Лев Давыдычев - Дядя Коля – поп Попов – жить не может без футбола Страница 12

— Он уже давно не поп, а будущий вратарь, — упавшим голосом возразил Шурик. — Он станет замечательным футболистом.

— И футболистов никаких! — ещё более возмущённо заявила бабушка Анфиса Поликарповна. — Пустить в квартиру на ночь попа, вратаря и футболиста! Ужас!

— Ужаса никакого, — ещё более упавшим голосом возразил Шурик. — Бывший поп, вратарь и футболист — это один дядя Коля. У него самоварчик есть, соленые огурцы, луковицы во-о-о такие, сало…

— Сало я в пищу не употребляю! — презрительно оборвала его бабушка Анфиса Поликарповна. — Ты лучше подумай, дорогой внучек, чем мы с тобой будем полдничать и ужинать. Неужели скудными остатками обеда? А что у нас завтра на завтрак?

— Тогда я уйду с ним, — нерешительно проговорил Шурик, — я не могу бросить его одного. Ему негде ночевать. Я пригласил его — и вдруг… Нет, нет, он будет ночевать здесь! Я обещал!

— А я тогда вызову милицию, и заберут твоего поповского вратаря куда следует. И уж точно выяснят, поп он, вратарь или обыкновенный жулик.

— Вы не имеете права так говорить! — Шурик вскочил и даже очень крепко сжал кулаки. — Вы его в глаза не видели! А он, дядя Коля, замечательный человек!

— О, у тебя, дорогой внук, оказывается, есть характер! — с большим уважением заметила бабушка Анфиса Поликарповна. — Это замечательно. А то, что дядя Коля, твой бывший поп, замечательный человек, меня не касается. Что будет, если все замечательные люди станут приходить к нам ночевать?

— Я уйду с дядей Колей искать ему ночлег, — совсем тихо и не совсем твёрдо произнес Шурик.

— Пожалуйста, пожалуйста, уходи, уходи, — бабушка Анфиса Поликарповна явно обиделась. — Уходи, пожалуйста, уходи, — насмешливо продолжала она, — а я посмотрю. Я люблю, я обожаю смотреть, как люди делают глупости… Интересно, а чем я буду питаться, когда ты уйдешь? Ты об этом подумал?

Хотел Шурик в сердцах ответить, что это его нисколечко не касается, но сообразил, что грубить старшим нельзя, и сказал:

— Чем вы будете питаться? Питаются пищей.

— А я и не знала! — Бабушка Анфиса Поликарповна гордо и оскорблённо поднялась. — Где тут нам с тобой оставленные деньги? Мы их с тобой разделим, дорогой внук, на две равные части и будем отдельно друг от друга питаться пищей. Итак, где оставленные нам с тобой деньги?

— Понятия не имею, — Шурик пожал плечами. — А у вас разве нет денег?

— Немножко есть. Но слишком мало. Неужели они, твои родители, ничего не говорили тебе о том, на какие деньги мы будем с тобой питаться пищей?

Шурик отрицательно помотал взъерошенной головой.

— Какой конфуз! — жалобно и возмущённо воскликнула бабушка Анфиса Поликарповна. — О! — Она в бессилии опустилась на стул. — Это что же такое получается?! Смерть от голода… Шурик, что ты как воды в рот набрал? Я чуть не упала от ужаса, а ты даже не пошевелился!

— Я не знал, что вы собираетесь падать, — уныло ответил внук. — Скоро придёт дядя Коля, и мы с ним пойдём куда-нибудь искать ему угол.

— Нет, нет, дорогой внук, никуда ты не пойдёшь, пока мы с тобой не найдем выхода из создавшегося положения… Ну, почему ты молчишь?

— А что мне говорить?

— Скажи, например: бабушка, успокойся.

— Бабушка, успокойся, пожалуйста.

— Вот, мне сразу стало легче. А я и не беспокоюсь, внучек. Я просто злюсь. Вместо отдыха — самый ужасный конфуз! Но будем действовать. Обыщем в квартире каждый уголочек. Постараемся обнаружить деньги. Предположим наиболее страшное: денег мы не найдем. Тогда будем ждать письма от твоих преступно забывчивых родителей… Но ведь за это время мы можем погибнуть с голоду. — Бабушка Анфиса Поликарповна очень тяжко передохнула. — Остаётся ещё одно: ждать твоего поповского вратаря. Если он не вызовет у меня особых подозрений, пусть ночует. А я впервые в жизни поем сала.

Шурик от радости пискнул и запрыгал по комнате, но бабушка Анфиса Поликарповна остановила его грозным голосом:

— Прекрати радоваться раньше времени! Дня два-три-четыре мы продержимся. Дальше — мрак, неизвестность, голод. Ты не знаешь, сколько времени человек может прожить без пищи? Не знаешь. А я забыла. Нам придётся лежать и не двигаться, чтобы экономить силы… Сначала я иду на проверку запасов продовольствия, затем будем разыскивать деньги.

Она стремительно ушла на кухню, а Шурик запрыгал по комнате: ведь скоро придёт дядя Коля, который считает его, Шурика Мышкина, хорошим человеком!

