Людмила Матвеева - Мы в пятом классе Страница 13

После одной лекции я подхожу к самой учёной женщине и говорю, что мне нужно с ней посоветоваться, поговорить о девочке Тане. Потому что общие научные законы — одно, а конкретная девочка Таня — всё-таки другое.

Я знаю, что учёная женщина очень занята — конференции, симпозиумы, командировки в разные страны. А ещё она пишет научную книгу. Вот у кого со временем действительно трудно.

Она смотрит на меня внимательно, как будто видит человека насквозь. При её знаниях это не удивительно. Меня такой взгляд смущает, но что делать? Насквозь так насквозь.

Она листает записную книжку, приговаривает:

— Завтра не смогу, послезавтра не смогу. Знаете что? Приходите в воскресенье ко мне домой, часов в семь. Запишите адрес.

Сколько раз я замечала: чем образованнее человек, чем он интеллигентнее, тем проще его тон, его дом.

Книжные полки, толстые тома на французском языке, на немецком.

Мы сидели у неё на кухне. Вечер — хорошее время для подробных разговоров. Тепло в кухне, чайник шумит на плите.

— Сколько лет вашей Тане? Одиннадцать? Вы хотите разобраться, почему Таня одинока. Это очень серьёзная проблема в нашей науке — одиночество.

Я рассказываю психологу, как Таня ищет друга. Вспоминаю случай с двумя портфелями.

— Она старается услужить одноклассницам, идёт им навстречу даже в ущерб своему самолюбию. Она — навстречу, и они отходят от неё. Почему?

Очень учёная женщина думает. Неужели она знает ответ на такой сложный вопрос? Почему один человек притягивает к себе людей, а другой отталкивает, хотя ничего плохого этим людям не делает. Наоборот, стремится сделать им что-то хорошее. Ведь подумать только — если есть такие ответы, то все сложности в человеческих отношениях могут кончиться! Представьте себе — никаких драм, все понимают друг друга, исчезает безответная любовь, все находят друзей. А почему же в жизни бывает не так? Значит, всё-таки нельзя дать точный ответ на такие вопросы? Или дело не в ответах?

Психолог говорит неторопливо:

— Причин несколько. Одна из них в том, что эта девочка Таня не определила, с кем она хотела бы дружить. Кто бы ни позвал, за любым пойдёт. А люди такого не любят. Они мнят быть с тем, кто к ним, именно к ним, привязан. И в любом возрасте чувствуют, кто их любит, а кто к ним равнодушен.

Мне хочется заступиться за Таню.

— Она не равнодушный человек. В ней большой неизрасходованный запас привязанности.

— Верно, — говорит психолог, — ей грустно и одиноко. Ей нужен кто-нибудь. Не Лариса, не Оля, а пусть хоть Лариса. Или, ладно уж, Оля. Чувствуете? Совсем другой оттенок. Нужен хоть кто-то, заполнить пустоту. Но никто не согласен, чтобы им заполняли пустоту.

Я абсолютно верю очень учёной женщине. У неё железная логика, знание законов психологии, и всё расставляется по своим местам. Неужели с помощью науки удастся помочь Тане? А почему бы и нет?

Психолог помешивает ложечкой чай, хотя пьёт его без сахара. Студит, наверное.

Она права: Таня добрая девочка, она готова дарить свою дружбу и доброту. Кому? Вот здесь беда — ей всё равно. И никто из класса не чувствует, что именно ему. И значит, никому. Как письмо без адреса. Уже не имеет значения, какие прекрасные слова в нём написаны.

Я спрашиваю:

— А как же её собственная человеческая ценность? Она умная, у неё фантазия, юмор. Почему же это не привлекает их? Допустим, Таня не умеет выбрать из всех кого-то одного, не решается. Предположим. Но почему же её никто не выберет? Она же хорошая девочка, богатая натура.

— Вот здесь другая причина, тоже очень важная. Привлекательное, ценное, у таких, как Таня, хорошо спрятано. Бывают люди открытые, прозрачные. А она человек закрытый, верно? Люда, например, открытая. Пусть не такая богатая, зато понятная другим. И Лариса тоже. Оля — ещё больше. Оля любит и умеет показать себя, она легко демонстрирует то, что считает в себе лучшим. В психологии мы называем это демонстративностью. С такими людьми легко войти в контакт. А Таня вся скрыта в самой себе. Что ребята видят в Тане? Что она ходит понурая. Что никто с ней не водится. Что она несёт чужой портфель. Это видно любому, это на виду. А её умные мысли, яркие фантазии — они скрыты. Таня их никому не предъявляет, оставляет при себе. Окружающие про это не знают, Таня не умеет себя показать, а ребята и не стремятся её разгадывать — это трудно, да и в голову никому не приходит.

