Леонид Сергеев - Цветные мелки

Леонид Анатольевич Сергеев

Цветные мелки

Цветные мелки

Я люблю, чтобы меня уговаривали. Попросят меня ребята что-нибудь нарисовать, а я говорю, что сегодня нет настроения или что нет карандашей. А если кто-нибудь из ребят принесет карандаши, я говорю, что они плохие и что такими карандашами я рисовать не могу. И еще я говорю ребятам, что это не так-то легко что-нибудь нарисовать.

Но однажды во дворе на асфальте кто-то нарисовал зверей — волков, слонов и тигров. Звери были нарисованы цветными мелками и были как настоящие.

А вечером мне Ника сообщил, что в седьмую квартиру приехали новые жильцы и что их девчонка Катька — художница. С тех пор ребята перестали меня просить рисовать. Им все рисовала Катька. Катька рисовала все, что ни попросят. Девчонка, а очень хорошо рисовала и самолеты, и корабли. Однажды нарисовала Катька во дворе мелками огромный корабль, да такой красивый, что таких я никогда не рисовал. Обидно мне стало, и когда ушли ребята со двора, я взял и подрисовал на корабле взрыв, как будто в него попала торпеда. А вокруг еще нарисовал тонущих людей. Но на другой день, когда я вышел во двор, то увидел, что все мои тонущие человечки уже сидели в цветных лодках и плыли под красным флагом к берегу.

Ребята наперебой стали мне рассказывать, как Катька спасла тонущих матросов и посадила их в лодки. Я по-настоящему разозлился. Какая-то девчонка, да еще лучше меня рисует море! Я взял мел и нарисовал огромного кита. Кит подплывал к первой лодке и уже разинул пасть.

— Пусть она теперь что-нибудь нарисует, — сказал я ребятам и, довольный, пошел со двора. Но через час за мной прибежал Ника и позвал скорее во двор. Около рисунков толпились ребята и громко смеялись. Я протиснулся в середину и… все мои матросы уже сидели на спине кита, а улыбающийся кит тащил на буксире пустые лодки. Около кита стояла Катька, маленькая, остроносая девчонка. Она была вся в мелу.

— Не сердись, мальчик, — сказала мне Катька.

— Давай рисовать вместе.

Арбуз

Ника говорит, что арбуз овощ, а я говорю, что фрукт. Спорили мы спорили и решили купить арбуз, съесть его и тогда сказать окончательно — овощ или фрукт.

Купили мы арбуз, принесли его домой, стали резать на столе. Полосатый шар затрещал и развалился на две половины и сразу покрылся инеем, как зимой. Мы стали есть красный сладкий снег и совсем забыли о споре. А когда на столе остались зеленые корки и черные семечки, Ника сказал: овощ, точно… А я сказал: определенно фрукт.

А потом пришел мой папа и сказал, что арбуз… ягода.

Шашки

Генка лучше всех играет в шашки. Я тоже умею играть, но всегда проигрываю Генке. У Генки шашки старые, деревянные. Лак с них давно облез, и только Генка может разобрать, какие из них белые, а какие черные. А у меня шашки новенькие, костяные. Генка давно просит меня обменять их на что-нибудь, но я не меняю, ведь они новенькие, костяные.

Я всегда проигрываю Генке, но однажды во дворе при всех ребятах я проиграл Генке сразу десять партий. Расстроился я и решил больше никогда не играть в шашки.

Пришел я вечером к Генке и говорю:

— Ладно, давай меняться.

Генка обрадовался и стал предлагать мне разные вещи: перочинный ножик, линзы от бинокля и еще что-то. Но перочинный ножик у меня был, а из линз я никак не мог придумать, что можно сделать. Генка заметил, что мне не нравятся его вещи и сказал:

— Ну, хочешь, еще при всех во дворе ты обыграешь меня в шашки. Я нарочно буду тебе поддаваться.

— Давай десять раз, — сказал я.

— Ладно, давай, — сказал Генка, и мы обменялись.

Я взял Генкины вещи, а ему оставил свои шашки. На другой день, когда во дворе собрались ребята, я зашел к Генке.

— Пойдем, Генка, — говорю, — будем играть, только ты больше поддавайся, а то еще выиграешь случайно.

Генка кивнул, взял мои шашки, и мы вышли во двор. Как только мы начали играть, нас окружили ребята. Мне, как слабому, сразу начали подсказывать. И вдруг одним ходом я съел сразу четыре Генкины шашки. Генка тут же сдался. Во второй партии Генка не успел сделать и семи ходов, а у меня уже была дамка. Я выиграл три партии и посмотрел на ребят. Они сидели молча, с разинутыми ртами. Мы начали играть четвертую партию. Больше мне уже никто не подсказывал, а, наоборот, подсказывали Генке. Я выиграл еще две партии.

