Гектор Мало - Без семьи Страница 12

— Я ничего не имел против этого, но где было найти в чистом поле какую-нибудь избу? Я посматривал по сторонам, но никакого жилья не было видно. Лишь вдали чернел перед нами большой лес, который казался бесконечным. Вскоре снег покрыл дорогу и все, что на ней находилось. Исчезли под ним придорожные камни, сухие листья и рвы. В глубоком молчании подвигались мы вперед и лишь изредка оборачивались, чтобы свободно вздохнуть. Собаки, бегавшие обыкновенно на несколько шагов впереди нас, теперь плелись за нами и, казалось, просили какого-нибудь пристанища.

Вдруг Витали поднял руку и указал на полянку, та краю которой я заметил нечто вроде избушки, сложенной из веток и хвороста.

Мы направились к этой избушке. Собаки с радостным лаем ворвались в нее и начали кататься по сухой земле. Жилище это было очень простое. Вся мебель состояла из постели, сделанной из мха и несколько камней, которые могли бы служить вместо стульев. Окон в избушке совсем не было, а вместо дверей была дыра, через которую мы вошли.

Когда мы стряхнули с себя снег и осмотрелись вокруг, то заметили в земле небольшое углубление, выложенное кирпичами. Несомненно, это углубление служило печью. Вскоре веселый огонек осветил наш темный чулан. Правда, наше жилище наполнилось облаками дыма, но разве это могло огорчать нас, когда перед нами горел добрый огонек, согревавший наши окоченевшие члены?

В то время, когда я, опершись обеими руками о землю, раздувал огонь, собаки важно уселись вокруг костра. Вскоре и Проказник высунул свой нос и, убедившись, что мы уже не на дворе, быстро соскочил на землю, подошел к костру и, выбрав себе лучшее место, протянул к огню свои дрожавшие от холода лапы. Витали вынул из своего дорожного мешка краюшку хлеба и кусок сыра. Конечно, в такую минуту нам было бы приятнее поесть чего-нибудь горячего, но мы и сухой хлеб ели с большой радостью. Витали разделил на две половины хлеб и сыр и одну лишь половину роздал нам, а другую спрятал обратно в свой мешок.

— Я не знаю ни этой дороги, ни леса, — сказал он. Я слышал лишь, что этот лес очень велик и соединяется с другими лесами. Может быть, мы слишком отдалились от всякого человеческого жилья. Этот запас пищи должен послужить нам на более долгое время.

Хотя необилен был наш ужин, но мы утолили голод и после теплого огонька могли спокойно ожидать, когда перестанет падать снег. Однако, он не переставал. Сквозь отверстие хижины мы могли видеть, как он падал беспрерывно, покрывая лужайку ровной, белой пеленой. Собаки, свернувшись в клубочек, сладко заснули вокруг огонька, а вскоре последовал их примеру и я.

Как долго я спал — не помню. Проснувшись, я увидал, что уже начинает вечереть. Слой снега сделался еще толще, и если бы пришлось нам сейчас итти, то он был бы мне выше колена.

Который-то теперь час?

У Витали уже давно не было часов. Он истратил много денег на уплату штрафа. Наш заработок в последнее время был очень плох. И когда мне пришлось в Бордо покупать меховую куртку, Витали вынужден был продать для этого свои большие серебряные часы, по которым Капи умел угадывать время.

— Ничего не поделаешь, — сказал Витали, — нам придется пробыть здесь некоторое время. По крайней мере, у нас есть крыша над головой и огонь.

Он вынул оставшийся кусок хлеба и поделил его между нами поровну. Куски были небольшие, и мы живо покончили с ними.

Постепенно начало темнеть. Снег продолжал падать. Собаки улеглись около огня. Я немного посидел еще, наслаждаясь теплом и слушая рассказы Витали из истории Франции. Потом, когда меня снова начал одолевать сон, я завернулся в свою меховую куртку и прилег, положив голову на плоский камень, вместо подушки.

— Постарайся заснуть покрепче, — сказал мне Витали, — а когда мне захочется спать, я разбужу тебя. Нужно одному из нас смотреть за огнем и не давать ему погаснуть.

Я закрыл глаза и крепко заснул. Когда Витали разбудил меня, была уже глубокая ночь. Огонь продолжал ярко гореть.

— Теперь твоя очередь, — сказал мне Витали, — подкладывай дрова в костер, а я немножко сосну.

Оказалось, что он, пока я спал, заготовил для меня целую кучу хвороста. Когда я уселся на камне с намерением поддерживать огонь, Витали завернулся в свое пальто и лег. Вскоре, по его громкому и ровному дыханию, я понял, что он уснул.

