Игорь Минутко - Лето в Жемчужине Страница 13

И, подумав так, Витя уснул.

Засыпая, он слышал, как где-то близко проехала машина. Полаяли немного Альт и Сильва. Они так сдружились, что живут теперь в одной будке.

Через какое-то время опять проехала машина, и лаяли собаки. А, может быть, это уже снилось Вите.

12. Гениальный план Вовки. Дедушка Игнат

Мальчики сидели за сараем в зарослях огромных лопухов. Был здесь зеленый полумрак; где-то рядом дружелюбно переговаривались цыплята. Жужжал шмель. У Вовки сверкали глаза и он говорил, захлебываясь от возбуждения:

— Чудак! Зачем рюкзаки? Мы путешествовать не пешком будем.

— Как? — спросил шепотом Витя.

— На лодке! По Птахе! И не по широкой, за плотиной. Там неинтересно. Катера ходят, места обжитые. Мы ниже плотины пойдем. Где Птаха совсем узкая. — Вовка понизил голос. — По лесам петляет, где-то водопад там есть, на перекате. Тот край мало кому известен.

У Вити засосало под ложечкой.

— А где мы лодку возьмем? — спросил он.

— У дедушки Игната! — Вовка вскочил. — Он бакенщиком работает. Знаешь, какой дед мировой! Побежали к нему.

И мальчики припустились. За ними побежали, а потом обогнали Альт и Сильва. Собаки играли, кувыркались, были очень веселыми.

— И Альта возьмем! — крикнул на бегу Витя.

— Ага! И Сильву! Будут нас охранять.

— От кого? — Витя остановился.

— Мало ли от кого, — таинственно сказал Вовка.

— А долго мы будем путешествовать?

— Сколько захотим. Два дня или три.

— Вовка, а ночевать где?

— Где! Шалаш построим.

Витя погрустнел.

— Родители меня не пустят.

— Может, ты струсил? — Вовка ехидно прищурился.

— Да ты что! Я ж говорю — родители.

— Уговорим твоих родителей.

— Верно! Уговорим. — И Витя поверил в то, что они с Вовкой уговорят папу и маму. «Папа-то что, — подумал он. — Вот мама…» — Знаешь что, Вовка, — сказал он. — Мы им пока ничего говорить не будем. Все приготовим, а потом — здравствуйте, пожалуйста! — у нас и лодка, и всякое снаряжение. Им стыдно станет не пустить. — «Как же, стыдно», — подумал тут же Витя, но промолчал.

— Давай так, — беспечно сказал Вовка. — Меня мамка отпустит без звука. Ну, хороший я план придумал?

— Гениальный план, Вовка!

И они побежали дальше.

За деревней Птаха была перегорожена плотиной, и на ней стоял розовый дом электростанции. За плотиной река была плавная, широкая, там ходили катера — вверх, до соседнего районного центра Зайцево. Рядом с дебаркадером, который еле заметно покачивался на волне, к самому берегу прижался домик на высоких сваях — в нем и жил бакенщик дедушка Игнат.

За дверью сторожки слышалось постукивание молотка.

Вовка толкнул дверь, и она легко открылась.

— Можно?

— А чего же? Можно, — ответил спокойный густой голос. Мальчики вошли в сторожку.

Витя увидел спину человека, который склонился над столом и что-то делал там, постукивая.

— Здравствуйте, дедушка Игнат.

Человек перестал стучать, повернулся к ребятам, и Витя увидел перед собой старика, как показалось ему, очень знакомого. Да, это был уже совсем старик, седой, с белой аккуратной бородою, а лицо загорелое, с резкими морщинами; из-под очков смотрели зоркие, внимательные и лукавые глаза. Волосы у дедушки Игната были подвязаны белой лентой, чтобы не падали на лоб, не мешали работать, одет он был в парусиновые брюки и парусиновую рубаху, подпоясанную тонким ремешком, на ногах — мягкие сапоги. От всей фигуры дедушки Игната веяло спокойствием, уверенностью, мудростью, и Витя сразу проникся к нему доверием и уважением.

«На кого же он похож? — подумал Витя. — Вот на кого! На Льва Толстого. Портрет висит у нас в классе. Если бы не очки — полное сходство».

— Ну, здравствуйте, молодцы, — сказал дедушка Игнат. — Это кто ж с тобой, Владимир? Вроде, не наш?

— Мой товарищ новый, — объяснил Вовка. — Из города.

— На каникулы к нам, значит?

— На каникулы, — кивнул Витя.

— Так, так. И какое же у вас ко мне дело?

— Нам, дедушка Игнат, лодка нужна.

— Лодка, значит. И куда же вы собрались?

Вовка стал объяснять, а Витя незаметно рассматривал комнату. На низком потолке трепетали солнечные блики от реки; в углу стояла кровать с тюфяком, набитым сеном; у окна стол и на нем — инструменты, баночки с красками, какие-то металлические штуки. Над кроватью пристроены две полки с книгами, а рядом висела карта Птахи с отметками красным карандашом.

«Похожа на морскую карту Репы», — подумал Витя. Много в сторожке было всякого речного инвентаря — весла, спасательные круги, части от мотора. У двери висела связка вяленой рыбы. И пахло здесь рыбой, дегтем, свежим сеном, сосновыми стружками.

«Как здорово! Как необыкновенно!» — вновь подумал Витя.

— Что же, — сказал дедушка Игнат, выслушав Вовку. — Одобряю. Хорошее дело придумали. Надо знать свою землю. В доподлинности. — И он внимательно посмотрел на Витю. Витя смутился. — Идемте, лодку выберем.

Вовка подмигнул Вите: «Все, мол, в порядке!» За сторожкой на цепях болтались лодки. Все они были затоплены водой. Дедушка Игнат в раздумье постоял над ними, потом, ударив ногой одну из них, самую неказистую, сказал:

— Вот эта вам подойдет. Легкая на ходу. Ну-ка, вытащим! Ведром вычерпали воду, выволокли лодку на берег, перевернули на бок.

— Завтра и можно плыть? — опросил Витя. Дедушка Игнат улыбнулся:

— Прыткий какой. В порядок привести ее надо: просушить, законопатить, просмолить, выкрасить. Вот вместе все и сделаем.

— Сейчас конопатить начнем? — спросил Вовка.

— Ой, нетерпеши какие, — засмеялся старик, и Витя увидел, что у него целы все зубы и что они крепкие и белые. — Недельку с ней поработаем. Два дня пусть сохнет, потом конопатить будем. И вообще… — Дедушка Игнат строго посмотрел на ребят. — Никогда спешить не надо. Народ-то не зря молвит: поспешишь, людей насмешишь. Вы, мил-друзья, «Анну Каренину» читали?

— Не читали еще, — признались ребята.

— Верно, — сказал старик. — Малы еще Толстого читать. Ничего, подрастете — прочитаете. Так вот, мил-друзья, есть в той мудрой книге слова, как надо жить. Вы, небось, не знаете, как надо жить-то?

— Не знаем, — вздохнул Витя.

— Во-во! — дедушка Игнат засмеялся, довольный. — А совет там такой, такие слова: «без поспешности и без отдыха». Мудро, а? — Он поднял кверху указательный палец. — Вот так и жить надо: не спеши, не суетись, но делай свое дело постоянно. И всего достигнешь. Значит, завтра приходите. Может, конопатить начнем. Научу вас этому делу.

Возвращались в деревню довольные, счастливые — будет лодка, будет путешествие.

— Дедушка Игнат знаешь какой! — говорил Вовка. — Самый старый житель деревни, все его знают. А он! Об чем хочешь расскажет: и как тут до революции жили, и какой помещик лютый был, и почему наша деревня Жемчужиной называется.

— Правда, Вовка, почему?

— Забыл. Дедушка Игнат рассказывал, а я забыл. Ты у него спроси.

Мальчики подходили к деревенской площади, где помещались правление колхоза, школа, почта и чуть в отдалении, на отшибе, стоял «Сельмаг». Впереди трусили, помахивая хвостами, Альт и Сильва.

На площади шумела толпа, стоял милицейский мотоцикл с коляской.

— Что-то случилось, — сказал Вовка. — Побежали. Навстречу им несся пацан лет десяти, поднимая столбы пыли и вопил с восторгом:

— Магазин обокрали! Магазин обокрали!

13. Кто они? Матвей Иванович

Крыльцо сельмага обступили люди, все возбужденно галдели, размахивали руками, а на крыльце стояла толстая растрепанная тетя Маня, заведующая сельмагом и она же продавщица. По круглым щекам тети Мани катились слезы, она их тут же размазывала и сквозь всхлипывания говорила, как горох сыпала:

— Прихожу — замок висит в целости. Стала отмыкать, а болт от перекладины и выпади. У меня сердце так и захолонуло. Руки дрожат, в ноги слабость ударила, вся обомлевши… Ну, вхожу… — И тетя Маня залилась слезами, не могла больше рассказывать.

Мальчики протолкались вперед и во все глаза смотрели на происходящее.

Толпа волновалась. Рядом с тетей Маней стояли двое: молоденький милиционер с очень решительным лицом и большими ушами и грузный мужчина в галифе, сапогах и выцветшей гимнастерке; лицо у него было усталое, землистое, под серыми глазами синева, и казался он очень сердитым.

— Наш Матвей Иванович, — шепнул Вовка. — Председатель.

— Чего взяли-то, Маня? — кричали из толпы.

— Все подчистую? Али как?

Тетя Маня немного успокоилась и стала рассказывать дальше:

— Ну, захожу — все как есть вверх дном. И лампы еще побили. Фулиганили…

— Ответь толком: забрали много? — устало, спокойно спросил Матвей Иванович.

— Все часы, — заголосила тетя Маня, — двадцать три комплекта, пять приемников «Урал»… Телевизор «Темп». Один оставался. Ой… И кофт уж не знаю сколь, плащи. Да я все не глядела.