Элизабет Мид-Смит - Школьная королева Страница 12

Китти медленно, с гордым видом вышла из комнаты. В лице ее произошла разительная перемена. Она была настолько заметна, что пробудила чувство удивления и тревоги в душе миссис Шервуд. Девочка казалась каким-то новым существом. Кротость уступила место высокомерному презрению. Ее глаза, обыкновенно полные любви, трогательно нежные и невинные, горели гневным огнем.

В коридоре стояли несколько девочек. Погода внезапно испортилась. Подул холодный восточный ветер. Солнце спряталось за тучи, заморосил дождь.

Анжелика, очень любившая Китти, обратилась к ней:

– Китти, милая, расскажи нам какую-нибудь ирландскую историю, чтобы не было скучно.

– Нет, не сейчас, Анжелика, извини. И вы, девочки, не обижайтесь, – ответила Китти.

Анжелика, как и Елизавета Решлей, с удивлением взглянула на Китти, чем-то взволнованную. А Генриетта подумала, не приблизилось ли уже время ее торжества. Не открыла ли миссис Шервуд чего-нибудь, что превратило ее сомнение в уверенность? В таком случае победа Генриетты близко.

Китти поднялась наверх. Она вошла было в свою комнату, и как раз в этот момент Мэри Купп, пробежав мимо нее, помчалась вниз. Девочки продолжали стоять в коридоре. Генриетта подошла к Мэри и взяла ее под руку.

– Мэри, я хочу поговорить с тобой. Не думаю, чтобы теперь в зале был кто-нибудь. Пойдем туда.

Девочки ушли и сели в уголок, откуда они могли увидеть каждого, кто войдет. Было важно, чтобы никто не слышал их разговора.

– Я заметила кое-что, – сказала Генриетта, – и думаю, время нашего торжества близко.

– Не говори, не говори этого, – махнула рукой Мэри. Она, как и другие девочки, заметила, какой расстроенной казалась Китти, когда вышла от миссис Шервуд.

– Что такое с тобой, Мэри? Уж не забыла ли ты, что мы собираемся унизить Китти О’Донован? Похоже, унижение начинается. Но Китти так популярна, что это будет нелегко. Главное – добиться помощи Елизаветы Решлей. Маргарита Лэнгтон, я уверена, будет на нашей стороне.

– Знаю, кто не будет на нашей стороне. Это Клотильда Фокстил.

Я думала о ней, – сказала Генриетта, – но надеюсь, что сумею справиться и с Клотильдой.

Дверь отворилась, и в зал вошла Елизавета Решлей. Она подошла к девочкам.

– Ах, по обыкновению шушукаетесь, – усмехнулась она.

– Присядь к нам, Елизавета, – предложила Генриетта ласковым тоном, – пожалуйста. Мы с Мэри очень дружны – не правда ли, Мэри? – но мы ничего не имеем против того, чтобы поболтать втроем, ты такая милая.

– Я не желаю оставаться с вами, – холодно сказала Елизавета. – Хочу только задать вам один вопрос.

Генриетта взглянула в ясные, красивые глаза Елизаветы, которая была перед Китти королевой мая. Почетное положение было обеспечено ей. Девочки очень уважали Елизавету Решлей. И обожали ее.

– Пока у меня нет никаких доказательств, – продолжила Елизавета. – Но что-то подсказывает мне, что вы по какой-то непонятной причине замышляете нехорошее против Китти О’Донован. Я склонна подозревать вас в этом. Признайтесь, я права?

– О, какие глупости! – воскликнула Генриетта. – Удивляюсь, как ты можешь быть такой несправедливой, Елизавета!

– Ваша неприязнь к Китти видна не только мне, но и всем девочкам в школе. Если бы я могла узнать, в чем дело, то, может быть, помогла бы вам.

– А может быть, и вовсе ничего нет? – сказала Мэри.

Генриетта взглянула на свою сообщницу.

– Нет, Мэри, – серьезно сказала она, – было бы очень дурно не сказать этого Елизавете, которой все верят, которую любят и уважают. Действительно, случилось нечто дурное, и я очень боюсь, что всем нам предстоят волнения и огорчения из-за Китти О’Донован.

– Но что же она сделала, бедняжка?

– Нехорошо рассказывать об этом, – заметила Генриетта. – Если она сделала то, что мы предполагаем, – ты, конечно, скоро узнаешь это. А говорить теперь было бы непорядочно с нашей стороны.

Мэри молчала. И Генриетта закончила:

– Мне жаль огорчать тебя, Елизавета, но я не могу ничего прибавить к тому, что сказала.

Елизавета вышла из зала.

– Ну вот, – выдохнула Генриетта, – это именно то, чего я больше всего не хотела. Елизавета чрезвычайно впечатлительная. Теперь она пойдет к Китти, чтобы докопаться до истины.

И верно, Елизавета поднялась наверх. Комнатка Китти была не очень далеко от ее комнаты. Елизавета постучалась. Ответа не было. Она снова постучалась. Снова нет ответа. Тогда она сказала тихим голосом:

– Китти, милая, это я – Елизавета Решлей. Я очень хочу поговорить с тобой. Позволь мне войти, дорогая.

