Кэтрин Патерсон - Иакова Я возлюбил Страница 10

Так и случилось, что каждый день мы по два часа пахали на Капитана. Я мрачно подметила, что он охотно гонял нас, хотя вообще-то мы делали ему одолжение. На второй неделе мы уже не пили чаю — сгущенки у него почти не было, и он считал, что неудобно пить чай, когда он не может предложить Крику молока. Я была бы рада посидеть, отдохнуть под любым предлогом. Когда тебе четырнадцать и ты быстро растешь, как я в то лето, ты просто выдыхаешься. Но Крик с Капитаном, судя по всему, считали меня отсталой, поскольку я не понимала их хваленых шуток. Не хватало только, чтоб они сочли меня физически убогой!

Все шло сикось-накось в то лето, одно получилось удачно: мои нездоровья начались (конечно, через год после сестрицыных) в воскресенье утром, еще дома, и платье я сразу просидела. Мама разрешила притвориться, что я больна. А что сделаешь? Я бы не успела постирать его и погладить.

Бабушка не отставала:

— Что это с ней? С виду совсем здоровая, просто не хочет Бога славить.

И еще так:

— Была б она моя, я бы уж ей всыпала! Мигом бы одумалась.

Я боялась, что мама признается, в чем дело, но она меня не выдала. Каролина, и та старалась утихомирить бабушку. Не знаю, что уж наша старушенция сказала своим старым подругам, но меня она долго и слащаво спрашивала, как здоровье, и телесное, и духовное. Духовное было примерно такое, как у трехдневного трупа, но я не собиралась в этом признаваться, и старые зануды молились обо мне по пятницам.

Глава 8

Я часто думала о том, какой месяц — хуже всего. Зимой я выбирала февраль. Мне казалось, Бог потому и укоротил его на несколько дней, иначе бы люди не выдержали. Декабрь и январь — холодные и мокрые, но, в конце концов, у них такое право. А вот февраль просто вредный. Он знает, что ты выдохлась. Рождество прошло, до весны жить и жить. А этот февраль начнет с приличных деньков, и только ты разнежишься, как кошка, когда проснется, — блямц! — он и даст тебе прямо в брюхо. И не молнией, как в сентябрьских грозах, а просто тык-тык-тык. Наглый месяц, хуже некуда. Разве что август.

Иногда мне казалось в августе, что Бог накрыл стеклянной крышкой курящийся залив. Целый год нас мотал ветер, теперь не хватало воздуха. Над водой была просто какая-то мокрая вата. Я начинала молиться о грозе, совсем задыхалась.

Февраль еще давал нам хоть как-то отдохнуть, август — какое там! Вставали мы все раньше и, в конце концов, начинали жизнь с вечера. Мы с Криком спали позже отца, он никогда не ложился, пока не расставит ловушек и вернется с ловли, но все-таки просыпались затемно, чтобы наловить крабов в морской траве, пока солнце не выгонит нас на сушу.

Я слабо надеялась, что Капитан, который долго не жил на острове, из-за жары будет меньше работать. Но Крик с ним договорился.

— Мы рано идем с ловли, очень уж жарко по утрам, — болботал он. — Может, зайти сюда, больше сделаем за день.

— Я до обеда не могу, — сказала я. — Мама не пустит.

— Да брось ты, Лис, — сказал Крик. — Полопаешь в одиннадцать. Всего ничего, минут десять.

— Мы не лопаем, а едим, — сказала я. — Так быстро не управлюсь. И потом, у меня есть домашние обязанности.

— В общем, к двенадцати будем, — весело сообщил Крик.

Я бы с удовольствием его задушила. Это представить, четыре с половиной часа надрываться ни за грош! Да. Ни за грош. Даром.

Капитан был в восторге, что ему. Одно полегче — трудились мы в доме, а не на солнце. Хозяин наш делился вслух всякими замыслами, что мы успеем сделать до начала занятий. Я ухитрялась сбегать в начале пятого — врала, что нужна маме. Вообще-то мне надо было успеть до ужина на почту. Лучше бы я не успела, а то ответ пришел. Я кинулась в самый конец острова, на мое бревно, села и кое-как открыла конверт дрожащими руками.

"Дорогая мисс Бендшо!

Поздравляем с победой!

Издательство «Лирикс Анлимитед» радо сообщить вам, что ваша песенка выиграла первый (не денежный) приз на нашем последнем конкурсе. С соответствующей музыкой она сможет стать ПОПУЛЯРНОЙ, ее будут исполнять в Америке и даже ТАМ, для ваших мальчиков. Просим Вас не отказываться от такой возможности, предоставив вам право на текст. Не исключено, что именно Ваша песня надолго войдет в моду. Она этого стоит. А от Вас нам нужен только чек в конверте (без марки) на $ 25. В остальном положитесь на нас.

Мы

положим ВАШИ СЛОВА на музыку

отпечатаем песню

издадим тираж для ЛЮБИТЕЛЕЙ ЭТОГО

ЖАНРА по доступным ценам.