Из кухни раздался голос бабушки Анфисы Поликарповны:

— Конфуз, честное слово, конфуз! Самый ужасный конфуз! От обеда, оказывается, ничегошеньки не осталось! Только вот компот остался, но я его уже допила! Посуду не вымыли! Рассчитывали, что это сделаю я! А я уже семнадцать с половиной лет не мыла посуду! Кошмар! Я безумно хочу есть! Я скоро упаду в обморок — и очень глубокий обморок — от голода! — Она вошла в комнату, остановилась в дверях, покачнулась. — Ты умеешь ходить в магазин?

— Конечно, — подумав, ответил Шурик. — С мамой. Или с папой. Или с дедушкой.

— Кошма-а-а-ар… — Бабушка Анфиса Поликарповна медленно дошла до дивана, легла, зашептала: — Сначала я росла избалованной дочерью, затем — избалованной женой, а последние семнадцать с половиной лет — избалованной бабушкой. Я умею только руководить. Но для этого мне нужны умные, опытные, знающие подчиненные. А как же руководить тобой, если ты, как я, ничего не умеешь делать?.. Скорее бы пришёл твой вратарский поп или поповский вратарь! Ведь он-то уж наверняка может сходить в магазин! Учти, что если я минут через двадцать девять не приму пищу, то упаду в очень глубокий обморок!

— Придумал! — радостно крикнул Шурик. — Придумал! А… а… а холодильник?

— Ты гений, внучек! — ещё радостнее крикнула бабушка Анфиса Поликарповна и так же радостно села. — Я обшарила всю кухню, а на холодильник не обратила внимания. Вперёд, к еде!.. Шурик, Шурик! — звала она уже из кухни, и, когда внук пришёл за ней следом, растерянно спросила: — Ты не знаешь, каким образом делают яичницу с колбасой? А?

— Мама говорит, что нет ничего проще.

— Это я тоже знаю. Вообще-то можно поесть колбасу и так. Но жаренная с яичницей она полезнее и вкуснее!.. Вот что, дорогой внук, — бабушка Анфиса Поликарповна ненадолго, но довольно глубоко призадумалась. — Быстренько иди к соседям и разузнай, как именно готовят яичницу с колбасой. Только ничего не перепутай. Учти, что моя жизнь в твоих руках. Через двадцать семь с половиной минут я, по всей вероятности, упаду в невероятно глубокий обморок от недоедания.

Вышел Шурик на лестничную площадку и остановился в нерешительности: к кому же из соседей идти? Поразмыслив, он отправился в соседний подъезд к тёте Варваре — мама всегда обращалась к ней за советами по разным кухонным делам.

Тётя Варвара, очень высокая, худощавая старушка, которая ни секунды не сидела без дела, непрестанно суетилась, выслушала Шурика и поразилась:

— Тебя одного, что ли, оставили?!

— Нет, с бабушкой. Она сегодня приехала. Она страшно хочет есть, но, как я, тоже ничего не умеет готовить. Она, как я, помнит только, как надо есть. И примерно минут через двадцать пять от недоедания упадёт в невероятно глубокий обморок.

Когда тётя Варвара сердилась, она говорила басом. Вот и сейчас она пробасила:

— Это ещё что за чудо-юдо морское к тебе вместо бабушки приехало?! Которое яичницу с колбасой сготовить не способно?! Да ведь такую тунеядницу по телевизору показывать надо! Детей бедных там всё время критикуют! А тут бабушка — тунеядка ленивая! А в остальном-то она нормальная?

— Она интересная, — ответил Шурик.

— Чем же это она интересная? — возмущённо пробасила тётя Варвара. — Тем, что может тебя с голоду уморить? Подумать ведь страшно: родная бабушка и… тунеядница! Чудо-юдо морское! Может, она чем-то болеет?

— Нет, нет, она очень здоровая, но без пищи долго жить не может.

Минут девять таким басом возмущалась, удивлялась, поражалась, сердилась, негодовала и металась по кухне тётя Варвара, а Шурик, склонив на бок взъерошенную голову, уныло думал о том, что время идет, минуты мелькают и бабушка Анфиса Поликарповна вот-вот упадёт в невероятно глубокий обморок от недоедания. Но остановить тётю Варвару, метавшуюся по кухне, он не мог, сколько ни пытался.

Только раскроет он рот, чтобы напомнить о своей голодной бабушке Анфисе Поликарповне, как тётя Варвара грозно пробасит:

— По-мол-чи! — И продолжает возмущаться, удивляться, поражаться, сердиться, негодовать и метаться по кухне.

И, набравшись смелости, Шурик громко перебил:

— Она уже! Она уже в невероятно глубоком обмороке от недоедания! Двадцать семь с половиной минут прошло! Спасайте!

— И не подумаю! — Бас тёти Варвары стал угрожающим. — Я всю жизнь с детским тунеядничеством боролась. Теперь буду бороться с бабушкиным тунеядничеством. Может, ещё удастся её перевоспитать! Пусть твое чудо-юдо морское, — бас тёти Варвары стал ещё более угрожающим, — само сюда придёт. Я ему покажу, как яичницу с колбасой жарить! Я ему покажу, чуду-юду этакому!