Жан-Филипп Арру-Виньо - Вишенка на торте Страница 12

«Ну вот и хорошо, — подумал я. — Сам виноват».

И мы с Жаном В. пошли.

Фильм оказался в тысячу раз лучше, чем мы себе представляли. Выйдя из кинотеатра, мы оба долго молчали, не в силах произнести ни слова. Уши у Жана В. были еще краснее, чем после целого дня перед телевизором. Да я и сам чувствовал себя очень странно: меня переполнял восторг, и в то же время было как-то грустно — так бывает всегда, когда происходит что-то потрясающее и ты знаешь, что больше это не повторится.

На мгновение мы даже остановились у здания кинотеатра — не могли двинуться с места. А потом бросились бежать как сумасшедшие и бежали так до самого дома — казалось, будто мозг нам прострочило пулеметными очередями и оглушило взрывами гранат.

— Что с тобой такое? — спросил меня Жан А. — Влюбился, что ли?

— Не твое дело! — рявкнул я.

Картина и в самом деле потрясла меня до глубины души, я будто увидел сон, от которого не хочется пробуждаться. А ведь придется еще так долго ждать, прежде чем моя жизнь станет такой же бурной и полной страстей, как жизнь Джеймса Бонда!

Но ведь у нас с Жаном В. все получилось! Пока мама и папа думали, что мы играем на холме, на самом деле мы объедались эскимо, сидя в первом ряду кинотеатра и глядя, как агент 007 уничтожает злодейский генеральный штаб и избавляется от злодея, который пытается удрать, забравшись в луноход.

И все-таки меня немного мучила совесть из-за того, что я так легко обманул родителей. С тех пор как прошлым летом мы с Жаном А. и Жаном В. тайком сходили в цирк «Пиполо», я больше не врал ради того, чтобы пойти куда-нибудь без разрешения.

Но когда собираешься стать секретным агентом, без лжи не обойтись — такова цена этой прекрасной профессии. Нужно заставить всех остальных думать, что ты живешь абсолютно нормальной жизнью. Никто не должен знать, кто ты такой на самом деле, — ни родители, ни братья, иначе их ждут изощренные пытки, когда злодеи захотят выведать всю правду о твоем настоящем роде деятельности.

В тот вечер я недолго продержался на ногах. В тетради секретного агента у меня были и другие афиши фильмов про Джеймса Бонда, и названия у них звучали одно восхитительнее другого: «Доктор Ноу», «Шаровая молния», «Живешь только дважды»… Я перебирал все серии у себя в голове до тех пор, пока не уснул без задних ног.

На следующий день на перемене в школе я чувствовал себя героем, вернувшимся с выполнения суперопасного задания. Мы с товарищами пересказывали друг другу содержание фильма раз шестьсот — не меньше.

Но вот когда вечером с работы вернулся папа, нам с Жаном В. сразу стало понятно, что дела наши плохи.

— В гостиную, быстро! — скомандовал папа сквозь зубы, оттаскивая нас от уроков.

— Я еще не дорешал задачу, очень трудную! — попытался отвертеться Жан В.

Но по взгляду, которым одарил его папа, было ясно, что задачкам на сложение в столбик придется подождать.

Когда мы все трое оказались за закрытой дверью в гостиной — с папой, который кусал себя изнутри за щеку и сердито хмурил брови, разговор начался.

— Кто-нибудь из вас, уважаемые господа, соизволит объяснить мне, что это… такое? — спросил папа.

Когда он называет нас «господами», это очень дурной знак.

Приглядевшись к листочку, которым он размахивал, я побледнел и мне даже показалось, что сердце у меня — раз! — и остановилось. Билеты в кино. Я оставил их в кармане штанов, и мама, видимо, обнаружила их там, когда загружала вещи в стиральную машину. Хороший из меня выйдет секретный агент, ничего не скажешь! Это ведь шпионское правило номер один: никогда не оставляй за собой компрометирующих следов.

— Я жду! — напомнил папа.

— Просто какие-то бумажки? — предположил Жан В.

— Не совсем, — сказал папа. — Эти «просто бумажки», как ты их называешь, на самом деле представляют собой настоящие билеты в кино. Билеты на вчерашний вечерний сеанс последнего фильма о Джеймсе Бонде в кинотеатре «Вокс».

— А, ну тогда это не наше, — заявил Жан В. — Мы-то вчера в это время были на холме.

Папа ущипнул себя за переносицу с выражением тяжелейшего страдания на лице, как будто слишком быстро проглотил большую ложку фруктового мороженого и от этого у него замерз нос.

— На холме? — переспросил он угрожающе повышенным тоном. — Ну надо же! Тогда будьте добры, уважаемые господа, объясните мне, каким удивительным образом эти билеты могли оказаться В ВАШИХ КАРМАНАХ?