Тогда тихонько, стараясь не разбудить хозяина, подошел я к отверстию и посмотрел, что делается на дворе. Снег разукрасил деревья и кусты в белые одежды, на чистом небе светились звезды. Мороз усилился, и в лесу по временам раздавался треск. Хотя я тихонько-тихонько подошел к двери, тем не менее, разбудил собак. Зербино встал, подошел ко мне и вздумал выйти из хижины. Повелительным движением руки я приказал ему остаться, но Зербино поднял вверх морду и начал беспокойно нюхать воздух. Я постоял у отверстия еще несколько минут, потом возвратился к огню, который начал уже угасать. Я прибавил несколько веток и уселся, положив голову на камень.

Ничто не нарушало ночной тишины. Понемногу глаза мои начали слипаться, и я незаметно для самого себя уснул. Если б я не улегся так удобно, если б Витали не заготовил хвороста, тогда бы сон не так скоро одолел меня, но в тишине и бездействии трудно было долго бодрствовать. Я заснул крепким сном.

Вдруг меня разбудил бешеный лай. В одно мгновение я вскочил на ноги. Меня окружала темнота. Очевидно, я спал довольно долго, потому что огонь погас и только две головешки тлели в огне. Лай не унимался. Я узнал голос Капи, но странное дело: Зербино и Дольче не было в хижине.

— Что случилось? — крикнул вдруг Витали, пробуждаясь от сна.

— Не знаю, — отвечал я.

— Ты уснул и огонь погас?

Капи стоял у входа и заливался самым отчаянным лаем. Происходило что-то необыкновенное. Я напряженно прислушался и услышал вдали жалобный вой, в котором узнал голос Дольче. Я хотел выйти из шалаша, но Витали задержал меня и сказал:

— Прежде всего, подложи дров!

Пока я исполнял его приказание, он взял в руки тлевшую головню и начал махать ею в воздухе. Когда она разгорелась и запылала, Витали сказал:

— Пойдем! Ты ступай за мной, а Капи пойдет вперед.

В ту минуту, когда мы собрались выйти, громкий вой раздался в ночной тиши. Капи испуганно припал к нашим ногам.

— Это волки! — прошептал мне Витали. — Где Зербино и Дольче?

Я не знал, что отвечать. Вероятно, пока я спал, собаки вышли. Зербино привел в исполнение свое решение и убежал в лес, а Дольче, очевидно, последовала его примеру.

Неужели волки схватили их?

По дрожащему голосу Витали я понял, что он боялся именно этого.

— Возьми другую головню, — сказал он, — и пойдем на помощь.

От матушки Барберен я часто слышал страшные рассказы о волках. Тем не менее, я последовал за хозяином без всякого страха.

Мы вышли. Полянка была пуста. На снегу мы заметили лишь следы собачьих лап. Мы пошли по направлению этих следов. Они вели вокруг шалаша. В стороне мы заметили небольшое пространство снега, так сильно истоптанное, словно здесь каталось несколько животных.

— Капи, ищи, ищи! — воскликнул Витали и в то же время начал свистать Зербино и Дольче.

Ни одного звука не последовало в ответ на наши призывы. Капи, всегда такой послушный и отважный, теперь, вместо того, чтобы искать, жался к нашим ногам и обнаруживал необыкновенное беспокойство и тревогу. Факелы наши начали гаснуть. Витали еще раз пронзительно свистнул и громко позвал:

«Капи испуганно припал к нашим ногам».

— Зербино! Дольче! — Тщетно ожидали мы ответа.

— Их схватили волки, — сказал Витали. — Дальше итти нельзя. У нас нет оружия, а волки могут повторить свое нападение. Да при том, если наши собаки не ответили на наш зов, то, значит, они находятся далеко, очень далеко…

Голос Витали дрожал. Он повернул к шалашу, а я направился за ним, постоянно оборачиваясь и прислушиваясь, не услышу ли какого-нибудь звука издали. Нет, ничего. Только скрип снега под нашими ногами раздавался в ночной тишине.

В хижине нас ожидало новое несчастье. Хворост ярко пылал в очаге и освещал самые темные уголки нашего жилища. Но при этом свете мы нигде не могли увидать Проказника. Только покинутое им одеяльце лежало тут же у огня. Я громко начал звать его. Витали повторил мой зов, но никто не отозвался.

Что сталось с нашей обезьяной?

Витали сказал, что, пробуждаясь, он чувствовал ее возле себя. Убежала она, очевидно, во время нашего отсутствия. Снова вынули мы из костра горящую головню и пошли рассматривать следы. Поиски наши продолжались очень долго. По нескольку раз возвращались мы на одно и то же место, все было напрасно. Изредка мы останавливались и звали обезьяну, но это ни к чему не привело.

Мне даже пришло на ум, уж не попал ли Проказник в добычу волкам, но Витали сказал: