Ганна Ожоговская - Чудо-юдо, Агнешка и апельсин Страница 13

Сначала Витек подумал, что Михалу стыдно, но, взглянув на друга, он понял, что тот даже не слышит, о чем говорит учительница.

Так оно и было. Михал не слышал, потому что не слушал учительницу. Он думал об Агнешке: хорошо, что она его предупредила насчет двойки. Она хотела его этим уесть. Вот дуреха! А оказала великую услугу. Пусть теперь учительница надрывается! Пусть кричит! Подумаешь: двойка! Что он, двойки не видал?

Прозвенел звонок на перемену. Учительница вышла из класса. И тут же все окружили Михала.

— Слушай, что это ты придумал?

— Зачем ты так написал?

— К чему это?

— Да он просто так, для смеха.

Догадки сыпались со всех сторон. Михал поднял голову и не торопясь спросил:

— А что?

В тишине, которая воцарилась после его слов, особенно громко и отчетливо прозвучала фраза Збышека Вихана:

— Форменный идиот! Не видите, что ли?

Михал быстро отстранил кого-то рукой и очутился лицом к лицу со Збышеком.

— Ну-ка, повтори! — потребовал он.

Збышек мигом оценил физическое превосходство противника и готов был идти на попятную:

— Что психуешь? Разве умный так напишет?

— Ах, умный? Умный, конечно, напишет, как ты! Как там у тебя? — И Михал, кривляясь, точно в самом деле вспоминал выдержки из сочинения Збышека, издевательским тоном прочел: — «Мы с товарищем-дружком ели кашку с молочком». Так, что ли? Эх ты, лопух!.. А по-моему, чем писать такие сочинения, лучше принимать касторку по три ложки в день. Понял? А с «идиотом» в следующий раз полегче! Слышал, как учительница сказала, что впервые за всю жизнь видит такое сочинение? Впервые, понял? Чтобы придумать что-нибудь впервые, нужна голова…

— …Коперника, — подсказал кто-то.

И Михал с радостью подхватил:

— Вот именно, Коперника!

Витек наблюдал за девчонками. Они хотя и пытались делать вид, что возмущены поведением Михала, но смотрели на него с нескрываемым восхищением. Ну, если не с восхищением, то, во всяком случае, с интересом.

В гардеробе Витек случайно услышал разговор Данки с Гражиной.

— Знаешь, Гражина, это кошмарный тип! — говорила Данка.

— Кошмарный? С чего ты взяла?

— Ты что, не видела, как он набросился на Збышека?

— Мужчина должен быть храбрым. А он храбрый, ничего не скажешь… Мамочка родная, такое сочинение накатать! Да я за целую неделю такого бы не придумала!

— Значит, он тебе нравится? — прямо, без обиняков спросила Данка.

— Мне? — возмутилась Гражина. — Мне он совсем не нравится. Только идиотка могла такое подумать!

Витек пожал плечами. Странные они все-таки, эти девчонки! Михал им не нравится, зачем же они все время о нем говорят?..

Это был настоящий праздник. Давно у Шафранцев так не радовались. Они получили посылку из Америки. Первую посылку за целый год. От невестки давно не было писем, и старики очень беспокоились. А тут сразу — посылка.

Когда Агнешка принесла салат для канарейки, ее встретила разрумянившаяся пани Леонтина:

— Спасибо тебе, ты добрая девочка! Позаботилась о нашем Матюше. Видишь, как он обрадовался? Совсем как мы посылке. Иди сюда, посмотри, что нам невестка прислала.

Из вместительного ящика были извлечены и разложены на столе несколько пачек чая, кофе, большая плитка шоколада, нейлоновые чулки и еще кое-какие мелкие вещи.

Агнешка со сдержанным любопытством разглядывала яркие упаковки.

— Трубочный табак, одеколон «Лаванда». Это она моему мужу прислала, до войны он покупал только этот одеколон. Мне тоже нравится «Лаванда», но больше я люблю запах фиалок. Франек, помнишь французские духи Коти?

— Приятно получить такую посылку, — вежливо сказала Агнешка. — Пан Франтишек, наверно, очень любит чай?

— Хм!.. — Пани Леонтина растерянно взглянула на мужа. — Мы оба его любим… но все это не для нас.

— Посылку прислали не вам?

— Нам. Но все пойдет на продажу. К чему нам все это?

— Правильно, Леоня. Когда ты завариваешь чай, он в сто раз лучше всякого заграничного, — сказал старик и галантно поцеловал жене руку. — А я больше всего люблю котлеты с кашей! С моими-то зубами… — Пан Франтишек радовался как ребенок. — Знаешь, Агнешка, после каждой посылки мы закатываем такой пир, что только держись! «Пей душа, гуляй душа!»

