Александра Анненская - Чужой хлеб Страница 12

И все девочки, в порыве доброго чувства, начали ухаживать за своей маленькой, все еще рыдавшей подругой. Одна принесла напиться водицы, другая отыскала платок отереть ей слезы, третья покрыла ее своим одеяльцем, чтоб ей потеплее было. Можно себе представить, с какою радостью смотрела на все это Нелли, как славно заснула в эту ночь!

С этих пор преследования Вари прекратились. Если иногда какая-нибудь шалунья забывала решение, принятое после рассказа Нелли, всегда кто-нибудь напоминал ей о нем или старался утешить Варю в причиненной ей неприятности.

Эта счастливая перемена в судьбе бедной девочки оказала видимо хорошее влияние и на нее самое. Она стала меньше дичиться подруг, охотнее разговаривала с ними, иногда даже смеялась, и если не играла сама, то любила смотреть, как играют другие, особенно если в числе их была ее маленькая покровительница. Так как Нелли исполняла часть работы за нее, то она не так сильно уставала и могла успешнее делать остальную часть; наконец, надеясь на постоянную защиту своей приятельницы, она стала немного менее робка и пуглива, а это делало ее понятливее и умнее. Ее стали меньше бранить, и это придавало ей больше охоты трудиться, чтобы совсем не заслуживать брани. Нелли замечала эту перемену в своей маленькой подруге, и можно себе представить, как радовала она ее, как радовала ее мысль, что она, сама еще девочка, ребенок, а может уже делать добро, приносить пользу!

Из всех дней недели самый скучный для Нелли был воскресенье. В этот день в магазине не работали. Девочки уходили к своим родным, все взрослые девушки с утра отправлялись в гости, Авдотья Степановна не показывалась в мастерскую, а мадам Адель или уходила со двора, или принимала гостей у себя в комнате. В мастерской, кроме Нелли, оставалась еще одна только девочка, и то уже довольно взрослая. Нелли было с ней очень скучно: она всегда ходила какой-то надутой, не любила шуток, даже редко разговаривала, а все время или сидела у окна и смотрела на улицу, или раскладывала какие-то засаленные карты, или шила из лоскутиков разные маленькие вещицы вроде подушечек для булавок, мешочков и т. п. Нелли после недельной работы не хотелось и в воскресенье браться опять за иголку, ей приятно было в этот день отдохнуть, но отдыхать, ничего не делая, было страшно скучно. Она радовалась, когда кухарка просила ее сбегать за чем-нибудь в лавочку или исполнить какую-нибудь легонькую работу на кухне, все же это служило хотя небольшим развлечением. Она могла бы ходить в эти дни к Вязиным, но ей этого очень не хотелось. Она выучилась за это время понимать, что Лидочка — барышня, что через несколько лет она превратится в такую же богатую барыню, как те, которые приезжали заказывать платья и шляпки у мадам Адели, а что она, Нелли, — простая девочка, что она будет простой швеей. Она понимала, что если и прежде, когда она жила в их доме как подруга Лидочки, Лидия Павловна находила, что она не должна равнять себя с господами, то теперь, когда она проводит всю неделю ученицей модного магазина, прислужницей мадам Адели и Авдотьи Степановны, ей нельзя и думать прийти к Вязиным как гостья. Она была уверена, что все в доме будут обращаться с нею так, как обращались с дочерью кухарки, скажут ей несколько слов и отошлют ее на кухню. А это ей было бы очень неприятно именно в доме Вязиных, неприятно особенно со стороны Лидочки, которую она когда-то любила как сестру.

В эти длинные, скучные воскресенья Нелли в первый раз почувствовала сильное желание что-нибудь почитать. В доме Вязиных она читала часто, и чтение иногда интересовало ее, но она находила всегда, что без книги легко обойтись и что игрушки доставляют больше удовольствия. Теперь же она совсем не думала о куклах, но хорошая книга казалась ей такою чудною вещью, что она готова была отдать за нее все, что имела. К несчастью, этого всего было очень немного, да и все такие вещи — платья, платок, одеяло, башмаки и тому подобные, которые не вымениваются за книги. Деньги, данные Лидией Павловной, она издержала в первый же месяц своей жизни в магазине, частью на покупку себе разных необходимых вещей, частью на угощение подруг, которые беспрестанно приставали к ней, чтобы она купила то кофе, то булок, то чего-нибудь сладкого. Вероятно, желание Нелли иметь хорошую книгу так и осталось бы неисполненным, если бы ей не помог счастливый случай.

