Казис Сая - Гадание на яблочных семечках Страница 11

Когда становится грустно, говорят, надо припомнить что-нибудь хорошее, веселое. Ладно, пусть будет так…

Свой день рождения мы отпраздновали довольно славно. Только вот велосипеды, которые подарил отец, пришлось обменивать в магазине. Но и эти не намного лучше. Фукова работа, как говорит отец… Зато, может, выучимся помаленьку на слесарей, кататься-то хочется…

Поздравить нас с тринадцатилетним «юбилеем» приезжали дядина жена с сыном и еще тетя Кастуте, она выращивает цветы и немножко понимает их язык.

Хвастаться так хвастаться: в школе мы писали изложение про кота, который осмелился напасть на аиста, и нам удалось доказать, что у каждого из нас своя голова на плечах…

Вроде совсем неплохо, верно? Жаль только, теперь все полетело вверх тормашками.

1. Если бы нам не купили велосипедов, не нужно было злиться и ругаться, потому что они то и дело ломаются.

2. Если бы не приехали к нам тетя Кастуте и дядина жена, родителям бы в голову не пришла эта дурацкая мысль отправить нас врозь отдыхать летом.

3. Если бы мы не написали изложение каждый по-своему, из-за чего наша классная даже сочла необходимым позвонить родителям, они бы по-прежнему считали, что нас еще рано разлучать. А теперь можете окончательно поздравить: один едет к дядиной жене, другой — к Кастуте…

Это предстоящая разлука нас просто доконала. Как же нам развиваться, соперничать между собой, если мы не знаем, что поделывает другой, живем врозь и не видим друг друга?

Грустно признаваться, но, видимо, настоящая причина заключается в том, что мама едет на съемки, а папа согласился участвовать в международном симпозиуме керамиков. Лучше бы так прямо и говорили, что им просто-напросто некуда нас девать в этом году…

Хотя настроение испортилось, все равно мы поглядываем время от времени по сторонам — вдруг найдем что-нибудь и потом сможем обменяться «подарками судьбы». Одна находка у нас уже есть! Угадайте, какая!

Она умещается в спичечном коробке…

Живая, но есть не просит…

Сегодня она не такая, какой была вчера, а завтра будет не такой, как сегодня.

И что с нею делать, когда исполнится предсказание знатоков? Тогда она уже не поместится в коробок, а вырвется на волю и будет необычайно красивой до самой смерти…

Угадали? Наша биологичка (она у нас классная) утверждает, что из такой куколки вылупится очень редкая бабочка, бирючинный сфинкс, которого стоило бы передать какому-нибудь коллекционеру. Спасибо!.. Лучше уж мы сами на нее полюбуемся и попробуем сделать так, чтобы она полетела к Довиле, уселась на какой-нибудь цветок и послушала, как играет на дудочке Довас…

Жаль, что мы в это время будем далеко-далеко. Если увидете порхающего бирючинного сфинкса, вспомните о нас, на все долгое лето высланных из дома к родственникам.

Угнюс и Аудрюс.

P. S. Спасибо за рисунок, который нам, честно говоря, показался так себе…»

Жди спокойно, что будет дальше

Аудрюсу ехать к Кастуте предстояло поездом, а Угнюсу к дяде — на автобусе. Мама уже вторую неделю была на съемках, она играла одну легкомысленную бестолочь и, видимо, окончательно войдя в роль, даже опоздала проводить Угнюса. Отец также сильно торопился по своим делам. На автобусной станции он позаботился, чтобы водитель как следует пристроил в багажнике разобранный велосипед, и еще раз изложил Угнюсу все, что было говорено раньше:

— Это первое ваше самостоятельное путешествие… Я в тринадцать лет исколесил всю Литву… Тебя встретят дядя Пятрас, Рамунас… Привет им… Билет у тебя… Напиши, как там тебе… Наблюдай жизнь и, как говаривал мой дедушка, поступай достойно и спокойно жди, что будет дальше.

Потом обнял сына, по-мужски похлопал по спине и оставил вдвоем с братом, пусть поговорят. У Аудрюса поезд отходил только после обеда.

— Ты тоже иди, — сказал ему Угнюс. — Обо всем переговорили: пиши, не скучай, наблюдай жизнь…

— А знаешь, что я придумал?

— До сих пор всегда знал…

— Придерживайся-ка ты и дальше тактики кота, — предложил Аудрюс. — Будь таким, как Рокас, понял? А я для своего аиста тоже имя подобрал — Фил…

— Будь я на месте кота Рокаса, отправился бы, куда мне заблагорассудится.

— А куда бы тебе хотелось?

— К Довиле и Довасу!

— Так ведь они нас не приглашают.

— А вдруг к тому времени бабочка бы вылупилась или мы что-нибудь бы отыскали для них…

— Ну, теперь это все ни к чему. Тебе уже пора в автобус.

