Галина Ширяева - Человек Иван Чижиков, или Повесть о девочке из легенды Страница 11

- Нет! - ответила Саша.

- Почему нет?

- Потому что больше, чем у него, ты ни у кого о своем отце не узнаешь.

- Почему?

- Потому что потому! - крикнула из чулана Саша.

- Потому, что наш папка был командиром отряда! Вот почему! прошептала Маринка.

- Иди умываться! - крикнула Саша.

- Иду, - ответила Маринка.

- Я не тебе.

- Мне?.. - спросила Дина.

- А кому же!

- Пожалуйста... А куда?

- Сюда, сюда, - засуетилась Маринка, - во двор. Там у нас рукомойник. А потом мы спать будем, да?

Этот вопрос относился к Саше и означал он заискивающее: "Мы ее у нас ночевать оставим, хорошо? Куда же ей теперь деваться? Я ж пригласила!"

- Будем! - отрезала Саша и снова крикнула Дине: - Умываться иди!

Дина вышла на крыльцо и через палисадник прошла во двор, маленький и пустой. В углу курятник, еще какая-то постройка - сарай, что ли. К столбу, врытому в землю, был прибит рукомойник.

И снова Дине вспомнилась Брыковка. Там она умывалась точно из такого же рукомойника, прибитого к столбу. Утром вода в рукомойнике, только что принесенная из колодца, была ледяной, а вечером, нагревшись за день на солнце, становилась горячей, с привкусом кипяченого молока.

Когда Дина, умывшись, вернулась в дом, Саша зашвырнула на печку подушку и сказала:

- На печке будешь спать.

- А я? - сейчас же спросила Маринка.

По ее обиженному лицу можно было догадаться, что печка давно и по закону закреплена за ней.

- А ты на лавке!

- Не хочу на лавке!

- Ну и вовсе не ложись, - пожала плечами Саша и ушла в комнату, расплетая на ходу косы.

Тогда Маринка стала дразниться:

- Злюка-злюка-злюка!

- Лезь на печку, - сказала ей Дина, - я на лавке устроюсь.

- Не уместишься, - вздохнула Маринка и принялась укладываться на лавке. - Свалишься ночью.

- Свет! - крикнула из-за двери Саша. - Свет гасите!

Маринка сердито засопела:

- Злюка-злюка-злюка!.. Ты лесенку к печке подставь, а то не влезешь. За печкой стоит. Я сейчас достану.

- Не надо, я сама, - сказала Дина, - ты уж ложись.

Она отыскала за печкой лесенку, забралась на печку. Здесь было жестко и неудобно.

- Ну как? - спросила снизу Маринка. - Хорошо?

- Хорошо. Спи.

- Све-ет, - раздалось снова из-за двери.

Маринка что-то сердито зашептала и щелкнула выключателем.

- Да, - согласилась с ней Дина, - злюка. Противная.

- Почему - противная? - обиделась Маринка. - Она у нас красивая! Она на папу похожа! А в папу сроду все влюбляются!

- Кто влюбляется?

- Да все, - гордо произнесла Маринка.

- Спи, - угрюмо сказала ей Дина, - меня это не касается.

Маринка снова что-то проворчала и плюхнулась на лавку. Она долго возилась, переворачиваясь с боку на бок. Наконец улеглась.

- А потом, она у нас храбрая, - снова заговорила Маринка тихим шепотом. - Она через Сашино болото ходит. Никто в Лесном не ходит, а она ходит.

- По кочкам? - равнодушно спросила Дина.

- Сама ты кочка! - рассердилась Маринка.

Она привстала на лавке, взволнованно задышала.

- Я тоже ходить буду! Я эту дорогу почти разнюхала! Я уже примеривалась! Поняла?

- Да, - ответила Дина, - спи.

- Нет, ты поняла? - спросила Маринка с вызовом, словно ждала, что Дина сейчас будет возражать или даже ругаться.

- Поняла, - сказала Дина. - Это за болото она тебе сегодня всыпала.

Маринка размашисто перевернулась на другой бок, чуть не свалилась с лавки, ойкнула - ушибла, наверно, больную ногу.

- Потому и зовут его Сашиным? - негромко спросила Дина.

Ей было неинтересно, даже неприятно это спрашивать, потому что Саша сразу, с первого же взгляда, ей не понравилась, но по всему было видно, что Маринка изнывала от желания поболтать.

- Почему "потому"? - не поняла Маринка.

- Ты же сказала: она ходит через болото. Поэтому болото так и назвали - Сашиным?

- Не-е! - протянула Маринка, и в голосе ее прозвучало сожаление. Не-е. Нашу Сашку потом назвали. А болото назвали раньше.

Она соскочила с лавки и без лишних слов полезла на печку к Дине.

- Ты думаешь, это просто болото, да? - горячо зашептала она, забравшись на печку и упершись коленками в Динин бок. - Вовсе не просто! Это партизанское болото! Там остров есть! И там партизаны скрывались! И мой папка тоже!.. Они мост под водой, в трясине, построили, чтобы на остров можно было выбраться! Понимаешь? Он до сих пор есть, этот мост... Только сгнил наполовину... Но Сашка знает, она разнюхала. Ты слушай! Ты не спи!