Раз как-то мадам Адель послала ее отнести платье к одной заказчице. Платье было небогатое, и потому магазинщица нашла, что не стоит посылать к ним кого-нибудь старше Нелли. Нелли, идя по указанному адресу во двор одного из самых больших петербургских домов, поднялась по довольно темной и грязной лестнице на четвертый этаж и робко позвонила в колокольчик. Ей отворила добродушная, опрятно одетая старушка и, узнав, что она пришла с платьем, ласковым голосом сказала ей:

— Барышни нет дома, она сейчас придет, пойдем, голубушка, я тебя проведу в ее комнату, ты там подождешь ее.

Нелли вошла вслед за старушкой в небольшую комнату, чисто, но небогато меблированную. У одной стены ее стояла кровать, покрытая серым байковым одеялом, у другой — небольшой диванчик, в простенке между двумя окнами письменный стол, на котором лежали книги и бумаги, в углу этажерка с книгами, комод, несколько плетеных стульев — вот и все. Внимание Нелли привлекли главным образом книги; как только старушка оставила ее одну, она тотчас подошла к столу и открыла одну из них. Нелли очень хотелось узнать, забыла ли она французский язык за те восемь месяцев, которые провела в магазине. Она попробовала читать и, к своему удовольствию, увидела, что понимает все. Это очень обрадовало ее: книга составляла продолжение какого-то рассказа, содержания которого она не знала, но ей все-таки приятно было читать и убеждаться с каждой фразой, что она почти ничего не позабыла. В книге описывалось какое-то происшествие, случившееся с одним военным; ей захотелось узнать, чем оно окончится, она села на диван и так погрузилась в чтение, что не замечала, как летело время. Вдруг над ухом ее раздался свежий, молодой голосок:

— Ах, милая, извините, что я заставила вас так долго ждать!

Нелли вздрогнула, покраснела, вскочила с места и с некоторым испугом взглянула на говорившую. Это была девушка лет двадцати или двадцати двух. Простенькое черное платье и гладкая, безыскусная прическа придавали миловидность ее некрасивому, но очень приятному лицу.

— А вы, кажется, читали без меня? — прибавила она добродушно, улыбаясь смущению Нелли. — Что это? Французская книга? Вы разве умеете по-французски? Где же вы выучились?

— Я всего восемь месяцев живу в магазине, — отвечала Нелли, краснея еще сильнее, — прежде я жила в доме у одной богатой госпожи и училась вместе с ее дочкой.

— Из богатого дома да вы попали в магазин? Я думаю, вам там очень трудно?

— Нет, ничего, я привыкаю; я сама хотела туда поступить.

— Сами? Отчего так?

— Да чтобы чему-нибудь научиться и потом жить своим трудом.

— В самом деле? Вы, должно быть, славная девочка! Нам надо с вами познакомиться! Вас как зовут?

— Елена.

— А меня Софья, по батюшке Ивановна. Я также тружусь, даю уроки и живу вместе с сестрой, которая служит на телеграфе. Ну, покажите, что за платье вы мне принесли, а пока я его примеряю, вы мне расскажите все про себя, хотите?

Нелли улыбнулась. Бесцеремонное, простое обращение ее новой знакомой очень понравилось ей, и, оправившись от первого смущения, она начала свободно разговаривать с ней. Целый час просидели они вместе. Софья Ивановна едва взглянула на себя в зеркало в новом платье и все свое внимание обратила на Нелли. В конце разговора решено было, что всякое воскресенье Нелли будет приходить в эту самую комнатку, а Софья Ивановна будет учить ее арифметике, географии, естественной истории и вообще всему, чему она захочет учиться, и будет ей давать книги для чтения. С этих пор для Нелли не было больше скучных воскресений. С утра отправлялась она к своей новой знакомой и целый день проводила в приятных и полезных занятиях: то читала она какие-нибудь интересные книги, то делала нетрудные письменные упражнения, то разговаривала с Софьей Ивановной и ее младшей сестрой, веселенькой, но очень неглупой молодой девушкой. В магазин Нелли возвращалась теперь обыкновенно с запасом книг для чтения на неделю. Книги эти доставляли девочке много удовольствия, но зато они часто мешали ее работе. По вечерам девочкам не позволяли сидеть с огнем долее как до девяти часов, и потому читать приходилось или рано утром, или урывками между делом. Нелли делала и то, и другое, но это оказалось неудобным.

От раннего вставанья у нее болела целый день голова, и она ходила такою вялою, сонною, что даже мадам Адель заметила это и сказала ей строгим голосом: «Пожалуйста, помни, что ты поступила ко мне в магазин работать, а не спать! Чего ты ходишь точно полусонная? Я попрошу Авдотью Степановну построже взыскивать с тебя!» Но Авдотью Степановну нечего было просить об этом. Раз она заметила, что Нелли, вместо того чтобы шить, читает какую-то книгу, лежащую у нее на коленях. Она подошла к девочке, схватила книгу и ударила ею Нелли по голове.