страх за аршинную бороду. Хотел утопить в Дону. Однако вырвался Страх. Коршуном взвился в небо.

Еще несколько раз пытался осилить Игната Страх. Появился и в самом начале сражения, когда сошлись в бою Пересвет и Челубей, и когда после этого в кровавой смертельной сече обрушились друг на друга враждующие полки, и когда вовсю разгорелась битва. Стрижом подлетал к Игнату, ужом подползал, лягушкой по телу прыгал. Хватал за руки, за грудь, за плечи.

– Дрогнешь, дрогнешь! Не устоишь! – Игнату шептал на ухо.

Не дрогнул Игнат. Устоял.

А когда вновь появился Страх, схватил Игнат свой меч и на злого искусителя бросился.

Понял Страх, что не с тем повстречался. Сам задрожал. И тут же в придорожную пыль рассыпался.

Новый кафтан

Трифону сшили новый кафтан. Материал крепкий. Рукава просторные. Полы широкие. Карманы глубокие. Воротник-стоечка.

Нравился Трифон себе в кафтане. Прогуливался важно по улицам. Встречным, соседям хвастал:

– Материя крепкая.

– Рукава просторные.

– Полы широкие.

– Карманы – глубокие.

– Воротник – стоечкой.

Было это перед самым походом русских на Дон. Трифон тоже приготовился в дальний путь. Хотел натянуть одежонку старую. Но тут вдруг сосед то ли в шутку, а может, всерьез посоветовал ему идти на войну обязательно в новом кафтане. Мол, новый кафтан убережет от смерти. Жалко было Трифону понапрасну новый наряд трепать. Однако перестраховался. Соседа послушался. Пошел щеголем на войну.

Разразилась на Куликовом поле смертельная схватка. Не жалели, рубили, крушили враги друг друга. Взлетали мечи, топоры, булавы, секиры, как при рубке леса, людей валили. Ад стоял на Куликовом поле. Трифон был в центре битвы. То ли судьба, то ли новый кафтан, но что-то его хранило.

Досталось кафтану в жестокой схватке. Уже в самом начале боя отрубили саблей кафтану одну из пол. Отлетела пола с карманом. Потом чуть ли не с рукой самого Трифона отсекли один из рукавов. Потом пробили пикой Трифону плечо и распороли второй рукав.

– Кафтан! Пожалейте кафтан, – причитал в бою Трифон.

Все злее, все злее бой. Отрубили у кафтана вторую полу, и тоже вместе с карманом. Потом оторвали спину кафтана. Вырвали клок со стороны груди.

– Кафтан! Ироды, пожалейте кафтан! – чуть не плакал несчастный Трифон.

Не утихает сеча. Оторвало у кафтана клок с другой стороны груди. Потом…

Короче, словно и не было на Трифоне кафтана. Лишь красуется ворот-стоечка. Лишился Трифон своей обновы, зато, как и предсказывал ему сосед, сам жив и здоров остался.

Вернулся Трифон с войны. Смотрят люди на ворот-стоечку.

– Тришкин кафтан! – смеются.

Славились на Руси

Не повезло кузнецу Калине. Чуть не погиб дружинник на первых секундах битвы. Хотя был и плечист, и высок, и вооружен, казалось, отлично.

Случилось это сразу после схватки Пересвета и Челубея. Сражался Калина боевым топором. У боевого топора длинная рукоять – топорище. На конец топорища насажен сам боевой топор. С одной стороны у него тупой конец, с другой тяжелое острое жало. Крушил Калина врагов. Как мяч, взлетал боевой топор, опускался, как молот в кузне. И вдруг сломилась у топора длинная рукоять. Улетел топор далеко-далеко, помчался людей калечить.

Улетел боевой топор. Остался Калина безоружным. Налетел в это время на воина новый враг. Растерялся Калина.

– Кулаками. Бей кулаками! – вдруг прокричал сосед.

Отбросил Калина остаток от топорища, в рукопашную накинулся на врага. Ударил левой рукой, ударил правой. Был у Калины удар пудовым. Свалил он на землю монголо-татарского воина.

Свалил одного, а рядом еще один. На коне, с длинной и острой пикой.

– Руками хватай! Руками! – кричит Калине снова сосед по бою.

Вцепился Калина руками в длинную пику. Вырвал пику. Сбросил врага на землю.

Стал Калина сражаться пикой. И вдруг из-за удара в бою переломилась пика. Вновь оказался он без оружия. Вновь помогли кулаки Калине. Отнял он в схватке с каким-то ханским воином изогнутый монголо-татарский меч.

Стал сражаться мечом. И вдруг… Из-за этого кривого меча чуть вновь не погиб Калина. Кто-то из русских дружинников, даже не глянув в лицо Калине, принял его за восточного воина. Ударил он русским мечом по мечу Калины, перебил его. Переломился монголо-татарский меч.

Опять у Калины лишь кулаки остались. Однако снова дружинник ринулся смело в бой. Заработал гирями-кулаками. Не только Калине, но и другим русским воинам приходилось на Куликовом поле сходиться с врагами в лихой рукопашной схватке.

Кулачные бои издревле славились на Руси.

Великокняжеский стяг

У русских полков и отдельных отрядов были свои боевые знамена. Оберегали дружинники их в бою. Если возвышается флаг над полком – значит воины крепко держатся.

На Куликовом поле, помимо полковых и отрядных знамен, был и общий великокняжеский стяг. Это флаг великого князя Дмитрия Ивановича. Древко длинное, полотнище черное. В центре полотнища круг. В кругу было изображено лицо Святого.

Возвышался стяг над Большим полком. Глянешь из Сторожевого, из Передового полка. Посмотришь из полка Правой, Левой руки – вот он, главный на поле флаг.

Видел великокняжеский стяг из своим воинам на Красном холме и хан Мамай. Раздражало хана русское знамя. Приказал он свои солдатам прорваться к стягу и уничтожить флаг. Бросились ханские воины исполнять приказ. С большим трудом, но пробились к стягу. Завязалась здесь ярая схватка.

– Не подпускай их! Ломи! Круши! – кричал воин из Большого полка, московский гончар Еремка.

И все же дотянулись люди Мамая до флага. Изрубили монголо-татары древко. Рухнуло главное русское знамя.

Хан Мамай видел успех своих воинов. Доволен Мамай. Даже улыбка суровые губы тронула.