Иван Щеголихин - Трое в машине

Герои этой книги — наши современники — медики и юристы, шоферы и механизаторы, люди разных профессий.

Известный читателям роман «Снега метельные» посвящен героическому прошлому целины, сложным судьбам целинников Кустанайщины, их борьбе за первый казахстанский миллиард. События того времени стали уже историей, но интересная, насыщенная драматизмом жизнь на целине тех лет не может оставить нас равнодушными и сегодня.

В книгу включены также две повести: «Лишними не будут» и «Трое в машине».

Отличительные особенности произведений И. Щеголихина — динамичный сюжет, напряженность и драматизм повествования, острота постановки морально-этических проблем. Жизнь в произведениях писателя предстает во всем многообразии и сложности.

1

Демин ехал в Аксай на дачу. Там его ждали отец и мать. Ждали еще вчера, в субботу, но Демин допоздна провозился с машиной — ставил сальник на поршень главного цилиндра сцепления. Маленькая деталь, сальник, резиновое колечко, меньше обручального, но провозился он с ним часа четыре. Имеешь свою машину — умей все делать сам, не надейся на дядю. Тем более, что тебе не семьдесят лет, а всего двадцать шесть.

Провозился он часов до одиннадцати, сбил суставы на пальцах, но дело сделал и сегодня спокоен: бачок сцепления не течет.

Светило солнце, несло утренней свежестью в приоткрытое стекло, а впереди — беззаботный день, хорошо! Отец с матерью окружат его вниманием на полчаса, не больше. «А ты позавтракал? Вот тебе клубничка со сметаной...», а потом все трое займутся каждый своим делом, вернее, бездельем. Можно молчать весь день, но — вместе молчать, а не на расстоянии в двадцать кэмэ. Впрочем, клубнички сегодня уже не будет, август, будут яблоки и наверняка привозные арбузы в ларьке.

Он ехал по Юбилейному проспекту, сегодня пустынному — воскресенье, нет ни грузовых машин, ни персональных, и потому легко вести, без помех и напряжения, будто свой бег чувствуешь, стремительный бег в семьдесят пять лошадиных сил.

За бензозаправкой, уже на окраине города Демина остановили двое, парень с девушкой. Он мог бы и не останавливаться, помахать рукой над баранкой, дескать, не могу, и проехать дальше. Он не любил подбрасывать. «Вот сюда. А теперь сюда», а потом: «Держи», — и суют рубль. Демин не ханжа, деньги и ему нужны, только не за такую работу. Хотя и везти кого-то по городу — тоже труд. Верно, не на своем горбу — машина тянет, но ты тратишь внимание не только на дорогу, которая тебе, в общем-то, не нужна, не ты ее выбрал, но и на непрошеных пассажиров, которые говорят, к примеру, «а теперь направо», когда ты уже выехал на перекресток, то есть поздно говорят и дергают тебя за эти самые клетки, которые надо беречь. А потом препирательства в конце из-за «держи рупь». Оставляют на сиденье и уходят недовольные, считая, что частник не столько чудак, сколько ломака, строит из себя. А затем обязательно что-нибудь приключится, либо он в кювет въедет при развороте, либо, сдавая назад, бампером в столб упрется. От неумения или волнения, не поймешь. Одним словом, подбрасывал он в самом начале своего бравого автолюбительства, в первые два-три месяца, а потом перестал. Хотя и неловко было проскакивать мимо одному в пустой машине.

Но сегодня он затормозил — была причина. Настолько сложная, что лучше рассказать о ней позже и постепенно, сразу всего не скажешь.

Девушка шагнула прямо на проезжую часть и стала махать рукой так поспешно и отчаянно, что видно было — торопятся, машина им позарез нужна. Он ехал быстро, но узнал девушку еще быстрее — как только глянул. В голубом платье, светловолосая, в темных круглых очках и с сумкой через плечо. Парень, вернее, мужчина, лет тридцати, с бородой и в босоножках, стоял у обочины. Он свистнул Демину, как свистят таксисту.

Демин затормозил. Девушка подбежала.

— Извините, вы не сможете нас выручить, подвезти в аэропорт?

— Мне не совсем по пути, — медленно сказал Демин. Может быть, она узнает его, спохватится и сама откажется. — Вернее, совсем не по пути.

— Я вижу, вы не такси и не обязаны, но... я вас очень прошу, подвезите!

— Да мы заплатим, — сипловато протянул бородач. — На самолет опаздываем. Червонец хватит?

Нет, она его не узнала. Тем лучше. Он открыл им заднюю дверь. Бородач, однако, сам открыл переднюю и сел рядом с Деминым.

