Евгения Яхнина - Кри-Кри Страница 13

Быстро перешагнув через камни, Жозеф подошел к застрявшей тележке.

— Откуда и куда? — лаконически спросил он.

— Эти вещи были заказаны виноторговцем Гаваром, — ответил лакей, — но владелец их уехал в Версаль. А теперь он уведомил, что на днях вернется, и вот я…

— Виноторговцем Гаваром?! — воскликнул Жозеф. — Тем лучше!

Не задумываясь, он сбросил с себя сюртук, перерезал перочинным ножом веревки, стягивавшие воз, и, к восхищению окружающих, взвалил на свои могучие плечи фортепиано и понес его к баррикаде. Остальные, следуя его примеру, вмиг разобрали мелкие вещи: столики, тумбочки, кресла, и тоже потащили их к баррикаде.

— Что я скажу хозяину? — в недоумении развел руками лакей.

— Скажи ему, что депутат Коммуны Жозеф Бантар решил проверить, крепок ли материал, из которого сделана мебель. Если фортепиано выдержит версальские снаряды, оно будет вам возвращено! — крикнул Жозеф под дружный хохот окружающих.

— Ну-с, теперь, кажется, все в порядке! — сказал Жозеф, с удовлетворением оглядывая баррикаду и вытирая платком пот, струившийся со лба и щек.

— Нам надо выбрать пароль, — сказал Люсьен. — Ты приказал мне поставить часовых, я должен передать им пароль…

— Да, это важный вопрос. Но здесь не совсем подходящая для этого обстановка. Вон там, за бочками, пожалуй, самое укромное место. Я надеюсь, что эти бочки не имеют ушей, — и Жозеф ткнул ногой в одну из них.

Убедившись, что поблизости никого нет и что прикрытие из бочек достаточно надежно, Жозеф сказал Мадлен и Люсьену:

— Ну, друзья, теперь мы одни. Мы можем и должны быть вполне откровенны, так как ничто не может поколебать нашу веру и мужество. Собрав все силы в кулак, версальцы атакуют Париж. Теперь или никогда! Париж должен устоять! Нас немного, но мы не дрогнем! Я придаю большое значение баррикаде на улице Рампоно. Она — ключ всей позиции. Враг не должен пройти через нее. Мы погибнем, но не сдадимся. Предлагаю паролем взять девиз: «Коммуна или смерть!» Принято? — полувопросительно сказал он.

— Да, да! — подтвердили Люсьен и Мадлен.

— Ну и прекрасно! Сейчас я отправлюсь в мэрию, чтобы закончить кое-какие гражданские дела. Их, к сожалению, много, больше, чем я бы хотел! Но об этом теперь сожалеть поздно. Сбор, друзья, я назначаю к восьми часам. Теперь, Люсьен, особое дело к тебе. Все должно быть дважды, трижды проверено самым тщательным образом.

— Дядя Жозеф, дядя Жозеф! — послышался голос Кри-Кри.

— Что тебе, сынок? Мы кончили наш разговор. Иди сюда!

— Там тебя спрашивает Виктор Лимож.

У баррикады, грациозно облокотившись на мешок с песком, стоял Лимож с вдохновенным лицом.

Увидев Жозефа, Лимож снял свою мягкую шляпу и церемонно раскланялся.

— Делегат Бантар, — сказал он, — вы знаете меня…

— Вы поэт Виктор Лимож! Ваши стихи и песни распевает весь рабочий Париж. Вы хорошо делаете свое дело, и Коммуна благодарна вам.

— Я не только поэт, я еще и гражданин, — гордо заявил Лимож. — Я пришел просить вас, депутат Бантар, принять меня на вашу баррикаду.

— Вы поэт, — сказал Жозеф, подумав, — вам незачем итти на баррикаду. Каждый из нас способен воевать, но не каждый может быть хорошим поэтом!

— Нет, гражданин депутат, — настаивал Лимож, — теперь, когда Коммуне грозит смертельная опасность, я хочу делать то, что может сделать каждый: отдать за Коммуну свою жизнь.

— А вы умеете стрелять? — спросил Жозеф.

— Я бью без промаха, когда мишень мне ненавистна!

— Вы получите ружье, Лимож, и пусть ваши пули будут бить так же метко, как ваши стихи!

Нужно ли описывать, какое впечатление произвел на Кри-Кри этот короткий разговор!

Если до этого мальчик все еще не знал, как начать разговор с Жозефом, то теперь он больше не колебался.

— Но ведь и я бью птицу на лету! — вскричал он, подбежав к Жозефу. — Ты можешь быть спокоен, дядя Жозеф, я не выпущу зря ни одной пули!

— Молчи, Шарло! Мы с тобой об этом уже договорились — и баста!

Но Кри-Кри на этот раз был решителен и настойчив.

— Почему ты мне не доверяешь? — сказал он с дрожью в голосе. — Если ты не хочешь меня взять в свой отряд, позволь мне пойти в батальон Питомцев Коммуны, куда уже вступил Гастон Клэр.

— В самом деле, гражданин Бантар, — поддержал мальчика Лимож, — почему вы отказываете молодому коммунару в том, на что имеет право каждый, кто ненавидит врагов рабочего Парижа? — И заметив, что взволнованный Бантар приблизился к мальчику и обнял его за плечи, Лимож добавил: — Дайте Кри-Кри шаспо и, прошу вас, поставьте его рядом со мной.

Бантар колебался. Он даже казался растерянным, чего нельзя было ожидать от этого решительного человека. Прошло несколько мгновений, и Бантар, обращаясь к Кри-Кри, произнес тихо и мягко:

— Не сердись на меня, мой мальчик, но наш уговор должен остаться в силе: ты возьмешь ружье после того, как я выйду из строя.

Потом, взяв мальчика под руку, он сказал:

— Пойдем, Шарло, я объясню тебе кое-что, о чем, в сущности, я должен был тебе сказать раньше.

Отойдя недалеко от баррикады, они сели на скамью, и Бантар, все еще держа Кри-Кри за руку, сказал:

— Видишь ли, Шарло, во всем Париже, а может быть, и во всей Франции осталось только два Бантара: ты да я. Если бы у Коммуны было больше шансов победить, если бы революция не чувствовала уже на своей шее петлю, будь я уверен, что мы даем последний бой за освобождение трудящихся, я бы первый позвал тебя на баррикаду. Но бой этот не последний. Мы будем драться с версальцами, пока руки не откажутся нам служить. Каждый наш выстрел, смерть каждого из защитников Коммуны отзывается в сердцах и умах угнетенных всего мира, пробуждает в них гнев и ненависть к палачам и поднимает их на борьбу… Понимаешь ты меня, Шарло?

— Я все понял, — ответил Кри-Кри, смотря в упор на Жозефа. — Но я не понимаю, почему мне нельзя умереть за Коммуну?

Жозеф улыбнулся.

Набив трубку, он продолжал:

— Сорок лет тому назад я переживал те же чувства, какие волнуют теперь тебя. Отец не взял меня с собой, когда ушел драться на баррикады. Умирая, он сказал мне и брату Жану — твоему отцу: «Еще не один раз придется рабочим браться за ружье, чтобы сбросить со своей шеи вампиров-капиталистов. Мой отец брал Бастилию, я свергал Луи-Филиппа, а вам придется свергнуть Наполеона Третьего. Я хочу только одного — чтобы имя Бантара упоминалось в истории всех революций». Так вот, Шарло, я хочу того же, о чем мечтал и мой отец… Под Седаном, в бою за родину, убит Жан Бантар, твой отец. У меня нет сына. Из всех Бантаров нас осталось только двое… Я хочу, чтобы в предстоящем и, я уверен, последнем, победном бою ты представлял род Бантаров.

Слова дяди Жозефа глубоко взволновали Кри-Кри. Еще яснее стала для него цель борьбы, очевидцем которой он был. Его радовала и смущала ответственность, которую возлагал на него Жозеф.

Как бы отвечая мыслям мальчика, Жозеф сказал, мягко улыбаясь:

— Очень часто в жизни людей бывают такие моменты, когда человек за один день становится старше, мудрее на целых десять лет… Так и ты, Шарло!..

Жозеф хотел еще что-то сказать, но вдруг по-детски рассмеялся:

— Смотри-ка, с какой прытью сюда несется твоя хозяйка Дидье!

Прямо по направлению к баррикаде, семеня ногами, плыла полная низкая фигурка тетушки Дидье. От быстрой ходьбы ее полные щеки тряслись, как желе; белая наколка качалась на голове. Тетушка Дидье задыхалась от быстрого бега.

— Кри-Кри! Кри-Кри! — звала она пронзительным голосом.

Увидев хозяйку, Кри-Кри на мгновенье растерялся, но быстро сообразил, что присутствие дяди спасает его от всех возможных неприятностей.

Он выскочил вперед, навстречу тетушке Дидье:

— Мадам Дидье, не трудитесь искать меня, я здесь!

— Не будь я честная вдова мадам Дидье, если во всем Париже найдется второй такой нахальный и дерзкий мальчишка! Ты, видимо, воображаешь, что я долго буду терпеть такое безобразие! Или ты сейчас же вернешься со мной в кафе, или…

— Здравствуй, тетка Дидье! Чего ты кричишь? — откровенно подсмеиваясь над старухой, сказал Жозеф.

Тетка Дидье так и обомлела. Она никак не ожидала увидеть здесь ненавистного ей депутата.

— Здравствуйте, гражданин Бантар! Ну, скажите на милость, что мне делать с Кри-Кри? — захныкала она. — Сами посудите, я с ним добром, а он… Ведь я сама тружусь день и ночь… Я его освобождаю каждый день на два часа, как было угодно постановить вашему правительству.

— Ну что ж! Кри-Кри сейчас здесь больше не нужен и может итти с тобой. А если он и прогулял лишнее, то большой беды в этом нет. Комиссия по охране труда подготовляет декрет об отпусках, так что, милая моя, тебе придется примириться с тем, что Кри-Кри должен будет немного отдохнуть.

— Что вы, что вы, гражданин Бантар! Да разве я возражаю? Пусть мальчик отдохнет. Ведь он, бедненький, так много бегает! — не удержалась она, чтобы не уколоть Кри-Кри, но ни он, ни Бантар не обратили на эти ее слова никакого внимания. — Ну, идешь, что ли?! — злобно крикнула она, оборачиваясь к Кри-Кри.