Ответа все не было. Подождав немного, Елизавета повернула ручку двери и вошла.

Китти лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Она не плакала. Елизавета поспешно подошла к ней.

– Китти, в чем дело? Расскажи мне.

– Ты узнаешь достаточно скоро, Елизавета.

– Но я хочу знать теперь.

– Ты такая же, как и другие, ты не поверишь мне.

– Испытай меня, – сказала Елизавета. – Я ведь заметила, что ты в тревоге уже который день. Ты далеко от родных, у тебя нет матери…

Китти зарыдала, но тотчас же подавила рыдание.

– Я однажды испытала то же, что ты, – сказала Елизавета. – У меня были неприятности в школе. Одна девочка очень недобро относилась ко мне. Можно мне сесть у твоей постели? Я подержу тебя за руку и расскажу все.

– Пожалуй, – ответила Китти.

Елизавета заботливо укрыла ноги Китти одеялом.

– Я расскажу тебе все про себя и про то, что случилось со мной. Как и ты, я единственная у родителей. Папа мой живет в Индии, а мама осталась в Англии. Она очень болела. Я так люблю свою маму! Когда меня отдали в школу, первое время мне нестерпимо тяжело было жить вдали от нее. Расскажу тебе, как я нарушила одно из школьных правил.

Китти лежала очень тихо, и было не очень понятно, слушает ли она Елизавету или занята своими мыслями. Но подруга продолжила.

– Ты знаешь, Китти, что из селения Мертон, которое находится вблизи Мертон-Геблса, по четвергам вторую почту не приносят. Кому нужно, тот сам идет за письмами. Наступил четверг, и я страшно тревожилась, ожидая вестей о маме. Мне не хотелось говорить миссис Шервуд о том, как сильно больна моя мать. Я была уверена, что получу письмо. Сейчас девочки могут вдвоем или группой ходить в Мертон, но раньше, когда я поступила сюда, если девочке надо было в селение, то она должна была идти с учительницей. В тот день, представляешь, ни одна учительница не была свободна. Поэтому я решилась нарушить правила и пошла одна. Добралась до почтового отделения и получила свое письмо, из которого с облегчением узнала, что маме лучше. Вернувшись, я сразу направилась в комнату миссис Шервуд и рассказала ей, что сделала. Показала письмо. Я сказала, что не жалею о совершенном поступке, но знаю, что нарушила правила. Ей хотелось, чтобы я выразила сожаление, однако я не согласилась, и она наказала меня. Мне было горько и обидно.

Китти, конечно, слушала подругу. И в душе жалела ее. А Елизавета все подробно рассказывала, чтобы успокоить Китти, поскольку понимала ее душевное состояние.

– О моем поступке миссис Шервуд сообщила девочкам, и два дня я была в опале: со мной никто не разговаривал. Это случилось три года тому назад, а тогда я совсем не понимала миссис Шервуд. Я смогла понять ее, только когда умерла моя мама. Я узнала великую любовь миссис Шервуд ко всем нам. О, Китти, нет других таких людей, как она! Ей можно довериться вполне, и если произошло какое-то недоразумение – мой совет: скажи ей всю правду, скажи правду.

– Я так и сделала, – ответила Китти. Она скинула одеяло, села на кровати и взглянула прямо в лицо Елизавете. – Я сказала ей всю правду, а она не поверила мне. Она делает все возможное, чтобы заставить меня сказать страшную ложь. Но я не хочу лгать, а миссис Шервуд собирается строго наказать меня.

– Объясни мне все, Китти.

– Хорошо, я расскажу тебе. Может быть, ты так же, как и миссис Шервуд, не поверишь, но я все же расскажу. Так же, как ты поведала мне свою историю.

Глядя на подругу, Елизавета подумала: «Нет, Китти такой человек, который не может солгать».

Китти рассказала Елизавете все без утайки. И под конец произнесла с горячностью:

– Так же я изложила все и миссис Шервуд, но она не поверила и продолжает думать, что я написала это письмо. А я не писала его!

– Китти, я выясню, что смогу. Я верю тебе.

– Елизавета! Слава Богу! – Девочка обвила руками шею подруги и несколько раз поцеловала ее в щеку. – Слава Богу! Теперь я могу перенести это.

– Я сейчас же пойду к миссис Шервуд и попрошу ее разобраться в этом деле.

Глава IX

Передышка

Елизавета Решлей действительно поверила Китти О’Донован. И, покинув ее, она, как и обещала, направилась к миссис Шервуд.

– Могу я поговорить с вами, миссис Шервуд?

– Конечно, Елизавета.

– Я была сейчас у бедной Китти О’Донован.

– Ты была у нее, Елизавета? – с чувством облегчения повторила миссис Шервуд. – Я так рада, что ты была у нее. Ну что же, Елизавета, удалось тебе… как-нибудь повлиять на Китти – заставить ее сознаться? Она, конечно, рассказала тебе всю эту печальную историю?