Сельма Лагерлеф - РОЗА ХРИСТА Страница 10

— Нет, — сурово ответил Раньеро, — напрасно ты будешь просить меня. Этим огнём я зажгу свечу только перед алтарём Пресвятой Девы! — И Раньеро резко оттолкнул руку женщины. — Пропусти меня и не докучай мне больше напрасными просьбами, — с нетерпением добавил он.

Но женщина ухватила коня за повод и преградила ему путь. Месяц заливал её серебряным светом.

— Дай мне огня, пилигрим! Ведь жизнь моих детей — это тоже божественное пламя. И я должна его беречь, как ты бережёшь свою свечу!

“Что-то необыкновенное есть в этой женщине, — подумал Раньеро. — Худенькая, слабая, но как она тверда и непреклонна…”

Раньеро наклонился с седла, протянул свечу и женщина зажгла от нее свою лампаду.

Раньеро оглянулся. Женщина быстро шла по пустынной дороге. Огонёк её лампады мерцал и покачивался, словно подвешенный в ночном мраке.

Скоро Раньеро въехал в ущелье. Справа и слева от него поднимались крутые скалы, из расщелин тянулся ночной туман.

Неожиданно по каменным откосам пробежали всполохи огня, послышался цокот копыт по кремнистой дороге. Из-за поворота показалась толпа рыцарей с факелами.

“Ничего дурного со мной случиться не может, — подумал Раньеро, — ведь до Флоренции осталась всего лишь одна ночь пути”.

Пьяные, шумные рыцари ехали, громко переговариваясь и смеясь.

Испуганная блеском факелов, подслеповатая клячонка Раньеро шарахнулась в сторону, мотая головой. Тяжёлые холёные кони рыцарей заржали, одна из лошадей вскинулась на дыбы.

— Ах ты жалкая тварь, оборванец! — в ярости крикнул один из рыцарей, с трудом удержавшись в седле. Он громко и пьяно икнул. — Ты посмел меня толкнуть, грязный нищий! Ничего, я научу тебя должному почтению. А ну, на колени, бродяга, иначе не сносить тебе головы!

“Когда-то я был таким же, как они, жестоким и беспечным”, — подумал Раньеро.

Он безропотно спешился и встал на колени посреди дороги.

Но и этого показалось мало пьяному гуляке. Он сидел раскорячившись, уперев одну руку в бедро.

Раньеро на миг поднял голову и в свете факела разглядел его лицо. Багровое, с выпученными по-рачьи глазами, оно было омерзительно. Но Раньеро узнал его: это был его самый близкий друг Джино ди Монари.

“Да, в былые времена мы немало бражничали вместе и вот так же шлялись по дорогам, оскорбляя всякого встречного”, — вспомнил Раньеро.

— Теперь извинись перед моей лошадью! — под одобрительный смех рыцарей приказал Джино ди Монари. — Ты её напугал своими вонючими лохмотьями. Ну-ка, поцелуй стремя моего коня и скажи: “Благородная лошадь, прости меня, я не стою твоего хвоста!” Что медлишь? Я жду!

“А ведь меня посвящал в рыцари сам король, — сказал себе Раньеро. — Но я стерплю все унижения, лишь бы они не погасили мою свечу!”

— Благородная лошадь, прости меня, я не стою твоего хвоста, — тихо проговорил Раньеро и поцеловал блеснувшее в свете факелов золочёное стремя.

Но смиренная кротость нищего только пуще распалила пьяного рыцаря, и, когда Раньеро встал с колен, Джино ди Монари с маху ударил его кулаком прямо по лицу.

И тут случилось то, чего Раньеро опасался больше всего.

Тощий, высохший, как стручок, Раньеро отлетел на несколько шагов. Свеча выпала у него из руки, и он упал прямо на неё. Раньеро тотчас же вскочил, но пламя свечи погасло.

Видно, рыцарям прискучило издеваться над безответным бродягой, они повернули коней и с хохотом поскакали назад. Исчезли всполохи огня на скалах, стихли наглые грубые голоса.

Раньеро остался один на дороге с погасшей свечой в руках.

“Боже! Я заслужил это своей нечестивой жизнью…” — в отчаянии подумал Раньеро.

В этот миг он вспомнил о женщине в тёмном покрывале и о лампаде, которую она зажгла. Но как найти её?

Раньеро бросился со всех ног по пустынной дороге назад к городу. Он выбежал на площадь. Ни огонька во мраке. А тут ещё месяц спрятался за тучей, окружив её колючими искрами.

Всё кончено, всё напрасно… Раньеро оглянулся. Спал собор, уходя острыми шпилями ввысь. Спали полные темноты колокола. Вдруг в конце площади мелькнул слабый огонёк. Золотистое пламя осветило тонкую руку.

“Я, наверное, сошёл с ума, и мне это только мерещится…” — подумал Раньеро.

Задыхаясь, из последних сил он пересёк площадь.