КТО ЗНАЕТ, может быть,

именно Ваша песня

СТАНЕТ САМОЙ ГЛАВНОЙ

СЕНСАЦИЕЙ!!!

Не упустите шанса! Спешите! Пошлите сегодня же $ 25, и Вы — на пути к УСПЕХУ!

Даже я, готовая поверить во что угодно, заметила, что это не написано, а напечатано. Первое письмо лично мне, и то с ошибкой. Не помня себя от боли, я изорвала его в клочочки до последней запятой и бросила в воду, как конфетти. Август и февраль похожи тем, что оба они приканчивают мечту. Назавтра появился рыжий кот, честное слово — тот самый, который перепугал нас четыре года назад, когда мы хотели исследовать дом, и уж точно тот, которого Капитан вышвырнул, прожив здесь неделю. Зашел он прямо в двери, словно отлучавшийся хозяин, собирающийся взглянуть, как тут его арендаторы. Капитан совершенно озверел.

— Да я его, дурака, еще когда выгнал! — он схватил метлу и замахнулся, но объемистый кот спокойно вспрыгнул на кухонный столик. Капитан повернулся туда, а он шмякнулся на пол, сметя хвостом чашку.

— А, чтоб тебя черти взяли!

Мы знали, что есть такой язык, но никогда его не слышали, и ужас наш вполне уравновешивался восторгом.

— Капитан, — спросил Крик, немного придя в себя, — вы понимаете, что сказали?

Еще гоняясь за котом, хозяин нетерпеливо бросил:

— Конечно, понимаю. Я сказал…

— Капитан, вы нарушили заповедь.

Промахнувшись еще раз, хозяин ответил:

— Крик, я эти нудные заповеди знаю не хуже тебя. Там нет ни слова про котов. Оставь ты свои проповеди, да помоги его отсюда выгнать.

Совершенно ошарашенный, Крик безмолвно повиновался и побежал за котом. Я засмеялась. Наконец Капитан рассмешил меня. Нет, я не хихикала, я гоготала. Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Рад слышать ваш смех, почтенный Лис.

— Ой, правда! — заходилась я. — Ни одного… про котов… во всей Библии… Там ничего не сказано, как с ними говорить.

Теперь засмеялся и он. Сидел на кухонном стуле с метелкой на коленях, и смеялся. Почему мы так развеселились? Обрадовались, что здесь, на острове, можно найти что-то незапрещенное? Никто не запрещал — ни Бог, ни Моисей, ни собрание методистов! Как хочешь, так с котами и говори!

Появился Крик, он нес отбивающегося кота. Увидев меня и Капитана, просто оторопел; он ведь не видел, чтоб мы вместе смеялись. Может быть, он не знал, ревновать ему или радоваться.

— Кто… кто… — выговаривал Капитан, — кто отнесет эту зверюгу Труди Брэкстон?

— Труди Брэкстон! — заорали мы с Криком. Мы и не знали, как зовут тетушку. Даже бабушка, ее ровесница, не называла ее по имени.

Отудивлявшись, я скорей обрадовалась. Да, конечно. Я ведь не хотела, чтоб капитан оказался шпионом или контрабандистом. Лучше ему быть Хайремом Уоллесом, который долго не был на острове, а теперь вернулся. А то лови саботажника или там выдавай разведчика!..

— Я отнесу, — сказала я. — Если не задохнусь от ихней вони.

Почему-то такое описание тетушкиного домика развеселило моего друга.

— Слыхали? — проверил он. — Если от вони не задохнется.

И они чуть не лопнули от смеха. Я схватила кота, как только Крик его выпустил, и сказала ему:

— Идем-идем, а то я тебя так назову!

Запретные слова я вслух произнести не смела, но со смаком повторяла их про себя, пока шла по дорожке к дому тетушки Брэкстон.

Насчет вони я не преувеличила. Окна были открыты, и пронзительный аммиачный дух стоял стеной между нами (я и кот) и палисадником. Кот рвался и царапался, оставляя у меня на руках алые полоски. Если бы я не боялась, что он вернется к Капитану, я бы бросила его перед входом и побежала обратно. Но долг есть долг, и я бесстрашно подошла к самому домику.

— Тетушка Брэкстон! — позвала я, перекрывая кошачьи вопли из-за двери. Кота я отпустить боялась, так что стояла на разваленном крыльце и голосила:

— Тетушка! Я вам кота принесла!

Изнутри мне ответили кошки; людских голосов не было. Я крикнула снова. Старуха не отвечала. Я решила сунуть кота через дырку в ставне и пошла к окну. Дыра была немалая, протолкнуть можно. Когда кот прополз до половины, я заглянула внутрь и увидела на полу что-то темное. На нем сидели кошки, они же ходили вокруг, и я не сразу поняла, что это — человеческое тело. Когда же поняла, испугалась. Бросив кота, я чуть не споткнулась в спешке, кинулась к Капитану и, громко пыхтя, рухнула у дверей.

— Тетушка Брэкстон! — выговорила я. — Лежит на полу, а по ней кошки ползают.