Мони Нильсон-Брэнстрем - Цацики и его семья Страница 10

— Мы всегда играем в индейцев, когда ты остаешься со мной.

— А как же Будиль?

— Пусть играет с нами, — предложил Цацики. — Можем снять с нее скальп.

— Нет уж, благодарю покорно, — сказала Будиль. — Я поеду домой.

— Ну перестань, — стал уговаривать ее Йоран. — Цацики скоро пойдет спать.

— Не пойду, — сказал Цацики. — Сегодня пятница. В пятницу я могу не ложиться сколько хочу.

Цацики опять включил телевизор. Показывали скучное ток-шоу. Он сделал погромче, чтобы не слышать, как Йоран уговаривает Будиль остаться.

— Нет, я поеду, — настаивала Будиль. — Я устала.

— Вот и отлично, — сказал Цацики.

Йоран проводил ее до двери, и Цацики слышал, как они целуются. На поцелуи у него развился особо острый слух. Он врубил телевизор на такую громкость, что уже нельзя было разобрать слов.

— Ну чего ты вредничаешь? — спросил Йоран, вернувшись в гостиную.

Цацики промолчал. Он сидел, уставившись на скучных мужиков, которые орали с экрана.

— Сделай потише! — крикнул Йоран. — Я хочу поговорить с тобой!

Цацики сделал еще громче, на полную.

От звуковой волны ваза, стоявшая на телевизоре, задрожала.

— Сделай тише! — снова крикнул Йоран.

— Нет! — завопил Цацики. — Не смей мне приказывать. Ты мне не отец!

Йоран выдернул шнур из розетки. В комнате стало тихо.

— Ты зря ревнуешь, — сказал Йоран. — Я люблю тебя и Мамашу так же сильно, как и раньше, несмотря на Будиль.

— Прости, — сказал Цацики.

— Все в порядке, — ответил Йоран. — Вы подружитесь друг с другом, со временем.

Цацики так не думал.

Самый лучший в мире

Как однажды сказала Мамаша, Цацики не был гением. Ему даже приходилось ходить на занятия к Стигу. Стиг был специальным педагогом, и к нему ходили только дети, которые не справлялись с учебой. У Цацики не очень получалось писать. Он переставлял буквы местами, делал ошибки в словах, и почерк у него был самый некрасивый в классе.

— Ну почему я такой глупый? — кричал Цацики. — Никто больше не ходит к Стигу, кроме меня и Ниры.

Нира была новенькая девочка в классе. Она приехала из Турции и еще не очень хорошо говорила по-шведски. Пер Хаммар и Маркус тоже когда-то ходили к Стигу, потому что слишком медленно считали. Но теперь остался только Цацики, видно, он был самый глупый в классе.

— Ты не глупый, — говорила Мамаша. — Просто все дети разные: одни все усваивают быстрее, другие — медленнее. Неужели фрёкен этого не говорила? Стиг полагает, что тебе, возможно, нужны очки. На следующей неделе мы пойдем к врачу.

— Очки! Да ты с ума сошла!

— Тебе очень пойдут очки, — сказала Мамаша и попыталась надеть ему свои очки от солнца. — Смотри, как красиво.

— Ты ничего не понимаешь! — Цацики швырнул очки об стену. — Ничего мне не пойдет, я урод, к тому же полный дурак и не умею писать. Я не хочу больше жить!

Он бросился на диван и зарыдал так, что его спина и плечи задрожали.

— Не говори так, — взмолилась Мамаша. — Я не могу это слышать.

— А мне каково, по-твоему? Ты думаешь только о себе. Еще о своих «Мятежниках» и концертах. Йоран думает только о своей проклятой Будиль, а я все время должен сидеть с няней. Кстати, не вздумай больше оставлять меня с Мортеном!

— Я думала, тебе с ним нравится, — сказала Мамаша.

— Нет, не нравится! Он только и делает, что прогоняет меня спать, чтобы спокойненько посидеть со своими приятелями и посмотреть кино. Я лучше уеду к папе Ловцу Каракатиц. Там мне не придется думать про Стига, очки, Мортена, Будиль и все остальное.

Мамаша побледнела.

— Ты правда хочешь уехать? — спросила она. — Ты часто об этом думаешь? — Казалось, она вот-вот заплачет.

— Ну так, — ответил Цацики.

Потом он надолго задумался. Вообще-то раньше ему это не приходило в голову. Но пожалуй, нет. Ничего из этого не выйдет. В Греции он будет слишком сильно скучать по Мамаше. С папой Ловцом Каракатиц все будет совсем по-другому.

— Нет, — вздохнул Цацики. — Наверное, я еще поживу здесь немного.

— Спасибо, — сказала Мамаша. — Ты меня очень обрадовал. И запомни, пожалуйста, ты не урод и не дурак! Ты — самый симпатичный мальчик в классе. Нет, в школе. Да что там, в целом мире.

— Ты говоришь так только потому, что ты моя мама.

