Лев Рубинштейн - Честный Эйб

prose_history child_prose Лев Владимирович Рубинштейн Честный Эйб

Историческая повесть об Аврааме Линкольне

1964 ru LT Nemo FictionBook Editor Release 2.6 2012-03-18 OCR "LT Nemo" 2012 DAC2B149-4BAD-45B0-ACA2-001C96855C95 1.0 Рубинштейн Л. В. Чёрный ураган. Честный Эйб «Детская литература» Москва 1965 Обложка и титул И. Кускова Рубинштейн Лев Владимирович ЧЁРНЫЙ УРАГАН. ЧЕСТНЫЙ ЭЙБ Ответственный редактор Г. А. Дубровская. Художественный редактор М. Д. Суховцева. Технический редактор И. Л. Данилова. Корректоры Н. М. Кожемякина и Г. В. Русакова Сдано в набор 17/XI 1965 г. Подписано к печати 14/XII 1965 г. Формат 60×84 1/16. Печ. л. 29,13. Усл. печ. л. 27,18. Уч.-изд. л. 27,18+1 вкл. = 27.21. Тираж 75 000 экз. ИНФ. ПИС № 07-82-18. Цена 1 р. 07 коп. Издательство «Детская литература». Москва, М. Черкасский пер., 1. Типография «Красный пролетарий» Политиздата. Москва, Краснопролетарская, 16. Заказ 3098.

Лев Владимирович Рубинштейн

Честный Эйб

Рассказы об Аврааме Линкольне и его друзьях

Научная редакция доктора исторических наук Р. Ф. Иванова

Рисунки И. Кускова

Пустыня

Там я вырос…

Авраам Линкольн

В лесу можно разговаривать громко с самим собой. Никто этого не услышит, никто не удивится, кроме птиц. Иногда кажется, что птица отвечает на человеческий голос. По крайней мере, она смолкает, когда слышит ваш голос, а потом начинает петь. Попоёт и перестанет, словно ждёт ответа. Ответьте ей, и она снова начнёт петь. Только не кричите.

Так, наверно, чувствовал себя Робинзон Крузо на своём необитаемом острове. Но ему было хуже. У него не было ни отца Тома Ли́нкольна, ни мачехи Сары Буш, ни сестры Сары Линкольн, ни брата Джона Джо́нстона, ни сестры Матильды, ни дяди Де́нниса Хэнкса, ни подруги Кэйт Ро́би…

Собственно говоря, из-за Кэйт шестнадцатилетний Эйб Линкольн и ушёл в лес.

Началось это с того…

В самом деле — с чего это началось? С того, как они с Кэйт сидели, опустив ноги в ручей, и Эйб рассказывал ей про дневник знаменитого Робинзона Крузо?

Нет, пожалуй, это началось раньше — с тех пор, как Эйб подсказывал ей в школе, как пишется слово «возглас». «Воз» она написала сама, а потом Эйб указал пальцем на свой глаз, и она сообразила. (Кэйт очень хорошо соображала, когда ей подсказывали.) Но всё-таки надо писать «возглас», а не «возглаз». За это Кэйт согласилась погулять с Эйбом возле ручья, и Эйб объяснил ей, что самая главная книга на свете после библии — это «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо».

Нет, господа, это не с того началось! Это началось с того, как Эйб батрачил у Джеймса Тэйлора, паромщика на реке Ога́йо. В награду за то, что Эйб пас лошадей, молол зерно, топил печи и стряпал на кухне, Тэйлор подарил Эйбу книгу, большую, хорошую книгу, которую ему, Тэйлору, однажды дали за перевоз, — это и был «Робинзон Крузо». Этот Робинзон, знаете, был замечательный парень. Он умел делать всё — даже больше, чем отец Эйба. А уж отец, что называется, «мастер на все руки» — он даже мебель делает не хуже самого заправского столяра. Робинзон Крузо, как и Том Линкольн, попал в ужасную глушь, в настоящую пустыню, но не растерялся. Он всё сам сделал. Вдобавок Робинзон очень хорошо соображал и подсчитывал. Он даже подсчитал всё хорошее и плохое, что с ним случилось, — и получилось, что нет худа без добра и добро побеждает зло, а рассудок побеждает страх.

Нет, господа, не с этого надо начинать! Надо начинать с того, как семья Линкольнов переселилась из штата Кентукки на Запад, в дикий штат Индиа́на, где медведи нападали на свиней, где по вечерам выли пантеры и где вокруг бревенчатой хижины Тома Линкольна не было ни одной человеческой души.