- Я не сплю, - ответила Дина, с трудом отгоняя сон.

Она не спала сегодня всю ночь. За вагонным окном до самого утра тревожно метались темные тени то в остроконечных, то в круглых шапках, нечетко вырисовывающиеся на темно-синем ночном небе. Это был лес, лес, лес...

- А немцы никак не могли этот мост отыскать и злились. И тогда они взяли и пригнали к болоту людей, наших, заложников. И погнали всех в болото. Думали, кто-нибудь да обязательно натолкнется на мост, но никто не натолкнулся, потому что мост был с этой стороны, а их гнали с той, где Старое Лесное было. Тогда немцы полоснули напоследок из автоматов и ушли... А когда наши прибежали на помощь, ничего уж и не было... Только руки были мертвые... Сами мертвые, а ребятишек над водой держат... Вот тогда и бросилась в болото детей спасать девушка одна, была тут такая... Первой бросилась. Вот болото так потом ее именем и прозвали... Ты что, не веришь? - спросила она вдруг подозрительно.

- Верю.

- Правда? Веришь?

- Да верю же.

Маринка успокоилась.

- Я это потому спрашиваю, - сказала она серьезно, - что теперь уж и не все верят. Из-за нашей Сашки не верят. Она, когда рассказывает, всегда добавляет чего-нибудь. Говорит: "Все равно когда-нибудь это будет легенда. И все равно к ней будут что-нибудь красивое добавлять, так уж пусть я добавлю..." И брешет почем зря! И про ту могилу, на холме, тоже! А про того, кто там лежит, никто ничего толком-то и не знает. Одни говорят "взорвал", другие - "не взорвал", а мы с девчонками думаем: там вовсе никого нет. Некогда было тогда хоронить, вот и поставили им общий памятник, на всех! А Сашка легенды любит, вот и брешет. Она их пропасть сколько знает... Ты слушай, Чижикова! Ты не спи?

Но дремучий сонный лес уже обступил Дину со всех сторон, спокойный и тихий. Только чуть слышно журчал где-то над самым ухом ласковый лесной ручеек, рассказывая что-то взволнованным шепотом.

- Проснулась, да? Ну и дрыхнешь же ты!

Стоя на нижней ступеньке лесенки, Маринка заглядывала на печку. Ее большие зеленоватые, русалочьи глаза смотрели на Дину участливо.

- А мы тебя тут поджарили. Я Сашке говорю: "Давай хлеб в пекарне возьмем", а она: "Тесто куда денем? Сырым съешь?" Вот и поджарили. Зажарилась, да?

- Ничего, - ответила Дина, выбираясь из-под одеяла.

Печка дышала жаром, рубашка прилипла к взмокшей спине. В кухне было светло, вовсю светило солнце.

- Ой, мокрая вся! - Маринка шершавой ладошкой провела по Дининой щеке. - Купаться пойдешь? Я тебя до речки провожу и сама скупнусь. Ладно?

- Ладно.

Маринка соскочила с лесенки и на одной ноге, держа больную на весу, допрыгала до табуретки, села.

- Перевяжи, а? А то прошлый раз мне мама перевязывала, да она у нас в район за лекарствами уехала. А Сашке я не дамся.

- Сейчас.

Дина слезла с печки, натянула на себя платье и, опустившись на колени возле Маринки, принялась перебинтовывать ей ногу.

Маринка вздохнула, еще раз дотронулась ладошкой до Дининого лица и сказала:

- Ты не беспокойся. Папа все выяснит. Он все знает. Вот приедет и выяснит. А Сашку ты не слушай. Мы сейчас купаться пойдем, а потом обедать. А потом я тебя к нашим огуречным девчонкам поведу. А завтрак ты проспала, соня.

- Я не спала, - сказала Дина, - я просыпалась. Я даже слыхала, как вы за завтраком беспокоились о Барбансоне. И чего он вам дался, этот Барбансон!

- Еще как дался! - пожаловалась Маринка. - Он сумасшедший. Он может что-нибудь учудить по дороге. Барбансоном-то его из-за дедушки назвали, а у него от дедушки-то ничего и не осталось - ни породы, ни характера. Дедушка-то у него спокойный был. - Маринка вздохнула. - А уж с бугра-то он обязательно понесет.

- С какого бугра? - тихо спросила Дина.

- А с того самого, где я тебя встретила. Его давно надо было срыть, он же на самой дороге. Да раньше не догадались, наверно, да и села никакого тут не было. А теперь уж нельзя. Теперь там памятник.

- А я знаю, кто там, - вдруг вырвалось у Дины, и губы у нее пересохли.

- Кто?..

- Прорвался, - глухо сказала Дина.

Маринка сейчас же ухватилась за больную ногу и тоненько взвыла.

- Ой-ой-ой! Зачем же ты его прорвала? Я купаться хотела!

- С нарывом не купаются.

- А я хотела! А я буду! У нас в речке вода чистая! Как в колодце.

- А у нас в Брыковке нет речки, - задумчиво сказала Дина, - у нас пруд. Искупаешься в нем, а потом приходится со спины мазутные пятна отмывать.