— Ну хорошо, назови кого-нибудь, кто симпатичнее.

Цацики задумался.

— Пер Хаммар, — сказал он наконец.

— Ты говоришь так только потому, что он твой друг, — сказала Мамаша.

— Да, но он по крайней мере умеет писать.

— А ты подумай о том, сколько всего умеешь ты, чего он не умеет.

— Например?

— Например, говорить по-английски, — ответила Мамаша. — А еще ты очень красиво рисуешь, и играешь на барабанах, и лазишь по деревьям, и дико быстро считаешь. Кроме того, ты самый добрый, самый справедливый и самый умный парень из всех, кого я знаю. А это — самое важное. Ты — самый лучший в мире.

— Неправда, — сказал Цацики.

— Нет, правда, — ответила Мамаша и повалила его на пол.

— Кто самый лучший в мире? — спросила она и начала щекотать ему лицо кончиками своих волос. Это была ее самая любимая пытка.

— Пер Хаммар, — засмеялся Цацики.

— Ответ неправильный, — сказала Мамаша и продолжила его мучить. — Кто самый лучший в мире?

— Цацики, — сдался Цацики.

— Громче, — сказала Мамаша, не выпуская его. — Я не слышу.

— Цацики! Я! Я — лучший в мире!

— То-то же, — рассмеялась Мамаша. — Так и быть, ты победил, и в награду ты получишь гамбургер и билет в кино.

Очковая змея

Утром фрёкен всегда читала им сказку. Дочитав очередную главу до конца, она сказала:

— А теперь достаньте учебники по математике.

Ну все, сейчас Цацики опозорится на всю жизнь. Его просто засмеют и отныне будут называть не иначе как очковой змеей. Пятиклассники затащат его на задний двор, где будут играть его очками в футбол и заставят его говорить «грязная рожа», как было с Вилли в прошлом году. Вилли тоже носил очки.

Хотя, возможно, все будет не так уж и плохо, потому что по сравнению с прошлым годом, когда ими заправлял Мортен Вонючая Крыса, пятиклассники уже не представляли особой опасности. Тогда Мамаша разобралась с Мортеном. Но Мария уж точно не захочет больше встречаться с Цацики, кому охота встречаться с очкариком? Он хотел рассказать ей про очки по телефону, но так и не смог.

Он тренировался, лежа в ванне:

— Здорово, Грюн, — скажет он. — Ты не разлюбишь меня, если я буду носить очки?

Но ему не хватило смелости. Такое говорят только красавчики в кино, да и то они никогда не носят очки.

Про очки знал только Пер Хаммар. Он сидел и ждал превращения Цацики.

Очечник Цацики незаметно спрятал в парте под листком бумаги. Прикрываясь крышкой парты, он осторожно достал из футляра очки и надел. Они немного холодили переносицу.

И вот крышка парты захлопнулась, и в классе, сгорая со стыда, сидел новый Цацики.

— Ого, у тебя очки? — воскликнул Тоббе.

— Ну да, для чтения, и всякое такое, — ответил Цацики, нервно моргая.

— Какие кла-ассные, — сказал Виктор, который тоже носил очки.

— Тебе ужасно идет! — Мария Грюнваль улыбнулась своей прекрасной улыбкой, от которой у Цацики в животе разливалось тепло.

— Спасибо, — сказал Цацики.

А больше никто ничего не сказал. Он напрасно беспокоился, что его начнут дразнить.

Оказывается, раньше Цацики косил на один глаз и даже не догадывался об этом. Потому что это было незаметно. Глазной врач сказал, что некоторые дети так сильно косят, что у них в глазах двоится. Бот было бы классно, если бы и у него в глазах двоилось. Тогда бы у него все было в двух экземплярах. Две крепости «лего», стеклянных шариков и две Марии Грюнваль.

Правда, тогда и целоваться ему бы пришлось в два раза больше.

Целоваться с Марией Грюнваль было довольно утомительно. Случалось, ей приспичивало с ним целоваться, когда он играл в «лего» с другими мальчиками или столярничал в столярной мастерской. Ради нескольких поцелуев ему приходилось бросать все и тащиться с ней в учительскую. Правда, на поцелуи с прицепом он больше не соглашался.

Ким и Пер Хаммар тоже начали встречаться. Но Ким обижалась на Пера Хаммара, потому что он вообще отказывался целоваться. Она говорила, что Пер ведет себя как ребенок. Только Цацики вел себя как взрослый. Наверное, это из-за очков, думал Цацики. В них он казался старше своих лет.

Фрёкен надеялась, что в очках Цацики будет легче читать и писать и что он наконец начнет получать от этого удовольствие. Но Цацики полагал, что очки ничуть не помогают ему и что читать и писать так же трудно и скучно. Правда, на занятиях со Стигом стало повеселее. Стиг был добрый, он всегда угощал соком и булочками, и у него на занятиях Цацики с Нирой сидели и играли на компьютере, пока остальные в классе решали примеры. Цацики считал, что им повезло.