Лейла Берг - Приключения Ломтика Страница 10

— По-моему, — ответил Ломтик, — это вот отчего: когда блюд много, мы едим быстрее — торопимся перейти к следующему.

Поев, мальчики помыли посуду, убрали всё и отправились к миссис Спригз.

По дороге Майк посмотрел на часы и сказал:

— Уже четверть второго.

— Вот и рифма готова! — подхватил Ломтик, который очень любил рифмовать.

Майк тоже любил рифмовать. Шагая по тропинке, мальчики сочинили стишки и, когда миссис Спригз открыла дверь, прочли их:

Четверть второго,Четверть второго,Все мы охотники,Честное слово.Будем охотитьсяСнова и снова,Сумку искатьДо утра мы готовы.С Новым вас годом,И будьте здоровы!

— Конечно, сейчас вовсе не Новый год, — объяснил Майк удивлённой миссис Спригз, — просто так сложились стихи.

— И уже больше, чем четверть второго, — добавил Ломтик, — но мы начали сочинять как раз в четверть второго, так что всё правильно. Расскажите нам подробно про сумку, и мы начнём искать.

— Я положила сумку вот сюда, — сказала миссис Спригз, — на этот стул. Опустила рыбу в раковину, бросила сумку на стул и пошла вешать пальто… Тем временем сумка исчезла.

— А вы не могли ошибиться? — спросил Ломтик. — Может быть, вы положили сумку в раковину, а рыбу на стул? Кот стащил рыбу и убежал с ней.

— Видишь ли, возразила ему миссис Спригз, — что бы я ни положила в раковину на сковородку я положила именно то, что надо. Будь уверен, я бы заметила, если бы жарила блестящую красную продуктовую сумку.

— Ну, знаете, — продолжал Ломтик, — обваляв её в муке, вы могли бы и ошибиться!

— Так заметила бы, когда ела, — вставил Майк. — Кто же ест продуктовые сумки?

— Я знавала козла, который ел что попало, — сказала миссис Спригз. — По правде говоря, кто-то даже написал о нём целый рассказ — такой это был необыкновенный козёл. Стоило подойти к нему близко, как он сразу съедал что-нибудь из вашей одежды. Особенно он любил синие шарфы и коричневые шнурки для ботинок. Он, наверное, ел и продуктовые сумки тоже. Но сама я не стала бы!

— Значит, вы помните, что положили сумку на стул? — допытывался Ломтик. — А вдруг кот утащил её? Подумал, там рыба.

— Конечно! — воскликнул Майк. — Так оно и было! У вашего кота, наверное, есть любимое место, куда он обычно прячется?

— Есть, — ответила миссис Спригз. — Больше всего он любит сидеть в бельевой корзине. Я это знаю — однажды он там заснул и я чуть было не выстирала его вместе с бельём в мыльной пене. Пришлось бы потом развешивать на верёвке и сушить!

Все трое принялись рыться в бельевой корзине. Сначала вынули полотенце с синей каймой, потом передник с красными цветочками и ещё один, в синюю клетку, потом коричневую фуфайку, синий вязаный шерстяной жакет, пару шерстяных домашних туфель, которые миссис Спригз смастерила из старого шарфа, и, наконец, на самом дне лежала красная сумка.

— Загоните меня на чердак и уберите лестницу! — вскричала миссис Спригз. — Вот тебе и на!

— Разве кот мог пройти мимо такой сумки?

Ломтик поднял сумку и понюхал.

— Она вся пропахла рыбой, — сказал он — Вы, вероятно, накупили кучу рыбы вчера утром, миссис Спригз?

— Вовсе нет, — ответила миссис Спригз. — Я только купила кусок трески на сегодня и копчёную селёдку на завтра. Беда в том, что мистер Бегз, продавец рыбы, почти не дал мне бумаги.

— Ну и жадюга! — сказал Ломтик. — Почему вы у него не попросили ещё листик?

— Просила, — ответила миссис Спригз, — а он сказал, у него больше нет. Он сказал, что у него творятся какие-то чудеса. Стоит ему с вечера приготовить пачку бумаги для магазина, как к утру она вся исчезает. Поэтому он не может как следует заворачивать покупателю рыбу.

— Интересно! — воскликнул Майк. — Миссис Спригз, вы не возражаете, если я скажу: «Чтоб меня украли!»

— Ничуть! — ответила миссис Спригз.

— В таком случае: «Чтоб меня украли!» — сказал Майк. — Не иначе как здесь вообще всё исчезает.

— Вот именно, — отозвался Ломтик. — Знаешь что, Майк? Пойдём-ка лучше в лавку к мистеру Бегзу и скажем, что мы хотим поискать его бумагу.

— Мы превосходные ищейки, — сказал Майк. — Нашли сумку миссис Спригз за полминуты. А бумагу мистера Бегза, наверное, найдём за четверть минуты.

— Погодите, — возразила миссис Спригз. Она была взрослая и поэтому подумала ещё о другом. — Вам не кажется, что мистер Бегз очень удивится, если вы просто постучитесь к нему и скажете: «Мы пришли поискать вашу бумагу»? По-моему, он может даже рассердиться. Ведь он, вероятно, думает, что всё это секрет, о котором знают только он и его покупатели.

— Правильно, — сказал Ломтик. — Надо сначала его чем-нибудь задобрить. Давайте принесём ему все газеты, какие сможем найти, и скажем, что слышали, будто ему не хватает бумаги. Он обрадуется и не рассердится, когда мы спросим про бумагу, которая всё время исчезает.

— Вот это мне уже больше нравится, — сказала миссис Спригз. — По правде говоря, это превосходный план. Лучше и не выдумать.

Мальчики отправились.

— Добрый день, мистер Бегз! — сказали они.

— Это совсем не добрый день, — ответил мистер Бегз громким, сварливым голосом. — Я не помню доброго дня за последние десять лет!

— Надеюсь, вы скоро поверите, что это добрый день, — сказал Ломтик. — Смотрите, мы принесли вам все газеты, какие только смогли найти. Это чтобы заворачивать рыбу.

— Да ну-у? Неужели? — Мистер Бегз очень удивился. — Может быть, этот день действительно добрый? Во всяком случае, он не такой уж плохой, как мне показалось сначала. Вот докажу, что я человек не мелочный, и назову этот день средним.

— Как жаль, — сказал Ломтик, — что вам так трудно добывать бумагу для заворачивания рыбы!

— Мне вовсе не трудно добывать бумагу! — опять закричал мистер Бегз громким, сварливым голосом.

Он закричал так громко и неожиданно, что Майк чуть было не свалился со ступеньки, — Ломтик вовремя подхватил его.

— Мне вовсе не трудно добывать бумагу! — орал мистер Бегз. — Мне трудно её сберечь! Понял?

— Вы хотите сказать, — спросил Ломтик, — что кто-то её ворует?

— Пойми, я решительно ничего не хочу сказать, — продолжал мистер Бегз. — Я просто говорю: тут творится что-то неладное. Тут всегда творится неладное: то исчезнет моя трубка, то молоко прокиснет, то хлеб зачерствеет. Вот уже лет десять или больше, как в этом доме творятся какие-то чудеса!

Ломтик и Майк не знали, что ответить. Мистер Бегз продолжал держать дверь открытой, они вошли и положили газеты на кухонный стол.

— Вот куда я кладу бумагу! — закричал мистер Бегз, указывая в угол комнаты: там на полу лежал порванный листик бумаги. — И будь я проклят, если она опять не исчезла, пока мы разговаривали у дверей. О! О! О! — И он забегал по комнате и заорал изо всех сил: — Я заведу собаку-ищейку, вот что я сделаю! Я заведу двух ищеек! Я заведу двадцать тысяч ищеек и учебник арифметики.

— А учебник арифметики зачем? — очень вежливо спросил Ломтик.

— Собак считать, конечно! — крикнул мистер Бегз совершенно разъярённый. — По-твоему, легко считать до двадцати тысяч без учебника арифметики? По-твоему, приятно купить двадцать тысяч ищеек, а потом половину растерять из-за того, что нет учебника арифметики, чтобы пересчитать их? Да ведь тебе всё равно! Потеряй я сию минуту девятнадцать тысяч девятьсот двадцать девять ищеек, ты бы и глазом не моргнул! — И он разразился слезами.

Тут из соседней комнаты донёсся голос миссис Бегз:

— Генри, не заводи ищеек! Я не выношу ищеек! У них всегда очень печальный вид, и я начинаю плакать! Это я брала бумагу, Генри!

— Ну и дела! — воскликнул мистер Бегз и от неожиданности опустился на табуретку. — Ну и дела! Вот это самое невероятное, что произошло за последние десять с лишним лет. Зачем же ты брала бумагу, Эмили?

Миссис Бегз вошла в кухню, вытирая глаза передником.

— Да потому, что моя бумага всё время исчезает, Генри, — засопела она. — Бумага, которую я стелю в шкафу под раковиной. Каждый вечер я кладу чистую бумагу, а наутро она исчезает — остаются лишь маленькие кружки под вёдрами. Бу-у-у! Гу-у-у!

— Ну-ну, не надо! Не плачь, Эмили! — нежно успокаивал её мистер Бегз.

Он похлопал жену по спине и вытер ей глаза своим синим полосатым передником.

— Это колдовство! — рыдала миссис Бегз. — Это колдовство! А в колдовстве я ничего не понимаю! Очевидно, я обидела какую-нибудь колдунью. Но, когда в лавку входит старуха, я же не могу угадать, колдунья она или нет. Может быть, приходила какая-нибудь колдунья и хотела купить сосисок, а к ей сказала, что мы сосисками не торгуем, вот она и заколдовала мою бумагу. Бумага исчезает каждое утро, и я должна брать твою бумагу. А ты сердишься и хочешь завести двадцать тысяч ищеек. Даже одной ищейки достаточно, чтобы заставить меня расплакаться! Бу-у! Гу-у-у!