Александр Батров - Завтра - океан

Александр Батров

ЗАВТРА — ОКЕАН

Повесть

1

В воскресенье, в теплый апрельский полдень, Борис Ифанов, Коля Матюшенко и Вадя Попов, ученики одесской 146-й школы, подошли к морю. Мальчики быстро разделись. На них были ярко-оранжевые плавки с оторочкой из синего коленкора.

— Глядите, вода прозрачная — значит, холодная, — определил Борис и вызывающе поглядел на худого маленького Вадю: — Мне-то ничего, я толстый…

— И мне ничего. Подумаешь! Я вот худой, а холодостойкий. И вообще не твоя обо мне забота! — обиделся Вадя.

— Не сердись, — улыбнулся Борис. — Если тебя схватит судорога, кричи. Я тебе помогу.

— Это тебя схватит судорога!

Третий из мальчиков, Коля, пригладив рукой свои светлые волосы, и без того усердно зачесанные назад, недовольно заметил Борису:

— Ты Вадьку не дразни, он пловец хороший!

Ни веселый марш, ни одобрительные возгласы зрителей не сопровождали пловцов. Было тихо, солнечно. Удильщики бычков, занятые своим делом, не сводили глаз с пробковых пестро раскрашенных поплавков. Редкие в этот час купальщики еще только раздевались на берегу.

Никто не интересовался пловцами. Лишь двое удильщиков — мальчик в соломенном бриле и смуглая синеглазая девочка с золотистой челкой, сидевшие поодаль на скале, — весело переглянулись, когда трое друзей еще ближе подошли к морю.

— Пусть они нас не видят, — сказала девочка и заслонила лицо ладонью.

— Пусть, — согласился мальчик.

Усмехнувшись, он подсек длинной удочкой леску и на самые глаза надвинул свою соломенную шляпу.

Дул легкий восточный ветер. Направо синело и золотилось открытое море, а слева, в гавани, рокотали высокие портальные краны. У корабельных бортов, омытых зыбью многих морей, лязгали буфера железнодорожных вагонов.

— Пора! — сказал Коля своим товарищам.

Пловцы спрятали одежду в расщелине камня, пожали друг другу руки и с разбегу бросились в воду. Борис сразу отстал, а Коля и Вадя быстро поплыли вперед, к маяку. Пока они брали первые сто метров, Борис плыл на спине, а затем, приняв нормальное положение, стал набирать скорость прямыми, скользящими рывками. Вскоре он без особого труда нагнал товарищей.

«Вадя — соперник не опасный, — подумал Борис, — он слишком далеко выбрасывает левую руку. Волнуется… Зато с Колькой не так легко будет справиться».

Ветра не была. Море отзывалось мягким, почти неслышным шумом, временами лениво выплескивая из глубины то одну, то другую непонятно откуда взявшуюся волну.

Состязание продолжалось.

Коля, наверняка, знал, что Борис останется позади. О Ваде можно было не думать — тот все чаще «забирал» левой.

Каково же было удивление Бориса и Коли, когда Вадя совершенно неожиданно опередил их на целых два метра! Он быстро плыл, рассекая воду крепкими маленькими руками.

«Шутишь, Вадька, не возьмешь!» — решил Борис и вдруг, как-то бессильно взмахнув руками, захлебнулся.

— Глядите, шлюпка! — выпустив изо рта воду, закричал он тревожно.

Прямо на мальчиков действительно летела четырехвесельная шлюпка с двумя гребцами, и — кто бы подумал? — одним из гребцов был знаменитый пловец Костя Василенко, черный и курчавый, как негр.

— Стой! Стой! — грозно кричал Василенко из своей спасательной шлюпки.

Второй гребец был рослый, в матросской тельняшке осводовец.

Трое друзей вмиг были вытащены на борт шлюпки.

— Так-так-так!.. — укоряюще произнес Костя Василенко.

— Кто такие? — осведомился второй гребец.

— Зачем спрашиваешь? — усмехнулся Василенко. — Разве не видишь? Будущие участники массового заплыва. Что, легкая тренировочка, хлопцы?

Друзья промолчали.

А Василенко, перестав грести, продолжал:

— Так-так… А в общем, рано вздумали тренироваться, хлопцы. Вода холодная? Холодная. Схватит кого-нибудь из вас судорога — беда! Глупая гибель на смех всем черноморским бычкам… Но, говоря правду, — тут Василенко добродушно улыбнулся, — пловцы вы, в общем, неплохие.

— Чего же вы молчите? — спросил мальчиков гребец в матросской тельняшке.

Что могли они сказать? Возражать знаменитому на всем побережье пловцу Константину Василенко они не смели. А Коле и Ваде даже понравилось, что Василенко принимает их за участников предстоящего первомайского заплыва. Но Борис почему-то решил признаться.

