Мария Грипе - Эльвис Карлссон Страница 13

Пока мама стирает в ванной, Эльвис снова пытается выскользнуть за дверь, но мама ловит его. Это уже слишком! Она идёт к телефону.

— Сейчас я позвоню в полицию! — говорит она и поднимает трубку. Набрав номер и услышав ответ, мама спрашивает: — Это полиция?

На другой стороне провода что-то бормочут. Мама несколько раз повторяет «ага». Потом начинает:

— Говорит фру Карлссон. Знаете, у меня ужасно непослушный мальчик. Да, с ним нет никакого сладу. Эльвис Карлссон зовут мальчика. Да, да. Ах вот как? В полиции его знают? Ага, вы знаете, что он непослушный мальчик, так, так…

Мама окидывает Эльвиса скорбным взглядом и вздыхает в трубку. Потом продолжает:

— Значит, у вас в полиции Эльвиса уже знают. Так, так, понятно. Но, пожалуйста, господин начальник полиции, послушайте, что было вчера. Мальчик весь день где-то пропадал. Вернулся домой поздно вечером оборванный и в грязи. И не говорит, где был. Слова из него не вытянешь. Значит, делал что-то плохое, это всякий поймёт. Но мало того. Сегодня он пытался тайком улизнуть из дома. А я, понятно, боюсь его отпустить. Как же мне теперь с ним быть? Он наверняка опять попытается сбежать. Скажите, могу я рассчитывать на помощь полиции? Ах вот как? Прекрасно! Да, да, конечно, всё это я ему передам. Знали бы вы, господин начальник полиции, как трудно с такими мальчиками, как Эльвис! Просто руки опускаются…

Мама раз сто — не меньше — благодарит и кладёт трубку. Она смотрит на Эльвиса.

— Вот, слыхал? — говорит она. — В полиции тебя уже знают. Дядя начальник полиции сразу понял, о ком я говорю. Он велел тебе передать, чтобы ты был тише воды, ниже травы. Дядя полицейский начальник сейчас сюда придёт. Он сообщил мне, что весь день будет сторожить нашу улицу. Посмей только высунуть нос за дверь, — тебя сразу схватят и увезут в полицию! Вот, я тебя предупредила! Лучше и не пробуй.

Эльвис не отвечает. Он не без интереса выслушал весь разговор. Мама не в первый раз звонит в полицию. И он давно разгадал эту хитрость.

Дядя полицейский начальник — это на самом деле какая-нибудь из телефонных подруг. Так что ничего страшного. Наверно, подруги условились звонить друг другу вот так, когда с кем-нибудь из детей совсем нет сладу. Просто у них такая игра. Мама сама однажды сыграла роль начальника полиции.

Как-то раз ей позвонила подруга, и мама во время разговора вдруг стала строить из себя сердитого дядю. А потом она смеялась и говорила Эльвису, что ей пришлось изображать сердитого полицейского, потому что сын телефонной тётеньки что-то натворил. А теперь она воображает, что Эльвис ей поверит. Как бы не так!

Хотя вообще Эльвис не показывает виду, что он всё разгадал. Очень уж мама довольна собой, когда звонит «в полицию».

То же и с папой. Да и папа такой же: сыграет роль Деда-Мороза, а потом тут же появляется и спрашивает: что, приходил к вам Дед-Мороз? Эльвису не хочется огорчать папу. Конечно, Эльвис с первого же раза понял, что это папа, а никакой не Дед-Мороз, он узнал его по голосу, но никому об этом не сказал. Пусть себе думают, что он думает, будто Дед-Мороз настоящий.

Хотя, конечно, Дед-Мороз — совсем другое дело. Тут родители хитрят из доброты. А вот насчёт полиции — это они придумали, чтобы его напугать.

Только дедушке он рассказал обо всём. Один дедушка знает, что Эльвис не верит ни в Деда-Мороза, ни в дядю начальника полиции.

У дедушки в жизни было почти то же самое. Когда дедушка был маленький, детей пугали трубочистом. Детям говорили, будто трубочист забирает непослушных детей. В те времена — особенно в деревне — полицейских было мало, зато трубочистов много.

Дедушка никогда не боялся трубочиста, но и он тоже не показывал виду, что всё понимает. Просто он думал: детские забавы! Взрослые иногда бывают очень ребячливы, это надо понимать. Дедушка тоже думает, что нехорошо обижать людей, так что пусть уж папа носится со своим Дедом-Морозом. А вот мамин начальник полиции вроде бы ни к чему, да только маму ведь тоже жалко: пусть забавляется. Главное, чтобы сам Эльвис не верил всей этой чепухе. Не обязательно даже делать вид, будто ему очень страшно. Хватит с них того, что он не уличает их в притворстве, говорит дедушка.

Эльвис тоже так думает. Правда, всему есть предел. Не может же он подлаживаться под любую выдумку.