— До пира еще далеко. Надо сначала продать вещи, — возразила пани Леонтина. — Пока пани Анеля все это устроит… А она утром на меня обиделась! Теперь неделю к нам не заглянет. Какая жалость! Что же делать?..

И улыбка, такая редкая гостья на лице пани Шафранец, бесследно исчезла. Щеки старухи обвисли, голова затряслась, казалось, пани Леонтина произнесет обычное: «Ну и дела!»

— Может, я могу вам помочь? — спросила Агнешка, которая еще не совсем понимала, о чем речь и при чем тут медсестра.

Старики переглянулись.

— Может, написать записку Стефе? — предложил старик.

— Может, и так, Франек. Но подождем несколько дней, а после позвоним ей, — задумчиво проговорила старушка.

Агнешка все время порывалась уйти, но ей было неловко. Теперь, воспользовавшись случаем, она предложила:

— Давайте я позвоню. Я как раз сегодня вечером буду у подруги, а у них есть телефон.

— Ты славная девочка, — опять похвалила ее пани Шафранец. — А это теперь такая редкость… — И, выдвинув ящик стола, она стала что-то искать. — Где-то здесь у меня был записан номер телефона, сейчас найду… Вон он! Скажешь так: «Пани Шафранец получила посылку и просит вас зайти». Запомнишь?

…Оба мальчика давно сидели на кухне. Михал решил приходить пораньше, чтобы активно бороться с вредным влиянием Агнешки на Витека.

— Ну что, видела? Что им прислали? — бросился Витек к Агнешке. И, встретив ее удивленный взгляд, пояснил: — Мне мама сказала. У пани Леонтины не хватило денег на пошлину, и она у нас заняла.

Агнешка рассказала все, что видела и слышала, а потом спросила:

— А что у них вышло с пани Анелей? Старушка меня просила позвонить какой-то Стефе, потому что пани Анеля сердится на пани Леонтину.

В это время за дверьми радостно заскулил Пимпус. Его хозяйка входила в переднюю: легка на помине.

Витек, тут же опередив Агнешку, доложил:

— Шафранцы посылку получили. Огромную. Тяжелую.

— Да? Значит, пан Франтишек от радости пляшет краковяк! — сказала медсестра.

Старик всегда, если бывал в хорошем настроении, начинал слегка приплясывать.

— Ну и слава богу! Для них это праздник! — сочувственно добавила пани Анеля. Внезапно писк Пимпуса ей напомнил об утреннем происшествии, и она нахмурилась. — Но мне до этого дела нет! Пусть радуются! Меня это не касается.

— Они Агнешку попросили позвонить Стефе, — равнодушно сообщил Витек.

— Этой спекулянтке?! — не выдержала пани Анеля, но тут же заученно повторила: — Меня это не касается. Решительно!

— Ты зачем сказал ей? — набросилась на Витека Агнешка. — Может, пани Леонтине это не понравится?..

— А кто такая Стефа? — полюбопытствовал Михал.

— Бывшая служанка Шафранцев, — пояснил Витек. — Спекулянтка! На барахолке шмотками торгует. Полцены даст, а то и меньше.

— Как! Значит, она их просто ограбит, чтобы нажиться? — возмутилась Агнешка.

— А ты думала, она своих денег прибавит? — ехидно заметил Михал. — А медсестра, думаешь, за красивые глазки станет с этим возиться? Черта с два!

— Брось, Михал, брось! Не знаешь, так молчи! — заступился за медсестру Витек. — Зачем ты так говоришь? Пани Анеля честная!

— Черта с два! — повторил Михал.

— Ты не веришь, что люди могут помогать друг другу просто так? — спросила Агнешка, пристально посмотрев на Михала.

— Не верю! — твердо ответил он. — У каждого должна быть своя выгода.

— Э… сколько раз пани Анеля выручала твоего дядю! То таблетки, то уколы… Ну, и какая же ей от этого выгода? — спросил Витек.

Михал пожал плечами:

— Какая-то должна быть. Может, она за него замуж хочет выйти?

Слова Михала вызвали целую бурю веселья. Все живо представили себе, как толстая медсестра гуляет под руку с тощим и высоким механиком, — смешнее ничего не придумаешь. Михал тоже не удержался и прыснул.

— А ты тоже ничего не делаешь без выгоды? — допытывалась Агнешка.

— Ясное дело. Раз все, так все. Без исключения…

Агнешка недоверчиво посмотрела на него:

— Болтун ты, вот что. Только так говоришь.

— Зачем же мне так говорить?

В кухню заглянула пани Анеля:

— Агнешка, когда ты собираешься звонить?

— Вечером.

— Не звони, девочка, не надо. Я сама все улажу. Им ведь каждый злотый дорог.

— Сказать пани Леонтине? — вскочила девочка.

— Я сама ей скажу.

— Вот видишь, видишь! — радостно кричала Агнешка. — Пани Анеля по-настоящему добрая. Я это давно заметила.