— Ой спасибо, выручили вы нас, — проговорила девушка за спиной Демина. Он мельком глянул в зеркало — она, конечно же, она. Когда она подбегала, он смотрел на нее неотрывно, жадно, потом — ее лицо в дверце, совсем близко. Отвечая ей и все еще не веря встрече, случаю, Демин не выдержал, отвернулся, на дорогу глянул, будто размышляя: «Не совсем по пути...» Хотя голос, тон будто не ее, слегка приниженный, как у тех, кто не привык просить, а приходится.

Два года прошло. Тогда ей было девятнадцать.

Демин подвинулся чуть левее, чтобы она не видела в зеркале его глаз.

— Спасибо, дорогой товарищ, — высказал свое отношение и бородач. — В отпуск летим, трудовой-заслуженный. Море-шморе, пляж-мираж. Давай, жми на всю железку.

— Как прикажете, через город или по Северному кольцу? — сдержанно спросил Демин.

— По Северному давай, — отозвался бородач.

На первый взгляд его можно было принять за геолога, за полевого трудягу — загорелое, красное лицо, крепкие волосатые руки, клетчатая рубашка, а ко всему еще борода, но — только на первый. И если бы Демин не узнал девушку.

Быстро проехали Юбилейный до последних тополей, вот и конец города, стык дорог и знак «круговое движение». Демин свернул направо, на Северное кольцо.

— Как хорошо, что вы согласились, — сказала девушка. — Большое вам спасибо.

— Не стоит, — отозвался Демин. «Сейчас будет еще просьба».

— Только нам еще в Спутник надо заехать, — продолжала она, — вещи взять. Демин кивнул.

— Чемодан, — сипло добавил бородач. — Минутное дело.

«Однако голосок у тебя, — отметил Демин, — лучше бы помолчал». Сам же Демин молчать не собирался.

«Сорок минут туда, сорок минут обратно, — прикинул он. — Минут пять-десять на чемодан. Полтора часа потеряю...» Демин прибавил газу.

Никакого кольца тут, в сущности, не было, было полукольцо, если уж стать в лады с геометрией, хорошая окружная дорога с односторонним движением и единственным на ней поселком Спутник, где жили рабочие домостроительного комбината.

«Потрачу полтора часа, — размышлял Демин, — потрачу, но не потеряю. Из них, сорок минут, которые туда, должны быть более продуктивными». Демин расправил плечи, будто ему сейчас выходить к снаряду в гимнастическом зале. На виду. При зрителях.

— А нельзя ли приемник включить? — попросила девушка. Ей вроде неловко было ехать молча.

Демин включил, стрелка стояла на «Маяке», и сразу — мужской голос:

... Не жалею, не зову, не плачу,Все пройдет, как с белых яблонь дым...

«Как по заказу», — подумал Демин. Она будто знала, что в эфире звучит эта песня, может быть, ее любимая, и попросила включить в самый раз.

Увяданья золотом охваченный,Я не буду больше молодым...

— А нельзя ли другую? — попросила девушка.

Бородач перегнулся к ней, одернул:

— Ты чего?

— А что? Я ничего, — ответила она с легким вызовом, без растерянности.

Демин переключил диапазон, поискал музыку, не нашел и выключил приемник.

— Зря вы волнуетесь, — сказал он. — Погода летная. И настроение у вас должно быть хорошим. У вас какой рейс?

В зеркало он увидел, как она быстро глянула на бородатого, но тот уже отвернулся, и она ответила после краткой заминки:

— Минеральные Воды — Сочи.

— Зря волнуетесь, — повторил Демин. — Успеем.

— Она первый раз на самолете, — вступил в разговор бородач. — Там парашюты дают, боится, что расхватают, торопится. — Он осклабился.

Демин увидел, как легкая тень, едва заметная гримаса пробежала по ее лицу. Он сидел прямо, следил за дорогой, а чтобы увидеть в зеркало ее, достаточно было едва заметного движения головы чуть-чуть вправо. И сразу обратно. Чтобы она не заметила. И не следила за выражением своего лица, которое, как хотелось Демину, должно было кое о чем сказать. Она волновалась и довольно заметно.

«Сорок минут, которые туда, — упрямо твердил Демин. — Или я ошибся, или Дулатов».

«Или-или» он брал условно, а на самом деле убежден был, как и прежде, что прав он, Демин, а не прокурор Дулатов, из-за которого, если быть честным, пришлось Демину сменить профессию. Из-за прокурора и — если уж до конца честным — вот из-за этой девушки, которая сидела в его машине.

Слепой случай, редчайший, один, может быть, на тысячу, но... случайность, как любит повторять тот же Дулатов, одна из форм проявления необходимости.

Демин верил, что они встретятся. Когда-нибудь, где-нибудь. Так случится. Провидение поможет. Он не разузнавал о ней, планов не строил, но и не забывал, надеялся, а коли так, то его надежда делает эту встречу не такой уж и случайной.