Илья Мельников - Цветаева за 30 минут Страница 9

Несмотря на сложности в браке и ее прошлое увлечение Софией Парнок, она все равно вернулась к мужу и признается, что по-настоящему любит только его: «…Да, в Вечности – жена, не на бумаге!..». По поводу внешности супруга поэтесса указывает, что он высок и тонок: «…Он тонок первой тонкостью ветвей…», а его глаза напоминают ей две бездны: «…Под крыльями раскинутых бровей – Две бездны…». Рассказывает она также и об аристократическом происхождении мужа: «…В его лице трагически слились Две древних крови…» – мать – русская дворянка, а отец Сергея – представитель помещичьей еврейской семьи. В нем она видит своего рыцаря: «…В его лице я рыцарству верна…».

Эпилог произведения представляет собой пророчество, которому суждено сбыться: «…Такие – в роковые времена – Слагают стансы – и идут на плаху». Через несколько лет ее муж – представитель белогвардейцев, вернется в Россию из эмиграции, где будет арестован и позже расстрелян, заплатив жизнью за свои убеждения.

Пленница

Она покоится на вышитых подушках,Слегка взволнована мигающим лучом.О чем загрезила? Задумалась о чем?О новых платьях ли? О новых ли игрушках?Шалунья-пленница томилась целый деньВ покоях сумрачных тюрьмы Эскуриала.От гнета пышного, от строгого хоралаУводит в рай ее ночная тень.Не лгали в книгах бледные виньеты:Приоткрывается тяжелый балдахин,И слышен смех звенящий мандолин,И о любви вздыхают кастаньеты.Склонив колено, ждет кудрявый пажЕе, наследницы, чарующей улыбки.Аллеи сумрачны, в бассейнах плещут рыбкиИ ждет серебряный, тяжелый экипаж.Но… грезы всё! Настанет миг расплаты;От злой слезы ресницы дрогнет шелк,И уж с утра про королевский долгНачнут твердить суровые аббаты.

Произведение из раннего этапа творчества М. Цветаевой было создано в 1910 году и вошло в самый первый ее поэтический сборник «Вечерний альбом». Образ прекрасной пленницы навеян поэтессе из разнообразных сказок, легенд и преданий.

Согласно сюжета молодая девушка является дочерью богатых и знатных родителей и не нуждается ни в чем: «…Она покоится на вышитых подушках…», ее мысли заняты лишь обновками: «…О чем загрезила? Задумалась о чем? О новых платьях ли? О новых ли игрушках?…». Более того, позже выясняется, что она является наследницей испанских королей: «…Шалунья-пленница томилась целый день В покоях сумрачных тюрьмы Эскуриала…» и «…Склонив колено, ждет кудрявый паж Ее, наследницы, чарующей улыбки…». Перед читателем возникает картина прекрасного и строгого дворца, роскоши: «…От гнета пышного, от строгого хорала Уводит в рай ее ночная тень…» и «…Аллеи сумрачны, в бассейнах плещут рыбки И ждет серебряный, тяжелый экипаж…».

Одновременно, автор напоминает, что сказочная жизнь беззаботна лишь на первый взгляд, тогда как на самом деле, она обременена множеством условностей и долгом: «…Но… грезы всё! Настанет миг расплаты…», «…И уж с утра про королевский долг Начнут твердить суровые аббаты» – как символ того, что вечной радости не бывает и за все нужно платить, просто эта самая плата для каждого своя: кто-то расстается с детской непосредственностью, кто-то – со свободой принятия решений, кто-то просто навсегда становится другим и осознает, что возможно, оказался в «золотой клетке».

Я знаю правду!

Я знаю правду! Все прежние правды-прочь!Не надо людям с людьми на земле бороться.Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь.О чем – поэты, любовники, полководцы?Уж ветер стелется, уже земля в росе,Уж скоро звездная в небе застынет вьюга,И под землею скоро уснем мы все,Кто на земле не давали уснуть друг другу.

Стихотворение создано осенью 1915 года и это были тяжелые времена в жизни Цветаевой: муж ушел на войну (Первая мировая война), а она осталась совсем одна с маленькими детьми и без средств к существованию.