Он спокойно выслушал весь мамин разговор с дядей начальником полиции. Потом серьёзно посмотрел на неё, но ничего не сказал.

— Гляди, гляди! — сказала мама. — А собственно, что это ты на меня уставился?

Потом она отвела его в спальню и заперла дверь.

Эльвис к этому привык.

Когда он был маленький, он очень огорчался, когда его запирали, а теперь нет. Ко всему ведь привыкаешь. Его это не слишком беспокоит: сколько раз можно расстраиваться по одной и той же причине?

Мама опять говорит по телефону. Она жалуется, что Эльвис стал такой упрямый. Кажется, она разговаривает с бабушкой.

— Подумай только, он уже даже полиции не боится, — вздыхает она. — Что выйдет из такого мальчика?

И ещё мама говорит: боюсь, ему плохо придётся в жизни. Это она и Эльвису тоже говорила. Сколько раз! Он не любит, когда она так говорит: ведь она не только потому так говорит, что хочет его напугать. Она и в самом деле думает, что он плохо кончит. Она боится за него, огорчается. Ему жалко маму, тем более что он ничем не может ей помочь. Ведь она считает, что он послан ей в наказание за её грехи, и вообще… у него нет чёрных локонов, как у маминого кумира, и он не умеет петь. Он ничем не может её порадовать.

Дедушка говорит: вся беда в том, что мама с папой перебрались в город. Они бросили землю, на которой родились. А всё потому, что вообразили, будто жизнь в городе легче и красивее. Они думали, что в городе они чаще будут видеться с людьми, ходить по тротуарам и любоваться витринами магазинов. Они думали, что в городе больше света и вообще веселее. Но они ошиблись. Мама была куда веселее раньше, когда жила в деревне. Она весь день носилась из дома в сад и обратно, и ей некогда было скучать. Дел было по горло.

Конечно, говорит дедушка, если человек воображает, будто сидеть и болтать по телефону лучше, чем, к примеру, кормить кур… Эльвис понял: дедушка недоволен тем, что мама с папой живут в городе. Здесь, говорит он, люди становятся сварливыми и шумными. Кто бросил родные места, как мама с папой, тот потом всю жизнь каяться будет.

— Вот это и есть грех, — говорит дедушка. — А ты, Эльвис, здесь ни при чём.

Эльвис не знал, кому верить. Обычно дедушка всегда говорит правду. Но какой может быть грех в том, что люди переехали в город?

— А вот такой грех, — ответил дедушка, — когда человек не на своём месте. И когда он не находит для себя настоящего дела. Великий грех.

Но ведь папа весь день работает на бензоколонке.

А мама смотрит за домом и иногда даже печёт пироги…

И у самого Эльвиса тоже очень много разных дел в городе. Цветы, которые он сажает, здесь больше нужны, чем в деревне. Хотя, может, дедушка прав…

На даче мама не так часто твердит одно и то же. И там она никогда не боится отпустить Эльвиса погулять. Только проснёшься — и, пожалуйста, беги в сад. На даче мама не так трясётся за Эльвиса и не говорит, что он плохо кончит.

Но сам Эльвис всегда один и тот же — что в городе, что на даче. Для него нет никакой разницы. И ничуть он не плохо кончит. Он в этом уверен. Он себя знает, что бы про него ни говорили. Какой-то внутренний голос говорит ему: я знаю то, что я знаю. А они не знают. Я — это я. А они — это они. Всё. Точка. С этим связана его Тайна. И пока у него есть эта Тайна — ничего не страшно.

Только бы мама это поняла и не волновалась бы так за него. Вот и ей бы тоже завести свою Тайну…

У папы, на крайний случай, есть футбол.

А у мамы — только Сессан.

12

Эльвис по-прежнему сидит взаперти.

Мама позволила ему выйти, чтобы пообедать с ней на кухне, но потом снова отвела его в спальню. Сегодня мама неумолима, хотя заметно, что это её огорчает.

— Не думай, что мне это нравится, — говорит она. — Мне это так же неприятно, как и тебе, но что поделаешь? Должен же ты наконец понять, что нельзя делать всё, что взбредёт в голову. Понял?

Он рад бы понять, но не понимает.

Эльвис расхаживает между кроватями. Поперёк стены стоят большие кровати — мамина и папина. У противоположной стенки — маленькая кроватка. Между ними узкий проход. У маминой и папиной кровати — по тумбочке. Ещё в комнате есть секретер и несколько стульев.

Здесь, в спальне, заняться нечем. Игрушки лежат в ящике под кроватью, но играть неохота. Обычно Эльвис берёт их с собой на кухню. В столовую игрушки таскать нельзя, там всегда должно быть нарядно. В столовой только можно смотреть телевизор.

На стуле сидит потрёпанный медвежонок. Он достался Эльвису от Юхана. Никто не знает, как его зовут. Подумать только, что Юхан никому этого не сказал. И бабушка думает, что Юхан не дал ему никакого имени… А имя, конечно, было.