Анатолий Алексин - Сева Котлов за полярным кругом Страница 14

Но я боялся, что в том настроении, в каком он был, Дима с «самыми настоящими делами» не справится. Мы еще не успели вещи распаковать, а Дима уже полетел на почту и дал Кире телеграмму, чтобы она знала, куда ей нужно писать. А потом он по десять раз в день выбегал на лестницу и заглядывал в почтовый ящик, хоть прошло еще совсем мало времени и письмо до Заполярска дойти никак не могло. Ну, разве нормальные люди так поступают?

Я помнил рецепт, вычитанный в старом журнале у бабушки Витика-Нытика: чтобы влюбленный человек успокоился и перестал страдать, ему ничто не должно напоминать о «предмете любви». Диме ничто и не могло напомнить об этом «предмете», кроме писем, которые через некоторое время, к несчастью, должны были уже появиться.

Мой старший брат, ко всему еще, стал очень рассеянным. Открывая и закрывая все время почтовый ящик (хотя и через круглые дырочки было прекрасно видно, что внутри ничего нет), Дима то и дело терял маленький медный ключик.

Папе это в конце концов надоело. Он часами, пока ключик разыскивали по всей квартире, не мог добраться до свежих газет, которые очень любил читать и не просто брал в руки, а прямо-таки жадно хватал, как только они появлялись.

— Давайте сделаем так, — предложил однажды папа, — выберем ответственного за почтовый ящик. Так сказать, заведующего… И пусть этот «золотой ключик» всегда хранится у него. Пусть он вынимает всю корреспонденцию и раздает ее по назначению.

И тут мне в голову пришла блестящая идея! Я по привычке, как в классе, когда хотел первым ответить на вопрос учителя, поднял руку:

— Можно я буду заведующим?

Никто не возражал. Только папа в шутку предупредил:

— Смотри, Буратино, чтобы какие-нибудь там кот Базилио и хитрая лиса Алиса не вытащили у тебя этот «золотой ключик»! — Папа весело щелкнул меня по носу, который вовсе не был таким длинным, как у Буратино. И за этот самый короткий нос меня не очень-то легко было провести.

— Будьте спокойны! У меня не вытащат! — бодро заверил я, вступая в должность «заведующего почтовым ящиком».

Я как раз вовремя вступил на эту ответственную должность, потому что через несколько дней, заметив сквозь дырочки в ящике что-то светло-сиреневое и вытащив оттуда конверт с круглыми штемпелями, я узнал по обратному адресу, что это письмо от Киры Самошкиной.

Тогда я приступил к выполнению своего блестящего плана: пошел на кухню и спрятал письмо под газету, которой была накрыта кухонная полка. На этой полке лежала старая посуда, которая досталась моей маме в наследство от ее мамы, была всем очень дорога, и поэтому ею никогда и никто не пользовался. «Здесь письмам будет спокойно, — решил я. — Дима не будет получать их, забудет о Кире — и снова станет нормальным человеком!»

Конечно, можно было и просто рвать Кирины послания на мелкие клочочки. Но я подумал: «А вдруг там что-нибудь важное? Нет уж, рвать их на мелкие клочочки я не буду… Пусть полежат, отдохнут немного после долгой дороги, а когда Дима уже совершенно излечится (в журнале Витькиной бабушки было написано, что «время — это лучший лекарь»), тогда я отдам ему все эти письма, и он прочтет их с легкой усмешкой на губах…»

«С пионерским приветом!»

Первая партия наших самодельных этажерок, столов и стульев была готова! По моему предложению к каждой вещи была приклеена табличка с надписью: «Мебельный цех «С пионерским приветом!». Такое название цеха было очень удачно: сядет человек на стул — и будет знать, что мы его приветствуем; облокотится на стол — и тоже вспомнит о своих молодых пионерских годах.

Но вот директор мебельного магазина, оказывается, вовсе не хотел, чтобы мы его приветствовали, и не встретил нас тем радостным восклицанием, о котором я упоминал в своей корреспонденции. Нет, он не закричал от счастья: «Ах, каких инициативных ребят воспитывают московская школа и московский пионерский отряд!» Наоборот, он очень долго сомневался, покачивал головой и говорил, что нам бы хорошо отправить свою мебель не в магазин, а на выставку «Умелые руки». Но мы объяснили ему, что делали свои этажерки, столы и стулья не для выставок, а для людей: чтобы им было на чем сидеть, на чем пообедать и куда поставить свои книжки.