— Эй! — крикнул он в пустоту, боясь, что плывущий по воздуху огонёк исчезнет.

Но тут он увидел женщину, закутанную в залатанное старое покрывало. Она остановилась, поджидая его.

Раньеро трясущимися руками зажёг свечу от её лампады.

— Где ты зажёг свою свечу? — тихо спросила женщина. Она положила пальцы на губы, словно хотела изменить свой голос.

— У святого Гроба Господня, — ещё задыхаясь, ответил Раньеро.

— Тогда знаешь, как назвать это пламя? — Голос женщины неожиданно зазвенел. — Его имя — кротость и любовь к людям! Раньеро безнадёжно рассмеялся.

— Что-то прежде кротость и любовь к людям не слишком занимали меня…

Он хотел поблагодарить женщину, но она незаметно исчезла в тени собора.

Раньеро искал взглядом огонёк лампады. Эта женщина чем-то напомнила ему Франческу дель Уберти.

“Наверное, для Франчески наша любовь была тем же, чем стал для меня этот маленький священный огонёк, — неожиданно подумал Раньеро. — Боже мой, эта свеча словно осветила всю мою жизнь, и я заново вижу её. Теперь я понимаю, почему Франческа ушла из моего дома. Она хотела сохранить свет нашей любви и всё время опасалась, что я своей жестокостью погашу его…”

Ранним утром Раньеро въехал во Флоренцию.

Нищий, спавший возле городских ворот, приподнялся на локте и с изумлением уставился на Раньеро. Потом вскочил на ноги и завопил во всю глотку:

— Люди добрые, поглядите! Сумасшедший! Сумасшедший!

Этот крик подхватили уличные мальчишки, драчуны и бездельники. Наконец-то они нашли себе весёлую забаву.

Как стая обезьянок, принялись они скакать вокруг клячи Раньеро. Один из них подпрыгнул повыше и попробовал погасить свечу. Эта затея пришлась мальчишкам по вкусу. Они карабкались на плечи друг другу, раздували щёки и изо всех сил дули на свечу.

В это время из всех дверей начали понемногу выходить люди, направляясь в храм к обедне. Женщины принялись махать платками, мужчины кидали свои шапки, стараясь попасть прямо в горящий фитилёк.

Раньеро привстал на стременах и поднял руку со свечой как можно выше. Мужчины спорили, кто из них ловчее и кому выпадет удача погасить свечу сумасшедшего дурачка.

Рука Раньеро тряслась, пламя качалось и было ясно: ещё немного и свеча погаснет.

На балконе одного из богатых домов стояла стройная молодая женщина. Она перегнулась через перила, выхватила из руки Раньеро горящую свечу и скрылась с нею в доме.

Раньеро вскрикнул горестно и дико, пошатнулся в седле и без чувств грохнулся на мостовую.

Прохожим уже прискучило дразнить убогого сумасшедшего, и каждый пошёл по своим делам.

Когда толпа разошлась, из дома вышла Франческа дель Уберти с горящей свечой в руке. Она наклонилась над Раньеро. Он лежал как мёртвый, без признаков жизни. Но можно подумать, что святое пламя имело над Раньеро какую-то неведомую власть. Стоило только отблеску свечи упасть на его лицо, он глубоко вздохнул и очнулся.

Раньеро как ребёнок потянулся к свече и со стоном схватил её. Он даже не посмотрел, кто подал ему свечу, он не сводил взгляда с дрожащего пламени.

Когда Раньеро с трудом вскарабкался на лошадь, Франческа спросила его:

— Куда ты едешь?

— В собор, — коротко ответил Раньеро, по-прежнему не отводя глаз от маленького огонька.

Тогда Франческа взяла лошадь за повод и повела её.

Собор был переполнен народом. Была Страстная суббота накануне святого праздника Пасхи. В знак печали все свечи стояли в храме незажжёнными.

Франческа вошла в храм и села на скамью среди молящихся женщин.

Только служба закончилась, двери ризницы медленно растворились и оттуда торжественно вышли настоятели, монахи и священники. Последним шёл старый епископ, опираясь на свой посох. А рядом с ним все увидели Раньеро в том же рваном пропылённом плаще и с зажжённой свечой в руке.

И тогда епископ заговорил. В храме стояла такая тишина, что каждый мог услышать его негромкий старческий голос.

— Добрые христиане, да возрадуется каждый из вас! Рыцарь Раньеро ди Раньери прибыл из Иерусалима во Флоренцию со священным огнём от Гроба Господня. Немало тяжких мук претерпел рыцарь на своём пути. Но, говорю я вам: молите Бога, чтоб он даровал Флоренции побольше носителей бессмертного огня, ибо тогда Флоренция станет великим городом. И пусть прославится имя Раньеро ди Раньери, совершившего этот подвиг!

Народ, поражённый, с изумлением слушал слова епископа.

“О Боже! — вздыхала Франческа, молитвенно сложив руки. — У меня нет сил перенести это счастье!”