Жан В. посмотрел на меня.

— Наверное, кто-нибудь над нами подшутил, да, Жан Б.? — предположил он. — Лично я другого объяснения не вижу.

Папа издал звук, похожий на стон, и прокричал:

— ВЫ ЧТО, ПРИНИМАЕТЕ МЕНЯ ЗА ИДИОТА?

Это была очень неприятная четверть часа. В основном досталось, конечно, мне — потому что я старше.

А Жан В. с каждым новым папиным криком расклеивался все больше.

— Я не хоте-е-ел идти! — скулил он, как младенец. — Я еще слишком маленький, и в таких фильмах слишком много жестокости, они могут меня слишком сильно впечатлить! Это Жан Б. меня заставил!

— Что? — возмутился я. — Ну ты и враль! Это же была твоя…

— ТИХО! — приказал папа. — Я больше не желаю вас слушать. Вы будете наказаны оба. Для начала, я запрещаю вам играть на холме до лучших времен. Жан В., ты в наказание будешь убирать со стола после каждого приема пищи до следующих каникул. А ты, Жан Б…

Я втянул голову в плечи, приготовившись к худшему.

Но я даже представить себе не мог, насколько ужасным будет наказание, избранное папой для меня.

— А тебя я немедленно записываю в отряд морских скаутов, — объявил папа. — Там тебя научат дисциплине и ответственности!

Я хотел было что-нибудь сказать в ответ, но не смог промолвить ни слова.

— Это всё, господа, — завершил папа приговор и указал нам на дверь. — Марш к себе, и чтобы до ужина я вас не видел!

Мы вышли из гостиной, глядя под ноги и не решаясь посмотреть друг на друга.

Морские скауты! Я погиб.

Меня зовут Б., Жан Б., и жестокая кара возмездия обрушилась на мою несчастную голову.

Морские скауты

Папа обожает морских скаутов.

В молодости, став врачом, он мечтал сесть на корабль, обойти на нем все моря и океаны и лечить тропические болезни, фотографии которых мы видели в Морском музее несколько воскресений назад.

Но потом он познакомился с мамой. И поскольку в каюте военного судна нет места для шестерых мальчиков, папе пришлось остаться на суше. Если не считать надувного каноэ, лодки у него тоже никогда не было, но все равно он не оставлял мечту сделать из нас семью моряков. Я уверен, что по вечерам, возвращаясь с работы, папа представляет себе, как все мы выстраиваемся перед ним на палубе по стойке смирно, одетые в отутюженную матросскую форму, а он поднимается легкой походкой на борт, пуская колечки дыма из своей любимой трубки.

Но папе не повезло: мы все поголовно страдаем морской болезнью.

Прошлым летом на пляже базы отдыха «Алые скалы» мы уговорили его взять напрокат водный велосипед, но кончилось это плохо: сначала мы все переругались, решая, кто будет сидеть за рулем, потом нас всех по очереди вырвало, и в итоге папа крутил педали один, ворча и отдуваясь, — казалось, что к берегу он подтащил судно, полное выловленных в море жертв кораблекрушения.

— Хорошо погуляли? — спросила мама, глядя, как мы сходим на сушу.

Папа всплеснул руками.

— За что мне такой экипаж! — горестно воскликнул он. — Шесть мальчишек — и ни один не в состоянии выдержать качку! Решено: в начале учебного года записываю их всех в отряд морских скаутов!

Честно говоря, тогда его угрозе никто не поверил. Папа всегда заводится с пол-оборота, но потом очень быстро отходит и забывает о своих страшных угрозах.

Но только не на этот раз. Причем участь отдуваться за всех выпала мне одному.

— Дорогой, тебе не кажется, что это слишком суровое наказание? — вступилась за меня мама, которая ненавидит лодки почти так же, как и мы.

Но папа был тверд в своем решении.

— Что может быть лучше, чем вольный морской ветер и общение с бравыми моряками, чтобы выковать сильный характер? Вот увидишь, дорогая, нашему Жану Б. это пойдет на пользу!

Морские скауты — это такая парусная школа, в которой все носят фетровые береты, шейные платки и ужасные шерстяные свитера, такие жесткие, как будто их связали из корабельного каната.

Когда Жан А. впервые увидел меня в форме морских скаутов, он упал на пол и катался по нему, дергая руками и ногами, как сумасшедший.

— Куда это ты направляешься с коровьей лепешкой на голове? — спросил он, когда смог наконец немного отдышаться.

Я взглянул на себя в зеркало. Жан А. был, в общем-то, прав. Не так-то просто носить берет, когда у тебя, как и у всех Жанов, так уродливо оттопыриваются уши. Да еще прибавить к этому шорты и длинные синие гольфы…