Наталия Соломко - Белая лошадь – горе не мое (сборник) Страница 11

– Ты почему не пишешь, Вахрушев? – строго спросил Александр Арсеньевич.

– Да он никогда не пишет! – зашумел пятый «Д», отрываясь от работы. – Все равно пару получит, зачем ему!..

– Да о чем ему писать-то? – ехидно крикнул кто-то. – Он же дворником будет!..

Вахрушев в разговор о своем будущем не вмешивался. Сидел и молчал, как всегда.

– Между прочим, – нахмурившись, сказал Александр Арсеньевич, – многие великие люди учились в школе плохо.

Будущие топ-менеджеры, художники, депутаты, бизнесмены и артистки захохотали. У них было здоровое чувство юмора: второгодник Хрюшкин – великий человек! Разве не смешно?

Саня оглядел хохочущий пятый «Д» и очень рассердился.

– Не отвлекайтесь, – велел он, пошел и сел рядом с Вахрушевым. Тот обитал один на последней парте, у окна.

– Не обращай на них внимания, – сказал он шепотом. – Пиши! Назло пиши…

Вахрушев смотрел в сторону, молчал.

– Слышишь? Пиши, чтоб самому интересно было… Пиши что хочется!

– Как это? – сквозь зубы спросил Вахрушев.

– А так! Есть же у тебя самое главное, тайное желание…

Вахрушев пожал плечами, ответил угрюмо:

– Про то писать нельзя.

– Почему?

– Не положено.

– Ерунда! – сказал Саня. – На то и сочинение, чтоб писать не то, что положено, а то, что хочется. Ты представь, что было бы, если б все писали то, что положено!.. Со скуки умереть можно было бы! И книг хороших не было бы, если бы писатели писали, что положено…

– Я не писатель…

– Это еще неизвестно. Кто тебя знает – кто ты… Пиши!

На первой парте решительно подняли руку.

– А это только Вахрушеву можно писать что хочется? – с обидой спросила голубоглазая маленькая девочка. – Или всем остальным тоже?

– Всем! – сказал Александр Арсеньевич решительно.

Глаза у Сани слипались – ведь ночью он почти не спал. Но пришел из школы Арсений Александрович, озабоченно взглянул на сонно ужинающего Борю и увлек сына в ванную.

У Арсения Александровича только что был Исаков-старший. Директор успокоил его: все в порядке, Боря жив-здоров, но дома жить не хочет… Исакова-старшего, надо сказать, это успокоило не очень.

– Что ты, как педагог, в этой ситуации должен и обязан был сделать?! – возмущенным шепотом выговаривал в ванной Сане отец.

Саня присел на ребро ванны и сонно спросил:

– Что?

– Снять конфликт, объяснить мальчику, что он не прав!

– А если он прав?

– Даже если он прав, ты, ради мира в семье, должен был…

– Зачем?! – вскочил Саня. Сон его прошел, он готов был спорить.

А директор школы спорить не хотел: чего уж теперь спорить, после драки кулаками махать… Он только посмотрел на сына долгим отчаявшимся взглядом.

Отчаяние его проистекало из того, что сын-учитель не понимает самых простых истин:

первое: есть дети и есть взрослые. Взрослые – это взрослые. А дети – это всего лишь дети, неужели непонятно?

второе: дети ни за что не отвечают и живут себе припеваючи. Взрослые отвечают за все. И за детей, между прочим, тоже!

третье: поэтому, даже если взрослые и бывают не правы в отдельных (редких) случаях, то они все равно правы. Потому что они взрослые, они – хозяева мира!

четвертое: а дети пока только растут и ничего в мире не понимают. Что они знают о жизни? Да ничего они не знают, кроме того, что написано в учебниках. Да и то, что написано в учебниках, будем откровенны, они знают не то чтобы очень! А туда же – в судьи: то им не так, это им не так, умникам! Судить-то легко, а попробовали бы сами…

– Попробуют, не волнуйся! – пообещал Саня директору школы.

Нет, сын был решительно неисправим. Арсений Александрович вздохнул и отправился спать. Он ведь тоже провел нынче бессонную ночь.

– Жареный петух тебя еще не клевал в это самое место… – с грустью пробормотал он. – Вот будет у тебя самого сын, я погляжу, что ты тогда скажешь.

На следующий день Саня впервые в жизни поссорился с Аристотелем.

– Бросьте вы! – покачал головой историк, посвященный в суть Бориной истории. – Он сын своего отца. Только он этого еще не понял.

– Неправда! – горячо возразил Саня. – Вы не понимаете!..

– Кабы… – вздохнул Аристотель.

– Ну почему, почему вы так говорите?! Борька – замечательный человек, он всегда за всех…

– Это у него от хорошей жизни, – махнул рукой историк. – Сытый, ухоженный, беды не нюхавший…

– Ну да! – взъелся Саня. – Жареный петух его не клевал, да? Это мы уже слышали!

Аристотель прищурился, внимательно посмотрел на Саню.

– Нехорошо, конечно, но хочешь пари?

– Какое?

– Я утверждаю, что гордому, мятежному юноше Исакову двух недель вполне хватит, чтоб осознать свою ошибку и вернуться в лоно родной семьи…

– Матвей! – укоризненно вмешался Арсений Александрович.

– Спорим! – яростно согласился Саня. – Кто проиграл – уходит из школы заведовать овощебазой!

– Ну уж нет! – усмехнулся Аристотель. – Это – уволь…

– Боитесь? – торжествовал Саня.

– Тебя, дурака, жалко… – вздохнул Аристотель.

И Саня вдруг подумал, что Матвей Иванович стал старым, а ведь раньше все понимал… Печально стало Сане.

– Сегодня тридцатое сентября, запоминайте, Матвей Иванович, – сказал он.

И опять пришла долгожданная суббота. В полночь небо над лесом вызвездило. Ясное, большое, оно стояло над головой…

– Сан Сенич… – позвал в тишине Толик Адыев. – А ведь правда, там кто-то есть?.. – Он лежал навзничь посреди поляны и пристально смотрел в небо, будто хотел разглядеть этого «кого-то» немедленно. – Может, сейчас тоже смотрит на нас и мучается, есть мы или нет?..

Это начинались лесные разговоры: ночь, огонь— можно говорить, не боясь, что посмеются, покрутят пальцем у виска…

– Бог, что ли? – настороженно спросил Кукарека.

– Люди… Братья по разуму…

– Наверное, есть, – отозвался Саня.

– А как это – Вселенная бесконечна? – задумалась вдруг толстая девочка Мила и перестала жевать.

– Да очень просто! – решительно ответил Вовка Васильев. – Нет конца – и всё!

– Всё звезды, звезды?

– Ну.

– А за ними что?

– Тоже звезды, чего тут непонятного?

– Да ведь все равно они где-то кончаются, а там что будет?

– Они не кончаются, вот и все, поняла?

Мила мотала головой.

– А тебе не все равно? – скучно спросил Лешка.

– Нет, – испуганно ответила Мила. – Мне не все равно – мне страшно…

– Ну и дура! – пробормотал Лешка. – Нашла чего бояться.

– Чего бояться? – удивился Васильев. – Вот скоро уже совсем всё откроют – и мы узнаем, как тут все устроено!

– А я люблю из форточки ночью смотреть… – сказала Юля. – Ночью встанешь потихоньку, высунешься, а до самого горизонта окна светят… Так странно – люди кругом живут… Рядом, а никогда не узнаешь, какие они, как им там… А на звезды лучше долго не смотреть: им всё всё равно. И тебе всё всё равно делается, смотришь на них, смотришь и забываешь: где ты, кто ты, зачем ты…

– А из форточки дует, между прочим, – перебил сестру Кукарека. – И прямо на меня! Понятно теперь, почему я всегда простуженный!

– Хоть бы они прилетели!.. – вздохнул Адыев.

– Сан Сенич! А про «летающие тарелки» – это правда? – раздалось сразу несколько голосов.

– Да вранье! – закричал сердито Кукарека.

– Почему это – вранье?! – возмутились девочки.

– А вы их видали?

– А может, и видали! – заводным голосом сказал Вова Васильев.

– Интересно, где это ты видал?

– Где надо!

– А не видал, так и не говори!

Не приходилось сомневаться, что к представителям иных цивилизаций Кукарека относится крайне недоброжелательно.

– По его, не видел – так этого, значит, и нет! – заступился за пришельцев Адыев.

– А и хотя бы!

– А магнитное поле ты видел? Что ж, его тоже нет, по-твоему? – поинтересовался Боря, который снисходительно прислушивался к этому разговору, но не вмешивался.

– Магнитное поле – это ладно! – сердито сообщил Кукарека. – Оно наше, а не чужое какое-нибудь… А этим чего надо? Приперлись на своих «тарелках» и подглядывают? Кто их звал?

– Зато они войны не допустят! – вмешался Адыев.

– Ой, хорошо как! – обрадовалась Мила. – Кукарека, слышишь? А ты на них злишься!

– А по-моему, стыдно… – тихо сказала Юля. – Будто мы дети, а они поставлены глядеть, чтоб мы чего не натворили… Мудрые дяди с другой планеты!

– Так у них же цивилизация выше нашей! Вот они и хотят помочь!

– Больно надо! – завелся Кукарека. – Если б они как люди – прилетели, представились! А то засекретились!

– Темный ты! – закричал Васильев. – Не понимаешь. Да, им же сперва разобраться во всем надо!

– Пусть у себя разбираются!

– А они у себя уже разобрались!

– И мы разберемся! – уверенно сказал Кукарека.

– Детское время кончилось, – скомандовал Саня.

У костра остались только Юля и Боря, они были «взрослые», к ним это не относилось.