Поэтесса пытается донести до людей напрасность борьбы, войны друг с другом: «…Не надо людям с людьми на земле бороться…». Объясняет, что человеческая жизнь гораздо более ценна, чем чьи-то амбиции. В череде смены пор года, мы не замечаем в своей извечной битве, простые радости: «…Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь… Уж ветер стелется, уже земля в росе, Уж скоро звездная в небе застынет вьюга…». Цветаева пробует угадать о чем думают ученые люди, что ими движет в продолжении войны: «…О чем – поэты, любовники, полководцы?» – и эту же мысль можно трактовать, как то, что не важно сколь высоко мы находимся на социальной ступени, важно помнить, что мы все люди и ни одна человеческая жизнь не должна быть загублена войной.

В эпилоге стихотворения появляется мотив загробной жизни, к которому часто прибегала Цветаева: «…И под землею скоро уснем мы все, Кто на земле не давали уснуть друг другу» – в контексте того, что смерть примирит в итоге даже самых яростных противников, но стоит ли умирать, чтобы понять неоправданность войны? Поэтесса уверено говорит, что «нет» и именно поэтому заявляет еще в самом начале стихотворения: «…Я знаю правду! Все прежние правды-прочь!..».

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,Оттого что я тебе спою – как никто другой.Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,У всех золотых знамен, у всех мечей,Я ключи закину и псов прогоню с крыльца –Оттого что в земной ночи я вернее пса.Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой,И в последнем споре возьму тебя – замолчи! –У того, с которым Иаков стоял в ночи.Но пока тебе не скрещу на груди персты –О проклятие! – у тебя остаешься – ты:Два крыла твои, нацеленные в эфир, –Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир!

Стихотворение создано в августе 1916 года и представляет собой продолжение творческого диалога с А. Блоком. В частности, по мнению биографов поэтессы строчка: «…Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой…» созвучна с похожей у Блока из цикла «Кармен»: «…Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…». И в то же время, у Цветаевой любовь – это буря страсти, шквал эмоций, ураган признаний: «…Оттого что я тебе спою – как никто другой. Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, У всех золотых знамен, у всех мечей…», «…Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной, Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой…».

Очевиден здесь и библейский мотив: «…И в последнем споре возьму тебя – замолчи! – У того, с которым Иаков стоял в ночи…» – имеется в виду притча о битве Бога с Иаковом, к которому тот явился ночью в образе ангела и Иаков просил у него благословления. Лишь на рассвете он получил не только благословение, но и в новое имя – Израиль в благодарность за истинную веру. То есть, лирическая героиня Цветаевой готова бороться за возлюбленного даже с Господом Богом. Также строчка: «…Два крыла твои, нацеленные в эфир…» – говорит об ассоциации любимого с ангелом.

Это стихотворение, как и многие из лирики Цветаевой, положено на музыку и неоднократно исполнялось в виде романса-баллады известнейшими артистами. Наиболее известна она в исполнении Ирины Аллегровой на музыку Игоря Крутого.

Мы с тобою лишь два отголоска…

Мы с тобою лишь два отголоска:Ты затихнул, и я замолчу.Мы когда-то с покорностью воскаОтдались роковому лучу.Это чувство сладчайшим недугомНаши души терзало и жгло.Оттого тебя чувствовать другомМне порою до слез тяжело.Станет горечь улыбкою скоро,И усталостью станет печаль.Жаль не слова, поверь, и не взора,Только тайны утраченной жаль!От тебя, утомленный анатом,Я познала сладчайшее зло.Оттого тебя чувствовать братомМне порою до слез тяжело.

Доподлинно не известна дата создания этого стихотворения, но биографы поэтессы предполагают, что это произошло в промежутке 1912-1920 гг. Известно, что к тому моменту она уже была замужем и данное произведение посвящено именно любимому супругу – Сергею Эфрону.

Отношения с супругом никогда не были ровными и, как и у любой пары, были свои проблемы. Одной из главных таких проблем явилась связь поэтессы с Софьей Парнок и последующий уход от мужа. Через какое-то время она к нему вернулась, но былых чувств и эмоций было уже не вернуть. Отсюда строчка: «…Мы с тобою лишь два отголоска: Ты затихнул, и я замолчу…» – в контексте того, что они единое целое, несмотря ни на что и воспринимать его как друга она не может: «…Оттого тебя чувствовать другом Мне порою до слез тяжело…». Цветаева признает, что когда-то между ними была настоящая любовь: «…Мы когда-то с покорностью воска Отдались роковому лучу. Это чувство сладчайшим недугом Наши души терзало и жгло…», но потом искра эмоций угасла. И ей тяжело с этим смириться: «…Станет горечь улыбкою скоро, И усталостью станет печаль…».