Джин Вебстер - Длинноногий папочка Страница 13

И, наконец: Джулия, Салли и я поедем в следующую пятницу в Нью-Йорк — надо сделать кое-какие весенние покупки, там мы переночуем и на следующий день пойдем в театр с Мастером Джерви. Он пригласил нас, Джулия заедет к себе домой, а мы с Салли остановимся в отеле «Марта Вашингтон». Ну разве это не замечательно? Ведь я никогда в жизни не была ни в театре, ни в отеле, за исключением одного раза, когда католическая церковь устраивала празднество и пригласила сирот, но это был не настоящий спектакль и не считается. И как вы думаете, что мы будем смотреть? «Гамлета». Подумать только! Мы изучаем его в течение четырех недель на уроках, посвященных разбору произведений Шекспира, и я знаю пьесу наизусть.

Я так волнуюсь в ожидании всех этих событий, что едва могу спать.

До свидания, Папочка.

Очень весело жить на свете.

Всегда ваша Джуди.

P.S. Только что взглянула на календарь. Сегодня 28-е.

Другой постскриптум.

Сегодня видела в трамвае кондуктора с одним карим и одним голубым глазом. Вот был бы хороший злодей для детективного романа!

7 апреля

ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!

Боже! Как огромен Нью-Йорк! Уорчестер — ничто по сравнению с ним. И вы хотите сказать, что действительно живете во всем этом столпотворении? Мне кажется, что я в течение нескольких месяцев не опомнюсь от ошеломляющего впечатления двух дней, проведенных в нем. Я не могу рассказать вам о всех поразительных вещах, которые я увидела; впрочем, я думаю, вы и сами знаете, раз живете в Нью-Йорке.

Как интересны улицы! А люди! А магазины! Я никогда не видела таких красивых вещей, как те, которые выставлены там в витринах. Это вызывает желание посвятить всю жизнь ношению платья.

В субботу утром Салли, Джулия и я пошли за покупками. Джулия вошла в самый шикарный дом, какой мне когда-либо приходилось видеть, — белые с золотом стены, синие ковры, синие шелковые портьеры и золоченые стулья. Изумительно красивая дама со светлыми волосами и в длинном черном шелковом платье со шлейфом вышла нам навстречу, приветливо улыбаясь. Я думала, что мы зашли с визитом и протянула было руку, чтобы поздороваться, но оказалось, что мы только покупали шляпы — по крайней мере, Джулия покупала. Она уселась перед зеркалом, примерила дюжину шляп, одна лучше другой, и купила две самые очаровательные. Не могу себе представить большей радости в жизни, чем сидеть перед зеркалом и покупать любую шляпу, которая тебе нравится, не справляясь заранее о цене! Нет сомнения, Папочка, Нью-Йорк в мгновение ока разрушил бы тот превосходный стоический характер, который так терпеливо был воспитан Приютом Джона Грайера.

А когда мы покончили с покупками, мы встретились с Мастером Джерви у «Шерри»[41]. Надеюсь, вы бывали у «Шерри»? Тогда представьте себе этот ресторан, а затем — столовую в Приюте Джона Грайера с ее столами, покрытыми клеенкой, и белую фаянсовую посуду, которую никак нельзя разбить, и вилки, и ножи с деревянными ручками — и вообразите, что я чувствовала! Я ела рыбу не той вилкой, но официант очень деликатно дал мне другую, так что никто ничего не заметил. А после ленча мы пошли в театр — это было потрясающе, изумительно, невероятно — с тех пор я каждую ночь вижу это во сне.

Правда, Шекспир — настоящее чудо! Насколько «Гамлет» лучше на сцене, чем на уроке английской литературы! Я и раньше им восхищалась, а теперь, о Боже!

Мне кажется, если вы не возражаете, лучше мне стать актрисой, чем писательницей. Не хотите ли вы, чтобы я оставила колледж и поступила в драматическую школу? И тогда я стала бы присылать вам билет в ложу на все мои спектакли и улыбалась бы вам через рампу. Только вы, пожалуйста, вдевайте в петличку красную розу, чтобы я была уверена, что улыбаюсь тому мужчине, которому следует, а не кому-то другому.

Мы возвращались обратно в субботу вечером и обедали в поезде, за маленькими столиками с розовыми лампами и неграми-официантами. Я никогда не слыхала до этого, что в поездах можно обедать, и не подумав, сказала об этом.

— Да где же ты все-таки воспитывалась? — спросила меня Джулия.

— В деревне, — кротко ответила я.

— Но разве ты никогда не путешествовала? — снова спросила она.

— Нет, до тех пор, пока не поехала в колледж, но это всего только сто шестьдесят миль, и мы в поезде не ели, — сказала я ей.