— А давай лучше меняться, — помолчав, предложил Угнюс, — теперь я буду аистом, а ты — котом.

— Да я уже как-то вроде привык, — ответил Аудрюс. — У Кастуте и так котов видимо-невидимо.

— Фил… То-то я смотрю, нос у тебя вытянулся…

— Гляди, чтобы у самого хвост не отрос, Рокас…

— Ну ладно, не будем челодралями! — Угнюс протянул руку.

— Не будем человралями и челдобреками! — сказал на прощание Аудрюс.

Пассажиры сидели в автобусе, утонув в мягких креслах с высокими спинками. Нераэговоричивый сосед Угнюса, очевидно, съел что-то неудобоваримое, он долго причмокивал, пытаясь языком вычистить во рту каждый закуток, потом достал спичечный коробок и, отламывая от него все новые и новые лучинки, стал ковырять в зубах. Угнюсу сделалось неприятно сидеть рядом, и он отправился в дальний конец автобуса, где еще были свободные места.

С соседнего ряда на него метнул злобный взгляд одногодок Рамунаса в фирменных джинсах и американской майке. На груди красовался рисунок: мышь в ковбойском облачении с огромным кольтом в лапе. Внизу пестрела надпись: «Marshall Mouse». Возле парня у окна сидела девчонка такого же возраста и похихикивала. Она сильно смахивала на кошечку: рыжая челка закрывала лоб, личико треугольником, большие глазищи, крохотный носик — только усов и не хватает. Джинсы пареньку были изрядно великоваты, отвороты доходили почти до голени. Именно поэтому он и показался Угнюсу чудаковатым. Девчонка свои вылинявшие джинсы обрезала до колен.

Все это Угнюс разглядел не сразу. Как только он выбрал для себя свободное местечко и обосновался там, «Маршал» тут же принялся недружелюбно коситься, а потом и вовсе решил его прогнать.

— А ну уматывай отсюда! — буркнул он Угнюсу. — Живо!

Однако тот сделал вид, что не слышит. Откинулся в кресле и закрыл глаза, как будто ему захотелось спокойно подремать. Потом приоткрыв один глаз, обнаружил, что парочка потихоньку курит: затягиваются по очереди и выпускают дым прямо себе под ноги. Парень окуривал девчонкины икры, а она все норовила стряхнуть пепел за отвороты его штанин… Еще через минуту Угнюс услышал, как распоясавшийся курильщик рассказывает о какой-то драке. Он не столько говорил, сколько размахивал руками, кривлялся, свистел, цедил сквозь зубы ругательства, молотил руками по спинке кресла и наконец принялся избивать мнимого врага ногами, обутыми в импортные кроссовки.

«Типичный челодраль»… — промелькнуло в голове у Угнюса. Сонливость прошла, и он стал подумывать, что не мешает сочинить какой-нибудь воинственный стих, которым можно было бы отучить людей от челодральства… О человрали, челодрали! О челдобреки!.. Тара-пара, таррара… Вы поддаетесь злому Фуку, вас за нос часто водит Нуд… Нет, нет, не то…

Опробовав еще несколько вариантов, Угнюс наконец вызубрил наизусть следующее четверостишие:

Эй, челодрали, человрали! Эй, челдобреки! Ну-ка,

брысь!

Дались вам эти ругань, драки, уж лучше б делом

занялись!

Коварный Фук и Нуд тоскливый за вами следуют

как тень,

Так не пора ли попытаться без злости обойтись хоть

день?

Он опять заинтересовался, что там поделывает Мышиный Маршал. Парень вытащил из кармана джинсов какую-то особенную монету и с гордостью показал своей подружке. Та оглядела ее, повертела и, передернув плечами, вернула ее владельцу.

— Пятак… — разочарованно протянула она. — А я-то думала — золотой…

— Подними-ка свой зад!

— Зачем? Что ты собираешься делать?

— Ну, привстань…

Девочка озадаченно поднялась. «Маршал» провел зубчиками по сидению, остро отточенный край монеты беззвучно рассек красивую кожаную обивку новенького кресла.

— Поняла? Садись скорее, чтобы никто не заметил.

— А как это тебе удалось?

— Фокус!.. Раз, жжжих!.. — развернувшись, он еще раз надрезал обшивку на спинке своего кресла.

— Э-э-эй! — закричал Угнюс. — Что вы делаете!

— За-ткнись!.. — процедил хулиган, воинственно выставив нижнюю челюсть. — Хочешь, чтобы морду разукрасил? А? Убирайся отсюда! Слышишь, что говорю?

Когда Угнюс поднялся, чтобы уйти, этот челодраль пнул его ногой. Несколько пассажиров посмотрели в их сторону, но ничего любопытного не заметили. Просто раздосадованный мальчик, прихрамывая, прошел вперед, приблизился к водителю и что-то сказал. Автобус стал снижать скорость и остановился у обочины.