Через несколько дней к нам в школу прибыла целая комиссия. Она долго оглядывала и ощупывала нашу «готовую продукцию», стучала по этажеркам, в полном составе садилась на стулья, наваливалась на столы с такой силой, что я думал, они треснут и разлетятся по кусочкам. Но они не треснули и не разлетелись.

— Давайте, давайте! — подзадоривал комиссию Ван Ваныч. — Можете даже на стол с ногами забраться и попрыгать на нем для проверки, хотя в жизни это делают довольно редко… Наша продукция проверку на прочность выдержит!

И она действительно выдержала. Авторитетная комиссия заявила, что «в порядке временной меры» нашу мебель можно продавать, но по очень низкой цене.

— Вот и прекрасно! — воскликнул я. — Мы ведь отдаем ее совсем бесплатно: нам ничего, ну, просто ничегошеньки не нужно! И люди будут довольны: качество высокое, а цена низкая! И вообще про нашу мебель еще в газетах заметку напишут, вот увидите!

Комиссия сказала также, что наша продукция, наверно, подойдет для молодежных общежитий, но что сперва надо все это «проверить на покупателе». Стало быть, мебель собирались выставить в магазине и посмотреть, как к ней отнесется покупатель: бросится ли на нее сломя голову или, наоборот, сломя голову в сторону отскочит?

Это было опасно: кто его знает, покупателя! Мало ли с каким настроением он придет в магазин? Может, еще не разберется как следует и напишет про нашу продукцию заметку, но не в газету, как мне хотелось, а в книгу жалоб. Все может быть.

Но я вовсе не собирался сидеть сложа руки и ждать, что станут делать покупатели, которых директор магазина почему-то называл «потребителями». Мне в голову пришел великолепный план, смелый и очень простои. Я сразу раскрыл его Рыжику, и он тоже вполне одобрил.

Мы оба помчались по домам, чтобы провести мою идею в жизнь. Это было как раз накануне того дня, когда нашу мебель должны были выставить в магазине для проверки.

Придя домой, я сразу собрал весь наш «семейный квартет».

— Завтра утром, — сказал я, — вы должны будете выполнить одно боевое задание!

— Какое? — спросили все хором.

— Купить одну этажерку, один стол и один стул. Но не просто купить!..

И дальше я подробно объяснил, как именно это нужно будет сделать.

На следующее утро мы все вчетвером пришли прямо к открытию мебельного магазина. Еще издали я увидел Владимира Николаевича с Рыжиком, которые успели прийти раньше нас.

Как только магазин открылся, очередь сразу, как говорится, хлынула внутрь. И мы тоже хлынули… Директор магазина расхаживал кок раз возле этажерок, стульев и столов с табличками, которые весело обращались к каждому покупателю и громко восклицали: «С пионерским приветом!»

Еще накануне мы договорились о том, что не будем показывать в магазине свои родственные отношения: каждый пришел сам по себе.

Первой «совершенно случайно» обратила внимание на нашу мебель моя мама. Она восторженно выкрикнула на весь магазин:

— Ах, какая интересная новинка! Как это просто и как элегантно!..

— И, главное, как дешево!.. — угрюмо поддержал маму Дима (он все еще ждал писем от Киры Самошкиной).

— Подумайте только, — продолжала мама, — и все это сделали наши школьники! Наши дети! Наша смена!

Я, честно говоря, не ожидал от мамы такой прыти. Она, оказывается, тоже чудесно «перевоплощалась».

— Просто грех будет не поддержать почин детей и не купить эту мебель, — не совсем удачно, как мне показалось, вступил в разговор папа.

— Нет, вы не правы, — перевоплощаясь в интеллигентного покупателя, тихо и мягко проговорил Владимир Николаевич. — При чем здесь почин? Мы не должны были бы только ради почина покупать плохую мебель… Это было бы неправильно. И даже не педагогично! А эта мебель заслуживает всяческой похвалы, вне зависимости от того, кем она сделана. Я бы, например, даже не догадался, что она не фабричная!

— А я просто всю жизнь мечтала сидеть на таких стульях! И держать книги именно на таких этажерках! — вновь воскликнула мама.

— И я тоже мечтал… — промямлил Дима.

— И я тоже! — гораздо бодрее поддержал папа.

А мама продолжала:

— Простота, даже некоторая нарочитая грубость работы — это же сейчас так модно!

— Нет, вы обратите внимание на цену, — снова вступил неторопливый, интеллигентный покупатель в лице Владимира Николаевича. — Это же фактически даром! Бесплатно! Я, не задумываясь, покупаю стол!..

«У вас как раз не хватает обеденного стола, — подумал я, — так что вы о своей покупке не пожалеете!»

— А я куплю этажерку для книг, — решительно заявила мама.