— Ну, кто еще хочет? — сказал я ребятам и привстал. Ребята играли так же, как я, но сейчас никто из них не отважился играть со мной. Уж если Генка проиграл пять партий!

Мы с Генкой начали шестую партию.

И тут мне показалось, что я и правда стал лучше его играть. Я достал из кармана перочинный ножик и сказал:

— На, Генка, твой ножик, я передумал меняться. Я и так лучше тебя играю.

— Ты, что, Егорка, — зашептал Генка. — Мы же с тобой договорились…

— Не буду меняться, — говорю, — я и так лучше тебя играю. Расставляй шашки, я обыграю тебя в последний раз.

Генка замолчал и начал играть, а через десять ходов съел у меня все шашки.

Слоны под дождем

Я очень хорошо рисую зверей, особенно слонов. У нас в квартире кругом слоны. Я рисую их на каждом клочке бумаги, в книгах и даже на стенах. Мама ругается и не успевает их стирать, а папа говорит, что слоны приносят счастье. Я рисую всяких слонов — черных, оранжевых и голубых, больших и маленьких. Я могу нарисовать слона во весь двор. Я люблю слонов. Однажды я нарисовал мелом на дощатом заборе красивого белого слона, а рядом маленького слоненка. Это были мои самые лучшие слоны. Вдруг пришел Генка и предложил стрелять в слонов из лука. Все ребята его поддержали, но я сказал, что слоны мои и я не дам в них стрелять. Ребята стали называть меня трусом и девчонкой, но я все равно не разрешил. Я даже хотел стереть слонов, но они были самыми лучшими, и мне стало их жалко.

Я ушел со двора поздно вечером, последним, я все боялся, что кто-нибудь из ребят выстрелит в слонов. А ночью был дождь и мне снился сон, как мои белые слоны никак не могут укрыться от дождя. Деревья были рядом, но они почему-то их не видели. Они стояли и мокли под дождем. Вдруг прибежали ребята с луками и стали стрелять в слониху и слоненка. А слоны никак не могли укрыться за деревьями. Они стояли под дождем, а ребята все стреляли и стреляли. И вдруг я увидел, как к слонам бежит Генка с ружьем. Я закричал слонам, чтобы они бежали скорее к деревьям, и вдруг… слоны услышали. Они подняли хоботы, протрубили мне прощальное приветствие и скрылись за деревьями. А утром, когда я выбежал во двор, на мокром заборе слонов не было. Повсюду были лужи, и в них купались солнечные зайчики.

— Смыло твоих слонов, — сказал мне дворник дядя Костя. — Ничего, новых нарисуешь…

Дядя Костя ничего не знал.

Так не бывает

Однажды пришел я к Нике, а он мне говорит:

— Знаешь что? — говорит шепотом, хотя в квартире никого нет. Его родители уехали куда-то.

— Что? — спрашиваю.

— У нас в холодильнике… торт! Пойдем покажу.

Открыл Ника дверцу холодильника, и я обалдел! Таких тортов я еще никогда не видел, такой он был красивый. Смотрели мы с Никой на торт, трогали его и нюхали. Потом взяли сверху по одному ореху и съели. Потом немного попробовали кремовую завитушку, а потом и совсем съели, как будто ее и не было. Потом мы решили торт обрезать с боков, как будто он и был поменьше.

— Все равно никто не заметит, — сказал Ника.

Подрезали мы торт и подравнивали и не заметили, как от него остался маленький квадратик, с пирожное.

— Ну, вот! — вздохнул Ника.

— Да… — сказал я. — Что же делать?

— Ничего, — ответил Ника. — Могли же маме вместо торта положить в коробку пирожное, по ошибке.

— Могли, — согласился я.

Мы закрыли коробку, завязали ее бантом и побежали гулять.

Весь день мы гоняли в футбол, а к вечеру опять зашли к Нике, и его родители оставили меня ужинать.

Съели мы первое, потом второе.

— Ну, а теперь чай с тортом, — сказала Никина мать и поставила коробку на стол. Потом сняла крышку и ахнула.

— Вот это да! Фокус! — сказал Никин отец. Потом посмотрел на нас и сказал: — Наверное, перепутали.

Мы с Никой сразу закивали.

— Забыли положить, — сказал я.

— Так часто бывает, — сказал Ника.

Никина мать засмеялась и разрезала пирожное на четыре части, и мы стали пить чай. Все кончилось хорошо, и мы с Никой были довольны.