И опять самая учёная женщина права. Абсолютно всё так и есть. Откуда Оле, Люде или Максиму или Серёже знать, о чём думает, что чувствует новенькая девочка Таня? Молчит, держится замкнуто. Она ждёт, стоя в сторонке, что они заинтересуются ею. А им, чтобы заинтересоваться, надо, чтобы она сначала чем-то привлекла их, приманила, что ли. Тогда они, может быть, и подошли бы к ней. И то ещё вопрос, может, и подошли бы, а может, и нет. Им и без Тани живётся неплохо, они-то не одиноки.

— Вот вам две главные причины Таниных трудностей, — говорит учёный-психолог. — А есть ещё третья причина Таниного одиночества. Это её неуверенность в себе. Таня заранее боится, что её оттолкнут. Откажется бежать за пирожками — отвергнут навсегда. Не станет поддакивать — высмеют. Боится отказаться от навязанного и не смеет, не решается предлагать людям своё. Думает: вдруг им неинтересно? Вдруг они не поймут? И это не высокомерие, нет. Если бы Таня смотрела на людей сверху вниз, было бы вполне естественно, что они её не любят. Нет, она смотрит им других ребят как бы снизу вверх и от этого проигрывает. Она думает примерно так: «Мало ли что я считаю интересным. А вдруг только мне одной это и нужно? И никому это не надо? Мне кажется важным, а им покажется странным, глупым. И я покажусь им странной, чудачкой». Вот почему ним никому не расскажет про своих гномов. И не отдаст Максиму стихи — не решится. И не раскроет своего восторга по поводу прочитанной книги — а вдруг над ней посмеются! Высокомерный человек думает обычно так: меня интересуют книги, или музыка, или природа, а им, остальным, это не по уму. Но если ты так думаешь о других, то и сиди один — ты никому не нужен и тебе никто не нужен. Но Таня другая, она себя оценивает не высоко, уверенности в себе нет. А неуверенность рождает у других ребят небрежность в отношении к Тане. Несправедливо? Может быть. Но они тоже не виноваты: нет точек соприкосновения. Таня как бы окружена туманом, её трудно рассмотреть. Сквозь этот туман не видно её духовного богатства.

Я слушаю с большим интересом и большой грустью. Значит, одиночество хорошего человека непреодолимо? Причины веские, никто не виноват, а человеку-то жить плохо.

Психолог тоже огорчается — для неё это всё не сухие научные истины, она видит за этим живую девочку Таню и сочувствует ей. Характер у Тани трудный, прежде всего для самой Тани. Она тянется к людям, но видит их только через себя, не умеет встать на их точку зрения. Если бы она могла увидеть себя их глазами, это сразу приблизило бы её к ним. Но этого она не может, вообще люди с таким характером не умеют посмотреть на себя со стороны.

Очень учёная женщина говорит всё абсолютно верно. Она до тонкости знает не саму Таню, а такой тип человека, такой характер. Психолог абсолютно точно видит, в чём трудности Таниных отношений с ребятами. Она видит, я вижу. А помочь девочке — чем мы можем?

Самый умный учёный моет чашки. Какой бы ни была ты учёной женщиной, а после чая приходится мыть посуду.

Мне пора уходить, за окнами поздняя ночь.

Конечно, ясности стало больше, наука есть наука. И как хорошо, что специальная наука занимается духовной жизнью человека. Я так благодарна учёной женщине. И всё-таки — как жить девочке, которая всегда одна? Как сделать, чтобы другие люди поняли её и оценили то хорошее, что в ней есть?

Почему возникло непонимание — мы разобрали, как разбирают часы — сюда пружинки, сюда колёсики, сюда винтики. Это психологи умеют. А что делать дальше? Делать-то с этим что?

Спрашиваю. А умная женщина смотрит с грустью. Этого она не знает. Даже она не знает…

Впрочем, на прощание, уже провожая меня к лифту, она говорит одну вещь, которая вселяет в меня надежду. Конечно, это не рецепт, и нет никаких гарантий. Человек всё же не часы — посложнее его механизмы. И всё-таки. А какую мысль высказала напоследок учёная женщина, об этом я расскажу чуть позже. С такими тонкими вещами спешить никак нельзя.

Круглое окно

Оля нырнула в круглое окошко и пропала. Лариса слышала, как стукнули о деревянный пол ноги — это Оля спрыгнула внутрь дощатого чердачка. А потом не было слышно ни звука.

Девочки стояли, задрав головы. Белели в темноте пятна краски на шаткой лестнице, чёрным кругом выделялось над крышей гаража окошко. И всё. Ларисе показалось, что они так ждали, очень долго. Хотелось закричать и броситься бежать гуда, где светло и ходят люди.

— Оля! — не выдержала Оксана. — Ты где?