Она стала очень интересоваться мной, потому что я говорю иногда такие смешные вещи. Я всячески стараюсь этого не делать, но они выскакивают сами собой, особенно когда я чему-нибудь удивляюсь — а я почти все время удивляюсь. Головокружительная штука, Папочка, провести восемнадцать лет в Приюте Джона Гайера, а затем внезапно окунуться в МИР. Но я начинаю привыкать. Я уже не делаю таких ужасных промахов, как прежде; и не чувствую себя неловко с другими девушками. Бывало, я вся корчилась, стоило кому-нибудь посмотреть на меня. У меня было такое чувство, точно они смотрят сквозь мое новое платье и видят под ним клетчатый ситец. Но больше я не дам этому ситцу беспокоить меня. Что было, то прошло.

Я забыла рассказать вам о наших цветах. Мастер Джерви каждой из нас преподнес по большому букету фиалок и ландышей. Страшно мило с его стороны, правда? Я была всегда невысокого мнения о мужчинах — судя по опекунам, — но теперь начинаю менять свое мнение.

Одиннадцать страниц — вот так письмо! Мужайтесь, я заканчиваю.

По-прежнему ваша

Джуди.

10 апреля

УВАЖАЕМЫЙ МИСТЕР БОГАЧ!

Возвращаю ваш чек на 50 долларов. Очень вам благодарна, но не могу принять его. Моих карманных денег вполне хватает на покупку всех необходимых мне шляп. Мне очень жаль, что я написала вам все эти глупости о шляпном магазине; это случилось только потому, что я никогда не видела ничего подобного. Во всяком случае, я не попрошайка! И мне бы не хотелось принимать милости больше, чем я вынуждена.

Искренне ваша

Джеруша Аббот.

11 апреля

МИЛЫЙ, ДОРОГОЙ ПАПОЧКА!

Простите ли вы меня за вчерашнее письмо? Я пришла в отчаяние, как только отправила его, и попыталась получить обратно, но этот зловредный почтовый клерк не отдал его мне.

Сейчас уже за полночь; в течение нескольких часов я не спала и все думала, какое же я презренное существо — какой Тысяченогий Червяк — это самое худшее, что я могу сказать! Я осторожно закрыла дверь в кабинет, чтобы не разбудить Джулию и Салли, и вот сижу на постели и пишу вам на листке, вырванном из тетради по истории.

Я только хотела сказать вам, как я жалею, что была так невежлива по отношению к вам, возвращая чек. Знаю, что вы сделали это с добрыми намерениями, и думаю о том, какой вы добряк, что беспокоитесь из-за такого пустяка, как шляпа. Все же мне следовало быть более вежливой.

Но, во всяком случае, я должна была вернуть его. Со мной дело обстоит иначе, чем с другими девушками. Они могут принимать подарки от людей без всякого стеснения. У них есть отцы и братья, тети и дяди; но у меня-то нет никаких родственников. Мне нравится представлять себе, что вы мне родной, эта мысль меня забавляет, но я же знаю, что это не так. Я совершенно одинока — стою, прижавшись спиной к стене и сражаюсь с целым миром — от этой мысли у меня дух захватывает. Но я стараюсь выбросить ее из головы и продолжаю воображать; ну разве вы не понимаете, Папочка? Я не могу принимать денег больше, чем необходимо, потому что наступит день, когда я захочу вернуть их. Но даже если я буду такой Великой Писательницей, какой намереваюсь стать, я не смогу справиться с таким невероятно большим долгом. Я люблю красивые шляпы и вещи, но не могу же я ради них закладывать свое будущее.

Вы ведь простите меня за то, что я была так груба, не так ли? У меня ужасная привычка писать, не задумываясь, по первому впечатлению, и затем отправлять письмо, не перечитывая. Но если я иногда и кажусь легкомысленной и неблагодарной, то на самом деле это не так. В душе я всегда благодарю вас за ту жизнь, свободу и независимость, которые вы мне дали. Все мое детство было лишь долгой, мрачной полосой возмущения, а теперь я так счастлива в каждый момент дня, что не могу поверить, что все это правда. Иногда мне кажется, что я сказочная героиня.

Четверть третьего. Сейчас я тихонечко, на цыпочках выйду и отправлю это письмо. Вы получите его следующей почтой после того письма, так что у вас будет очень мало времени думать обо мне плохо.

Доброй ночи, Папочка, я люблю вас по-прежнему.

Джуди.

4 мая

ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!

В прошлую субботу у нас был праздник, проведенный на открытом воздухе. Все было очень торжественно. Сначала был парад всех курсов, все были в белых полотняных платьях; студентки последнего курса несли голубые и золотые японские зонтики, а предпоследнего — белые и желтые знамена. У нашего курса были малиновые воздушные шарики, очень красивые, оживлявшие все зрелище, особенно когда они отцеплялись и взлетали, а первокурсницы были в зеленых шляпах из шелковой бумаги и с длинными вымпелами. Кроме того, у нас был приглашенный из города оркестр в синих мундирах и около дюжины смешных человечков, похожих на цирковых клоунов, для развлечения зрителей в перерывах между представлениями.