Такова судьба пионеров — тех пионеров, которые шли на далёкий Запад, расчищая в диком лесу площадки для посева кукурузы и пшеницы; которые, ложась спать, клали возле себя ружьё для защиты от индейцев; которые строили хижины из трёх стен, а с четвёртой стороны разводили костёр, чтобы не замёрзнуть в своём новом жилье; которые умирали в этих хижинах от неизвестных болезней, потому что кругом не было ни врачей, ни знахарей (так умерла Нэнси Линкольн, мать Эйба); которых хоронили на лесных прогалинах без отпевания, потому что они и сами не знали, к какой христианской церкви они принадлежат, и не очень надеялись на бога.

Зачем же шли они в глушь, в пустыню с топором в руке и с ружьём за плечами?

Затем, что в Кентукки появились плантаторы, очень смекалистые люди, которые поняли, что нужно не самому работать, а заставлять работать других. Работали на них рабы-негры. И чем больше негры работали, тем больше земли нужно было плантаторам.

На Тома Линкольна плантаторы трижды подавали в суд, потому что у него не было «исчерпывающих документов» на право владения землёй, на которой он трудился. В конце концов он разорился и землю у него забрали.

— Эй, Нэнси, — сказал он жене, — мне это надоело, я вольный американец и не хочу быть соседом этих аристократов: я ухожу на Запад. Там земля ничья. Там нет негров, а индейцев мы перестреляем. Свобода — это самое главное на свете.

— И ты думаешь, Том, — боязливо отвечала Нэнси, — что бог так хочет?

— Не знаю, — сердито отозвался Том, — с богом мы как-нибудь договоримся. Собирай вещи.

Так началось это переселение. Эйбу было тогда семь лет. Ехали на фургоне с полотняным верхом. Отец шёл впереди и топором прокладывал дорогу через кустарник. Он прокладывал первую человеческую тропу через глушь. Кругом поднимались к небу могучие дубы, вязы, берёзы, высокие кусты, опутанные диким виноградом. Ночью в лесу неожиданно начинали трещать ветки: это бродили медведи, огромные и навязчивые звери. Их привлекал запах съестного, но они не осмеливались подходить к костру. У Эйба было ружьё, и он подстрелил фазана, как только фургон перевалил в эту самую Индиану. Он хвастался этим несколько дней, пока отец не приказал ему замолчать. Эйб был довольно болтливый парень в те времена. Потом он стал осторожнее — он произносил речи в лесу, когда кругом никого не было.

Старая Америка вставала перед ним с лепетом лесных ручьёв, с криками пересмешника, с визгом диких кошек, с клохтаньем фазанов, с шёпотом густой листвы сахарных клёнов и сикамор, с суетнёй серебристых белок и с таинственными шорохами в кустах — то ли олени шли на водопой, то ли индейцы подкарауливали белых, прилаживая стрелу к тугой и звонкой тетиве лука.

Но Линкольны не боялись ничего. Они были свободными людьми. Никто не мог им ничего приказать. Под этим синим небом, под этим резким северо-западным ветром, на этой земле, которая ещё не знала, как растёт кукуруза и пшеница, посеянные человеком, по этой неистоптанной сырой земле, заваленной буреломом, они шагали вперёд и оглядывались, разыскивая место, где можно построить дом и жить так, как человеку хочется. Свобода это самое главное на свете.

Да, знаете, там не было никакого баловства, в этом временном лагере на Малом Голубином Ручье, в шестнадцати милях от реки Огайо и в полутора милях к востоку от деревни Дже́нтривилль, в бревенчатой хижине в 360 квадратных футов[1], с чердаком, амбаром и загоном для скота, включая четырёх лошадей и двух коров.

Если вы думаете, что там можно получить от родителей в подарок конфетку или сходить в цирк, то вы ошибаетесь. Вместо конфеток там можно сделать весной надрез на коре сахарного клёна и напиться сладкого сока. Насчёт цирка там вообще никогда не слыхали, но когда в Джентривилле какой-нибудь парень начинал ходить на руках, то на него ребята шли смотреть с самых отдалённых ферм, а некоторые приезжали даже верхом и заодно привозили в лавку Билла Джонсона беличьи шкуры и бочонок с яблочной настойкой — менять на прялки, соломенные веники, соль, чай и кофе.

Что там можно получить от родителей? Приказание запрячь с раннего утра лошадь в борону и идти на участок боронить. Да не зевать по сторонам и не забыть накормить лошадь. Потому что некормленый конь не будет работать. Это не то, что человек, — тот может работать до упаду. И дети должны работать, чтобы помогать родителям и не умереть с голоду.

Да, вот как! Так же работал Робинзон Крузо.

Когда Кэйт Роби согласилась погулять с Эйбом возле ручья, этот «Робинзон Крузо», можно сказать, застрял у него за пазухой. Он носил эту книгу за пазухой, даже когда боронил. Днём он садился под вязом, вытаскивал из кармана кукурузные лепёшки и обедал, читая по складам эту знаменитую книгу.