— Мы тут спор один решали… — хвастливо заявил он.

— Спор? — удивились гребцы.

— Ну да. Насчет того, кто раньше доплывет к маяку, — пояснил Борис.

Лицо знаменитого пловца посуровело.

— Эге-е! А ну-ка, давай нажми! — обратился он к гребцу.

И они вдвоем изо всех сил налегли на весла.

Уключины сердито заскрипели. До берега уже оставалось не больше двадцати метров, как вдруг знаменитый пловец Василенко и гребец в тельняшке самым бесцеремонным образом сгребли одного за другим Бориса, Колю и Вадю и столкнули их за борт шлюпки.

Нечего и говорить, какие позорные минуты пережили наши друзья. Грустные и унылые, они нехотя выбрались на берег.

— Главное то, что спор сорвался! Теперь все надо начинать сначала, — промямлил растерявшийся Борис. — И выбросили, как самых жалких щенят…

— Все… все сначала! — угрюмо подтвердил Коля.

— И кто тебя тянул за язык насчет спора? — сказал Вадя.

— Я же не знал! Я ни при чем… — виновато бормотал Борис, оправдываясь. — Что ж, придется одеваться…

Но беда, как говорится, не приходит одна.

Когда Вадя подошел к расщелине камня, чтобы достать одежду, он побледнел.

— Ребята… одежда!

— Что? Укра…ли? Быть не может! Ты, Вадя, смеешься? — заикаясь от волнения, еле-еле выговорил Борис.

— Погляди сам.

Расщелина была пуста.

Несколько минут мальчики молчали.

Наконец Коля не вытерпел:

— Спокойно, товарищи! Сядем и обсудим… — Он горько усмехнулся и повторил: — Обсудим наше положение. Кричать о том, что нас обворовали, стыдно.

— Да, стыдно. — В знак согласия Борис кивнул головой. — Что же делать?

— Очень просто: дожидаться вечера. Потом кто-нибудь из нас отправится домой и принесет одежду, — предложил Коля.

— План замечательный! Но что скажут дома? — нерешительно произнес Борис. — Обязательно спросят, отчего так поздно.

— Подумаешь, задача! Сегодня в школе вечер самодеятельности…

— Тогда пойду я! — самоотверженно вызвался Борис.

Друзья стали ожидать наступления темноты. Они долго неподвижно лежали на берегу. Настроение было прескверное. Вдобавок хотелось есть.

— Слышите, какие у меня в животе дудки поют? — со вздохом произнес Борис.

— И у меня тоже, — признался Коля. — Скорей бы стемнело!..

Но солнце словно и не думало заходить сегодня. Поднявшись, Борис и Вадя принялись молча собирать морские камешки. Коле захотелось побродить по берегу. На выступе одной из береговых скал он нашел кусок парусины, по-видимому, выброшенный на камень штормовой зыбью. Он свернул его трубкой и, перекинув через плечо, возвратился к товарищам.

Вадя, который был одним из лучших учеников по истории древних веков, как только взглянул на Колину находку, авторитетно заявил:

— Настоящая римская тога! От такой не отказался бы сам император Веспасиан…

— Правда? — заинтересовался Коля. — Борис, завернись-ка скорее. Она тебе очень пойдет.

Борис покорно примерил древнее одеяние.

2

Вечером, в начале одиннадцатого, Борис завернулся в обрывок парусины и направился домой.

— Ни пуха ни пера, император Веспасиан! — крикнул ему вдогонку Коля.

— Ладно… Нашел время для шуток! — сердито отозвался из темноты Борис и зашагал дальше.

На верхней террасе берега, несмотря на позднее время, бродили любители ночных прогулок.

— Глядите, у мальчишки одежду украли, — заметил своей спутнице какой-то молодой человек. — Экий бедняга!.. Эй, мальчик, а во что ты завернулся?

Борис с досадой сбросил с себя «тогу» и, оставшись в одних плавках, во весь дух помчался по городским улицам.

Не станем описывать, что испытал мальчик, пробегая людный городской сквер. Опустим рассказ и о том, как один солидный гражданин в тюбетейке и роговых очках пытался задержать его. Не сообщим подробностей и о том, как, спасаясь от роговых очков, Борис около часа просидел в подворотне чужого дома.

Но вот, наконец, и его дом — дом, где он родился и жил, где на деревянных воротах еще сохранилась собственноручно сделанная надпись: «Борис Ифанов». Вот и знакомое рожковое дерево, на которое он не раз взбирался.

Дворник Никита стоял у ворот и курил цигарку. Заметив подбегающего к дому Бориса, он усмехнулся, а затем быстро зашел в ворота и наглухо закрыл за собой калитку.

Борис остановился перед закрытой крепостью. Тяжело дыша, он ухватился за спасательную ручку звонка.